Он является фигурой случайной, чаще всего неизвестным мужчиной, виртуозом в искусстве любви и наделенным необычайной потенцией. Желая сравняться с ним, больной увеличивает свою сексуальную активность. А если жена холодна или отказывает ему, он убежден, что тот, другой, уже удовлетворил ее. Мнимый любовник обычно наделяется чертами, которых по представлению больного, ему не достает. Ревность снижает критичность. Подозреваемая женщина, даже если она была измучена жизнью и утомлена, может иметь, по убеждению охваченного ревностью, много молодых любовников, а молодая и привлекательная — старого мужчину, иногда собственного отца.
В преморбидном профиле больного нередко поражает чувство неполноценности и даже страх в отношениях с женщинами. Часто партнерша бывает первой женщиной в его жизни. Встречаются больные, которые являют собой противоположность описанному профилю и в жизни которых было много женщин. Иногда в подобных случаях играет роль проецирование собственного стиля сексуальной жизни и собственных желаний супружеской измены на женщину (по принципу «каждый судит по самому себе»).
Бред ревности часто встречается в инволюционном периоде и при алкоголизме. В обоих случаях может играть роль снижение потенции при одновременном увеличении сексуального желания. Соединение чрезмерной заинтересованности сексуальной тематикой с одновременным чувством неполноценности в данной сфере представляет благодатную почву для ревности. Поиск причин бреда ревности в алкоголизме нередко представляется существенным упрощением. Иногда наоборот злоупотребление алкоголем является следствием скрытой ревности, страха перед женщиной и неумение ее понять.
В случае психоорганических комплексов бред ревности приобретает абсурдную и карикатурную форму. Не следует забывать, что значительное снижение критики может быть вызвано не только органическими изменениями, но также и деструктивным действием чувства ревности; абсурдность бреда еще не является доказательством его органического происхождения, и потому справедливым представляется популярное мнение о том, что ревнивец являет собой фигуру комическую либо трагикомическую.
При шизофрении бред ревности обычно переходит в бред отравления или другую форму бреда преследования. Вероятно, это проявление скрытого страха и скрытой агрессии к женщине — существу загадочному и вызывающему чувство собственной неполноценности.
У женщин ревность не бывает столь страшным «чудовищем». Они способны лучше, нежели мужчины, разобраться в неопределенной ситуации, а когда их мучает ревность, они реальнее оценивают действительность и реже поддаются бредовому искажению. В основе бреда ревности у них, так же, как и у мужчин, чаще всего встречается чувство сексуальной неполноценности. Частота этой формы бреда естественным образом возрастает в климактерическом периоде.
Существует группа «врожденных ревнивцев», у которых не бывает любви без ревности. В малой дозе ревность нередко стимулирует любовь, являясь как бы острой приправой к ней, в большой же — определенно ее отравляет. У людей, постоянно терзаемых и терзающих ревностью, обычно отмечается сильно выраженная чувственная амбивалентность по отношению к сексуальному партнеру либо тенденция воспринимать ее как свою собственность. В этом, втором, случае ревность сближается с завистью, ибо как для ревности, так и для зависти характерно стремление к исключительному обладанию желаемым объектом.
Отношение к собственному телу
Беспокойство, связанное с собственным телом — «что-то испортилось», «все ли у меня в порядке», «какое оно», - превращается в бред, когда возникает готовый ответ, не соответствующий фактическому состоянию.
На первый вопрос ответом может быть рак либо какая-нибудь иная болезнь, пожирающая организм, на второй — какой-нибудь мнимый телесный недостаток, который препятствует сексуальным или даже дружеским контактам, на третий — фантастическая концепция внешних черт или внутреннего строения организма.
Мотивом первого вопроса может быть плохое самочувствие, вызванное либо психическим заболеванием, либо каким-то психическим нарушением. Достаточно минутного снижения настроения, чтобы начать поиски причин в собственном теле («почему невеселый, может заболел?»).
