Мы привыкли считать иммунную систему единственной преградой, стоящей между нами и неизбежной смертью от инфекций. Так оно и есть — но лишь до тех пор, пока эта система хорошо работает. В противном случае ей ничего не стоит убить человека. Мои собственные исследования иммунной системы, начавшиеся в 1970-х гг., совсем не похожи на счастливую историю об иммунитете и вершимых им великих деяниях. Как раз наоборот. Это история природных бедствий, вызываемых в нашем теле поломками иммунитета, которые в буквальном смысле могут разорвать его на части. Моя история скорее напоминает какую-нибудь крутую сцену из боевика с участием Брюса Уиллиса, Арнольда Шварценеггера или Дуэйна Джонсона либо один из жутких фильмов-катастроф вроде «Идеального шторма», «Титаника», «Дня независимости»… За исключением лишь того обстоятельства, что место действия — человеческое тело.
«Когда здоровье подводит» — название цикла лекций, которые я читаю в Корнеллском университете в рамках курса общей иммунологии. Его изучают студенты как младших, так и старших курсов, но только после беглого предварительного знакомства с иммунной системой. Можно сказать, что в круг моих интересов в области иммунологии входили два основных вопроса: (1) нарушения иммунной системы и связанные с ними болезни и конечно же (2) как уберечь людей от этих расстройств и жизни, полной болезней и страданий. Вот почему мои лекции посвящены главным образом аллергическим и аутоиммунным заболеваниям, слегка «приправленным» воспалительными и иного рода недугами и состояниями (включая ожирение, некоторые формы сердечных и онкологических заболеваний, депрессию и т. д.). Для многих людей эти болезни превращаются в настоящее стихийное бедствие, напрочь ломающее жизнь.
Подобные стихийные бедствия происходят в самых разных формах. Работая в Центре по вопросам окружающей среды Корнеллского университета, я имел удовольствие общаться с выдающимся корнеллским профессором, специалистом в области технических наук Уолтером Линном, занимавшимся глобальными природными катастрофами. Где бы ни случилось землетрясение, извержение вулкана, цунами, наводнение или сильный лесной пожар, он тут же мчался на самолете в район бедствия, всегда готовый прийти на помощь своими знаниями и опытом. Линн занимал многие руководящие должности, в том числе и пост председателя Совета по стихийным бедствиям при Национальном исследовательском совете США. Сталкиваясь с постоянно растущим числом стихийных бедствий, поражающих человеческое тело, в глубине души я надеялся, что когда-нибудь тоже смогу воспользоваться профессиональной помощью Уолтера Линна.
Для многих студентов моя часть курса общей иммунологии оборачивается неприятным столкновением с суровой реальностью. Первую лекцию я начинаю с того, что задаю студентам вопрос: сколько членов их семей (включая и их самих) или знакомых страдают теми или иными неинфекционными заболеваниями (акцент делается на аллергические и аутоиммунные болезни и состояния). Руки поднимают почти все присутствующие. Такой же опрос я также провожу, читая гостевую лекцию в рамках одного из наиболее полных корнеллских курсов общей биологии. Реакция аудитории точно такая же. И точно так же реагируют на этот опрос мои студенты-ветеринары. Оглядываясь вокруг себя и видя лес поднятых рук, молодые люди начинают по-настоящему понимать, что НИЗ в той или иной степени затрагивают практически каждого корнеллского студента. Они настолько прочно вошли в нашу жизнь, что мы не вспоминаем об их существовании и все большем распространении до тех пор, пока не возникает необходимость специально интересоваться, кто именно страдает хроническими болезнями и как они отражаются на жизни этих людей и жизни их близких.
Причина того, почему мы обращаем так мало внимания на эпидемию этих болезней, отчасти состоит в извечной склонности медицины разделять все на части и давать им новые названия, а это порождает ситуацию, когда за деревьями не видно леса. Едва ли не каждый день описываются новые болезни и состояния, которым присваиваются официальные обозначения. Взять хотя бы разбухающую номенклатуру аутоиммунных заболеваний и состояний начиная с 1970-х гг. и до сего дня. Как часто шутил профессор Университета Джонса Хопкинса, знаменитый исследователь аутоиммунных болезней Ноэл Роуз, свою юность он провел в обществе двузначных цифровых кодов хорошо известных всем аутоиммунных состояний. Сегодня их число сильно перевалило за сотню и продолжает быстро расти. Соответственно разрабатываются все новые лекарства для лечения этих новых аутоиммунных состояний, гораздо чаще поражающих женщин, чем мужчин.
