— О! — взвыл я. — Очень больно!.. Пожалуйста, уменьшите силу тока. Мне казалось, что электрошок вообще запретили. А какой был уровень?
— Третий, — ответил Перкинс.
— А самый верхний какой?
— Восьмой.
Адам провел со мной несколько тестов, чтобы оценить мой уровень тревожности, и все это время я с подозрением посматривал на кнопку включения электрического импульса, иногда у меня даже возникали непроизвольные спазмы. Когда все закончилось, Перкинс, просмотрев электроэнцефалограмму, подтвердил, что мой уровень тревожности заметно выше среднего.
Ого, подумал я. Мне было неожиданно приятно услышать, что со мной что-то объективно не в порядке, и я предположил:
— Возможно, с моей стороны, со стороны человека с таким высоким уровнем тревожности, было не слишком удачной идеей начать поиск людей с патологическим ее дефицитом.
Адам кивнул и заметил, что мне нужно быть осторожным. Психопаты действительно очень опасны. И часто психопатами оказываются именно те люди, на которых мы меньше всего можем подумать.
— Работая над диссертацией, — вспомнил он, — я подготовил один личностный опросник и пригласил желающих из студентов принять участие в его апробации. Я развесил объявления; откликнулась одна девушка. Очень молодая, училась на втором курсе. Ей было лет девятнадцать. Она спросила у меня: «Я должна отвечать на вопросы о моем характере?» — «Да», — ответил я. И тогда она заявила: «У меня очень плохой характер. Мне нравится причинять людям боль». Я решил, что она специально меня заводит, и сказал: «Ну что ж, хорошо». И мы начали отвечать на вопросы теста. Когда она смотрела на фотографии расчлененных тел, я по данным сенсоров понял, что от подобных картин она получает удовольствие. Эта девушка сексуально возбуждалась от вида крови и смерти. Все происходило на подсознательном уровне, за какие-то миллисекунды. Она от всего этого получала настоящее удовольствие.
Я взглянул на Адама. Ему явно было неприятно вспоминать только что описанный случай. Он был тоже очень тревожным человеком и поэтому, по его словам, посвятил свою жизнь изучению связи между тревожностью и мозгом.
— Та студентка сказала мне, что хотела поступить в ВВС Великобритании, потому что только там из всех военных подразделений женщинам разрешают работать с системами вооружений, но ее сразу же раскусили и не взяли. Поэтому в конце концов она поступила на исторический факультет. Ее разновидность психопатии не была связана с характерным манипулятивным мошенничеством. Девушка сообщила мне о своем желании убивать с первой минуты нашего общения, поэтому она вряд ли получила бы высокий балл по шкале ловкости и умения вводить в заблуждение. Но главнейшей сутью психопатии является отсутствие нравственных сдерживающих механизмов. Если у человека отсутствуют такие механизмы и его заводит насилие, очень велик шанс, что из него получится опасный серийный убийца, который не будет испытывать ни малейших угрызений совести. Среди нас есть, конечно, люди, которых заводит мысль о возможности кого-нибудь убить, но имеющиеся у них сдерживающие нравственные механизмы мешают им реализовать свои фантазии, если только они не пьяны, не одурманены наркотиком или не находятся в состоянии аффекта. Мне представляется, что та девушка принадлежала именно к последней категории, поэтому она и попыталась поступить на службу в ВВС — чтобы получить социально приемлемую возможность удовлетворять свою маниакальную потребность убивать.
— И как же вы поступили? — спросил я. — Вы позвонили в полицию?
— Я оказался в довольно сложном положении, — ответил Перкинс. — Ведь девушка не совершила никаких преступлений. Руки у меня были связаны. В настоящее время не существует законодательных механизмов, которые помогли бы остановить подобных людей.
Адам, Боб и Марта полагали, что психопаты привносят с собой хаос. Студентка, которой запретили убивать социально приемлемым способом, заметил Перкинс, вполне может стать одной из тех медсестер, которых называют «ангелами смерти». Ведь ей просто необходимо кого-то убивать.
Я подумал, а не приходило ли в голову Адаму и Бобу, что самым логичным решением проблемы психопатий была бы превентивная изоляция психопатов до того, как они совершат какое-либо преступление?