Мотивом второго вопроса является необходимость установления контактов с окружающим миром. Это всегда требует определенного усилия и внутренней мобилизации. Если ожидаемый контакт с внешней ситуацией имеет большое действительное или воображаемое значение, то естественной становится проверка своих возможностей. Спортсмен проверяет свое физическое состояние перед соревнованиями, актер — свой внешний вид перед выступлением, влюбленный — перед свиданием. Обнаружение какого-либо телесного дефекта освобождает от усилий, связанных с активностью во внешней среде (мальчик не играет со сверстниками, потому что у него больное сердце, девушка избегает юношей, так как у нее кривые ноги или маленький бюст и т. п.). Частота проверок возрастает, но только лишь для того, чтобы подтвердить существование мнимого либо преувеличенного дефекта.
Мотивом третьего вопроса является любопытство, которое обратно пропорционально заинтересованности окружающим миром. Маленький ребенок, не имеющий ничего другого для игры, будет играть с пальчиками собственных ножек, а скучающая дама — ухаживать за своим телом. Определенные части тела — аногенитальную сферу — с самого раннего возраста окружает тайна. Вокруг нее больше всего создается бредовых концепций.
Важным элементом формирования бредовых ипохондрических идей и установок является чувственное отношение к собственному телу, на психоаналитическом языке определяемое как аутоэротизм. Тело является источником многих удовольствий, но также и страдания; оно является чем-то наиболее любимым, но иногда — ненавидимым, а чаще всего объектом амбивалентной чувственной установки, т. е. одновременно любимым и ненавидимым. При этом телесное отделяется от психического, определяемого местоимением «я», и становится частью внешнего мира. При чувственной концентрации на собственном теле окружающий мир как бы замыкается в нем и в нем же реализуется бредовая проекция.
Существует определенное своеобразие ипохондрических бредовых построений в зависимости от комплексов, в которые они входят. При неврозах они бывают правдоподобны, по крайне мере для неспециалистов. Окружающие могут поверить, что у больного рак, инфаркт или какая-нибудь другая болезнь, особенно когда недобрая ее популярность в данном культурном круге достаточно велика.
При шизофрении ипохондрические жалобы и бредовые построения приобретают столь необычные черты, что в их действительность поверить трудно. Например, что больной издает специфический неприятный запах, что во внутренностях у него находятся черви, пожирающие его изнутри, что у него деформированные и странным образом изменившиеся гениталии. Иногда больные создают оригинальные анатомические и физиологические концепции, значительно отличающиеся от общепринятых взглядов.
В случае эндогенных и инволюционных депрессий ипохондрический бред приобретает нигилистическую окраску. Его тело, якобы, подвергается уничтожению, перестает функционировать. Все внутри застыло в неподвижном состоянии, начинает распадаться и гнить.
При органическом психозе ипохондрический бред иногда становится абсурдным и комичным.
Примечания к прогнозе и лечении
У больных, бредовый комплекс которых развился на фоне иного комплекса, прогноз, разумеется, соответствует прогнозу последнего. При депрессии или мании бредовые построения исчезают по мере того, как настроение больного возвращается к нормальному уровню. При шизофрении фрагменты бредового комплекса могут составлять главное проявление «дефекта». При острых психоорганических комплексах бредовые идеи исчезают вместе с другими симптомами, а если острый период переходит в хронический, бред может принять более систематизированную и часто абсурдную форму. При хронических психоорганических комплексах по мере нарастания деградации бредовая структура обедняется. Бредовые идеи нередко приобретают смешную и детскую форму.
В тех же случаях, когда, помимо бредового комплекса, невозможно доискаться черт иного психопатологического комплекса, прогноз зависит от степени фиксированности и систематизированности бреда, от структуры личности и от психологической ситуации, которая предположительно явилась основой бредового процесса.
Когда структура бреда замкнутая и стабильная, шансы на то, что она может оказаться разрушенной и будет заменена нормальным способом видения мира в общем бывают невелики. Чем дольше держится бредовый комплекс, тем сильнее он обычно закрепляется. Способствующие возникновению бреда черты личности, такие как недоверчивое и враждебное отношение к окружению, либо, наоборот, по-детски доверчивое, ухудшают прогноз, особенно если принимать во внимание возможность рецидивов. Если лежащая в основе бредового комплекса психологическая ситуация (например, страх перед окружающими, чувство вины или несправедливость) связана со структурой личности, то прогноз бывает хуже, если же — с внешней ситуацией (например, опасность преследований, испытанная несправедливость, совершенное преступление), то прогноз оказывается лучше.