Аналогичная ситуация складывается и с психическими и поведенческими расстройствами. Лучший способ отследить рост числа этих нарушений — заглянуть в разные издания американского Руководства по диагностике и статистике психических заболеваний (DSM). Каждая обновленная версия этого классификатора пополняется новыми позициями.
Объясняется этот рост целым рядом причин. Одна из них заключается в том, что мы постоянно находим все новые способы более тонкого разграничения дисфункций человеческого организма. Во-первых, современные знания физиологических систем и органов наряду с совершенными методами визуализации и анализа их функций позволяют выявлять более тонкие различия в их деятельности. В результате заболевание, которое вначале казалось одной нозологической единицей, расчленяется на две новые отдельные болезни. Во-вторых, для лечения каждой новой болезни, официально получившей особое название, могут создаваться новые лекарства. Поэтому идентификация новых заболеваний и патологических состояний играет на руку фармацевтическим фирмам и компаниям. Потенциально новый препарат, оказавшийся малоэффективным для лечения широкой категории заболеваний, может быть полезен для лечения отдельных их форм. Если этот факт вызывает у вас сомнения, взгляните на неуклонно растущие дополнения к перечням психических и поведенческих расстройств детского возраста, о которых лет десять-двадцать тому назад никто и не слышал, и спискам рекомендованных для их лечения препаратов. А ведь лекарства назначаются на основе государственных правовых норм, разрешающих их использование в соответствии с диагнозом заболеваний и состоянием пациентов. Чем больше болезней, тем шире возможности для использования существующих или новых препаратов. Отчасти по этой причине с каждым годом и увеличиваются списки болезней и патологических состояний и их буквенных сокращений.
В первой части книги я поведал историю об аллергии, вызываемой арахисом. Вновь обратимся к этой теме, чтобы получить точное представление о том, как сильно и быстро ухудшается здоровье людей из-за недостаточности иммунной системы и НИЗ. Пожалуй, два самых влиятельных человека, способствовавших росту популярности арахиса как здоровой и полезной пищи, — это знаменитый агроном и изобретатель Джордж Вашингтон Карвер и президент Джимми Картер, некогда занимавшийся выращиванием этой культуры в Джорджии. Карвер убедил бедневших фермеров американского юга выращивать арахис вместо хлопка и помог им наладить его прибыльное выращивание. Кроме того, он изобрел и разработал множество новых способов использования арахиса, что способствовало расширению рынка и увеличению спроса на эту культуру. Это дало мощный толчок развитию земледелия в южных штатах страны и позволило собирать большие урожаи «земляного ореха», считавшегося вкусным и здоровым продуктом питания.
Появление Джимми Картера на американской политической арене в 1970-х гг. оказалось для всех полной неожиданностью. И не только потому, что у губернатора штата Джорджия и будущего президента США политический опыт был невелик, к тому же, получив профессию юриста, он занимался преимущественно сельским хозяйством. Но это пошло арахисовой индустрии только на пользу: все больше людей стало обращать внимание на эту культуру и ее широкое применение в производстве продовольственных и непродовольственных товаров (например, в косметических средствах). Рядовых участников президентской кампании Картера прозвали «Арахисовой бригадой». Чтобы поднять популярность своего лидера перед президентскими выборами, они носили брелоки в виде арахиса, а на инаугурационный парад нового президента приехали на автобусах с изображениями арахиса. В эпоху Картера, пришедшуюся на конец 1970-х гг., потребление арахиса в школах взлетело до невиданных высот. Как, однако, все быстро меняется на свете!
Сегодня потребление арахиса в некоторых школах запрещено, а кое-где даже созданы особые «безарахисовые» зоны. Авиакомпании пребывают в раздумьях, не запретить ли арахис во время полетов. Анафилаксия на высоте в 10 000 м — вещь нешуточная. Арахис нельзя есть даже в толпе — слишком высок риск, что до него дотронется сосед с арахисовой аллергией. Похоже, вскоре этим продуктом можно будет наслаждаться только в стенах собственного дома — и то не всегда: если вы ждете гостей, вам нужно будет предупредить о присутствии в доме арахиса и получить их согласие на это соседство.