— И где же та девушка сейчас? — спросил я. — Может быть, мне удастся с ней встретиться и поговорить? Где-нибудь в многолюдном кафе…
— Мне ничего о ней не известно, — ответил Адам. — И я ничем не могу вам помочь. Участники моих экспериментов записываются под номерами, а не под именами. — Помолчав немного, он добавил: — Можно сказать, что она исчезла.
Перкинс еще раз напомнил мне, что теперь, когда я стал заниматься проблемой психопатии, мне следует быть особенно осторожным. Я ввязался в крайне опасную игру. Теперь никому нельзя доверять. От психопатов можно ожидать чего угодно. И порой среди них попадаются девятнадцатилетние девушки, изучающие историю в Лондонском университете.
— Они повсюду, — подвел итог Адам. — Во всех классах и слоях общества.
* * *
Подъезжая с Бобом Хейром к Кардиффу, я задумался над его теорией о том, что психопатов особенно много среди лидеров экономики и бизнеса, и вспомнил 18 и 12 пункты его опросника. «Склонность к совершению правонарушений в подростковом возрасте» и «Трудности воспитания в детстве».
— Если тот или иной политический деятель или руководитель крупной компании в подростковом возрасте привлекался за злостное хулиганство, это же обязательно должно выйти наружу, появиться в прессе — в конце концов, привести карьеру к краху, — заметил я.
— О, они найдут массу способов скрыть свое прошлое, — отозвался Боб. — И кстати, воспитательные проблемы в детстве вовсе не обязательно говорят о том, что молодой человек совершает какое-то явное правонарушение. Они могут, например, означать склонность к издевательству над животными. — Хейр немного помолчал. — Но получить доступ к людям такого уровня совсем не просто. С уголовниками гораздо легче. Им нравится общаться с учеными. Это для них хоть какое-то развлечение посреди монотонных тюремных будней. Но что касается лидеров бизнеса, политиков… — Боб взглянул на меня. — Тут речь идет об очень серьезном деле. Настолько серьезном, что оно может полностью перевернуть представления людей о том мире, в котором они живут…
Внезапно Тони из Бродмура показался мне далеким и абсолютно незначительным. Боб прав: речь идет о чрезвычайно серьезном деле. И мое стремление ввязаться в него перевешивало все опасения и тревоги, бурлившие у меня в душе. Мне предстояло, вооружившись недавно обретенными способностями выявления психопатов, отправиться в самые верхние коридоры власти.
Где-то среди бесконечных равнин между Вудстоком и Олбани в сельской части штата Нью-Йорк расположился зловещего вида особняк в викторианском стиле с обнесенными колючей проволокой бетонными щупальцами, протянувшимися по безлюдным холмам. Здесь находится «Исправительное учреждение Коксэки». Хотя уже была середина мая, лил ледяной дождь. Я шел вдоль периметра страшноватого здания, не зная, что предпринять. Когда я собирался в Бродмур, письма с разрешением пришли за несколько недель до визита, причем с указанием наиболее удобного времени посещения и очень подробным описанием требований к посетителю. Здесь же не было ничего. Никаких объявлений, никакой охраны. По телефону далекий надтреснутый голос произнес без пауз: «даприезжайтевлюбоевремя». Настоящий Дикий Запад с точки зрения правил гостеприимства… И было в этом что-то пугающее, сбивающее с толку и заставляющее ожидать крайне неприятных неожиданностей.
Кроме меня, среди всей этой жутковатой пустоты был еще только один человек — женщина, дрожавшая от холода под пластиковым навесом. Я подошел к ней, встал рядом и заметил:
— Холодно.
— Здесь всегда холодно, — откликнулась она.
Спустя некоторое время послышалось дребезжание. Автоматические ворота открылись; мы прошли по внешнему металлическому переходу под пологом из колючей проволоки и очутились в темном вестибюле, заполненном охранниками.
— Здравствуйте! — весело приветствовал их я.
— Эй, поглядите-ка, кто к нам пришел! — крикнул один из них. — Гарри Поттер.
Охранники окружили меня.
— Привет, мистер Весельчак, старый мистер Чудесник, — воскликнул кто-то.
— Да ладно, вы, шутники! — попытался я отделаться от них.
— Чудесно, чудесно, — не унимались охранники. — И с кем же вы прибыли повидаться?
— С Эммануэлем Констаном, — ответил я.
Услышав это имя, они мгновенно перестали хохотать.
— Он же страшный убийца. На его совести сотни людей, — пробормотал один из охранников и с уважением взглянул на меня.
