В таком «двухэтапном» подходе к проблеме проявляется определенная, наиболее, по-видимому, выгодная в настоящее время стратегия научных поисков, которую только поверхностные наблюдатели могут оценить как отступление перед трудностями выявления конкретных материальных основ мозговой деятельности. Кибернетика дала уже немало примеров того, как, углубляя понимание информационного аспекта активности самых разнообразных саморегулирующихся систем, мы создаем одновременно предпосылки для значительно более глубокого понимания и энергетического аспекта этой активности.
Мы напоминаем эти характерные тенденции потому, что проблема «бессознательного» входит сегодня в контекст общего учения о мозге, вследствие существующей пока еще ограниченности методов ее исследования, прежде всего через этот недавно открывшийся для нас план переработки информации и регулирования. Именно в этом плане раскрываются основные функции «бессознательного», связанные с латентными, но в высшей степени важными формами мозговой деятельности, без учета которых мы ни одного по существу приспособительного акта понять до конца не можем. Само собой разумеется, что при таком подходе вся постановка проблемы «бессознательного» во многом резко изменяется по сравнению с тем, как она звучала в литературе еще совсем недавно.
В дальнейшем мы постараемся эти общие, пока только декларативно изложенные соображения по возможности конкретизировать и обосновать.
Отметив всю сложность разработки проблемы «бессознательного», хотелось бы одновременно подчеркнуть и особую важность этой разработки в плане дальнейшего утверждения диалектико-материалистического мировоззрения. Известно, что идеалистическое понимание проблемы «бессознательного», одним из ярких вариантов которого является концепция психоанализа, влияет на довольно широкие слои интеллигенции не только в странах капиталистического Запада, но и в некоторых социалистических странах. Лучшим средством преодоления этого влияния является конструктивная критика питающих его теорий, т. е. разработка представлений, более адекватных, в научном плане. Поэтому даже самый скромный шаг вперед в правильной разработке проблемы «бессознательного», будучи делом заведомо трудным, является вместе с тем настоятельно нужным и важным.
В заключение я считаю приятным долгом выразить искреннюю благодарность моим уважаемым оппонентам — всем тем исследователям, дискуссии с которыми, проводившиеся на протяжении ряда лет в устной и письменной форме, способствовали более точному определению принципиальных теоретических установок современного психоанализа и психосоматической медицины и помогли тем самым правильно ориентировать критическое обсуждение этих концепций, особенно бывшему президенту Международного психосоматического союза проф. Wittkower (Канада) и профессорам Musatti (Италия), Brisset (Франция), Klotz (Франция), Еу (Франция), Rey (Англия), Smirnoff (Франция), Koupernik (Франция), Masserman (США).
За создание условий, способствовавших проведению дискуссий, и умелое руководство прениями чувствую себя особенно обязанным проф. Muller-Hegemarm (Берлин, ГДР), проф. Gegesi-Kiss-Pal (Будапешт), д-ру Volgiesi (Будапешт), а также д-ру Сегпу (Прага).
Я сердечно благодарю также д-ра Chertok (Франция). Разъяснения, которые я получал на протяжении ряда лет от этого высококомпетентного клинициста по поводу характерных особенностей психосоматического и психоаналитического направлений во Франции, нашли отражение на страницах настоящей книги.
Я всегда буду с теплым чувством и глубокой признательностью помнить о помощи, которой длительно пользовался при критике психоаналитического направления со стороны выдающегося, ныне покойного чешского исследователя С. М. Michalova.
Настоящее исследование вообще не могло быть осуществлено без неоценимого содействия, которое неизменно оказывал мне ныне покойный директор Института неврологии АМН СССР действительный член Академии медицинских наук СССР проф. Н. В. Коновалов, на протяжении долгих лет направлявший мою научную работу.
Глава первая. Постановка проблемы «бессознательного»
§1 О трудностях анализа идеи «бессознательного»
Вопросы, которые освещаются на современном этапе теорией неосознаваемых форм высшей нервной деятельности, это очень старая по существу тема, волновавшая философов еще за много веков до нашего времени. В периоде, предшествовавшем созданию научных представлений о работе мозга, к этой теме подходили в основном с позиций идеалистической философии, превратив ее в традиционный элемент многих натурфилософских и спиритуалистических концепций. Лишь затем она постепенно стала привлекать внимание также психологов и еще позже нейрофизиологов. Но и в этой относительно поздней фазе тяжелый груз спекулятивных представлений, на протяжении веков прочно спаявшихся с идеей так называемого бессознательного, резко осложнял попытки научного анализа.
Если иметь в виду последние 100 лет, то история представлений о неосознаваемых формах высшей приспособительной деятельности мозга обрисовывается как своеобразное качание маятника теоретической мысли между двумя полюсами: откровенным и подчас крайне реакционным иррационализмом, с одной стороны, и тем, что в представлениях о «бессознательном» имеет, напротив, рациональный характер и что должно рано или поздно стать неотъемлемой частью диалектико-материалистического учения о закономерностях работы центральной нервной системы человека, с другой стороны. Процесс освобождения идеи «бессознательного» от тяготевших над ней традиций идеалистического понимания был поэтому крайне медленным, поступательные шаги в нем нередко сменялись периодами длительного застоя и даже регресса. Конечно, это не могло не повлиять как на роль, которую эта идея играла в формировании различных областей знания, так и на особенности отношения к ней, характерные для различных исторических периодов.
Для того чтобы понять, как вопреки всем этим трудностям происходило постепенное включение идеи «бессознательного» в контекст научных теорий, необходимо учесть также следующее. В этой идее скрещиваются, как в своеобразном фокусе, очень разные линии развития философской и научной мысли. А в результате такого скрещивания возникает характерная «междисциплинарность» представления о «бессознательном», его связь с широким кругом специальных областей знания — от теории биологического регулирования, нейро- и электрофизиологии до психологии творчества, теории искусства, вопросов социальной психологии и теории воспитания включительно. В подобных сложных условиях анализ становится очень трудным, если не допускается некоторая схематизация, если не намечаются определенные логические этапы развития прослеживаемой идеи. Подобные этапы не всегда совпадают с этапами развития в их хронологическом понимании, но,, ориентируясь на них, мы можем лучше проследить, как постепенно выкристаллизовывались рациональные элементы теории «бессознательного» и как устанавливались связи этой теории с другими областями знания. Мы попытаемся пойти дальше именно таким путем. Что касается хронологического аспекта, то на нем мы остановимся специально несколько позже.
§2 Спекулятивно-философское истолкование идеи «бессознательного»
Намечая логические фазы развития идеи «бессознательного», следует прежде всего напомнить, что эта идея оказалась интимно связанной у своих истоков с теориями идеалистического направления, рассматривавшими «бессознательное» как некое космическое начало и основу жизненного процесса.
Яркие образцы такой трактовки представлены во многих системах древней философии (например, в древнеиндийском учении Веданты о втором аттрибуте Брамы), в средневековой европейской философии (высказывания Фомы Аквинского и др.), в концепциях, созданных в более позднем периоде Fichte, Schelling, Schopenhauer, Hegel, Herbart и др., и особенно в системе, разработанной в 70-х годах XIX века Hartmann. Учитывая длительность этой традиции и ее глубокие корни, не приходится удивляться, что ее влияние можно проследить и в ряде значительно более поздних идеалистически ориентированных философско-психологических и философско-социологических работ. Характерный рецидив подобного понимания «бессознательного» отчетливо проявился в эволюции идей, например, Freud, вызвав к концу первой четверти XX века резкое изменение круга интересов этого исследователя — переключение его внимания с преимущественно занимавших его ранее вопросов патогенеза клинических синдромов на идеи так называемой метапсихологии, в которых акценты были поставлены на роли «бессознательного» как первоосновы жизненной и психической активности, процессов общественно-исторического порядка и т.п. В не менее ясной форме тенденции сходного характера можно обнаружить, прослеживая эволюцию мысли других крупных представителей идеалистического направления, таких, как Bergson, Jung, отчасти James, Scherrington и др.
