Модулярность по-прежнему существует, подчёркивает Голдберг, как устойчивый, но архаичный принцип мозговой организации, который в ходе последующей эволюции был постепенно вытеснен или дополнен градиентным принципом. «Если это так — замечает он, — то существует поразительная параллель между эволюцией мозга и интеллектуальной эволюцией того, как мы думаем о мозге. Как и эволюция самого мозга, эволюция наших теорий о мозге характеризовалась сдвигом парадигмы от модулярности к интерактивности».
Голдберг ставит вопрос, можно ли этому парадигматическому сдвигу найти параллели в политической организации, когда с распадом больших «макронациональных» государств на меньшие, «микрорегиональные», происходят перемены, грозящие анархией до тех пор, пока не появляется и не начинает координировать новый мировой порядок новый наднациональный управляющий — политический эквивалент лобных долей. Он спрашивает также, не была ли замена огромных, но относительно немногих и изолированных друг от друга компьютеров 1970-х годов сотнями миллионов персональных компьютеров, которые мы имеем сейчас, параллелью сдвига от модульности к интерактивности, с поисковыми системами в качестве электронного эквивалента лобных долей.
«Управляющий мозг» заканчивается так же, как и начинается — на личной и интроспективной ноте: Голдберг вспоминает о том, как мальчиком он читал в библиотеке своего отца Спинозу и полюбил предлагаемое Спинозой уравнение тела и души; и как это сыграло решающую роль, направив его в сторону нейропсихологии и помогая избежать фатального расщепления тела и психики, дуализма, который Антонио Дамазио называет «ошибкой Декарта». Спиноза не считал, что человеческий разум, с его благородной мощью и устремлениями, каким-то образом обесценивается или редуцируется вследствие его зависимости от операций физического носителя, мозга. Надо скорее, говорил он, восхищаться живым телом — его чудесными и почти непостижимыми нюансами и сложностью. И только сейчас, на рассвете двадцать первого века, мы начинаем постигать полную меру этой сложности, видеть, как взаимодействуют природа и культура, и как мозг и психика порождают друг друга. Имеется немного, весьма немного примечательных книг, которые адресуются к этим проблемам с огромной силой — сразу приходят на ум книги Джеральда Эдельмана и Антонио Дамазио, — и к этому избранному кругу несомненно должна быть причислена книга Элхонона Голдберга «Управляющий мозг».
Предисловие к русскому изданию
Моё отсутствие было долгим, и я рад встрече с вами, российские читатели и коллеги. Хотя книга эта была написана в Нью-Йорке, где я живу уже много лет, научная и интеллектуальная традиция, на которой она основана, родилась в Москве. Двадцатилетним студентом МГУ я пришёл в лабораторию Александра Романовича Лурии, который стал со временем моим учителем и другом. Так началась моя карьера в нейропсихологии и в «когнитивной нейронауке». С тех пор прошло три с половиной десятилетия, большую часть которых я преподавал, занимался научными исследованиями и клинической работой, будучи профессором разных университетов Соединённых Штатов и приглашённым профессором в университетах Европы, Израиля и Австралии. В итоге, моё «научное лицо» — это переплетение многих разнородных традиций. Я думаю, что такая эклектичность в основном обогащает. Мне, по крайней мере, она больше помогла, чем помешала.
Тем не менее, я всегда помнил, где я начинал. Среди десятка языков, на которые эта книга переведена с английского, русский перевод для меня особенно по-человечески важен. Для меня это воссоединение с традицией, которая заложила мою научную основу. Теперь, по прошествии многих лет, я надеюсь, что книга моя эту традицию не только продолжит, но, переведённая на русский язык, в чем-то её обогатит.
Я приступил к написанию этой книги на языке, который все ещё не стал полностью моим собственным, не без некоторого колебания. По моему характеру и темпераменту мне естественнее даётся более сжатая проза, нежели та, которая ожидается от полупопулярной книги. Но я последовал совету многих друзей, которые подталкивали меня к созданию этой книги, и двинулся вперёд по двум причинам. Более отчётливой причиной было растущее понимание, что для того, чтобы внести вклад, учёному иногда требуется выйти за пределы формата узко распространяемых научных журналов. Более расплывчатой причиной была потребность воссоединить мои российскую и американскую жизни (ко времени написания этой книги они почти сравнялись по длительности) в едином личном интеллектуальном сюжете.
Я должен выразить благодарность многим людям. Оливеру Саксу, многолетнему близкому другу, — сама идея написать книгу для широкой аудитории, возможно, не возникла бы во мне без примера Оливера. Дмитрию Бугакову — за техническое редактирование, проверку фактов и ссылок, и за помощь в создании иллюстраций. Лоре Олбриттон, которая помогла в редактировании рукописи. Фионе Стивене из Издательства Оксфордского университета, которая помогла подготовить книгу к публикации. Сергею Князеву — за плодотворное обсуждение аналогий между мозгом и компьютерами. Владимиру и Кевину — за предоставленную мне возможность учиться на основе их заболеваний. Людям, названным в книге Тоби и Чарли, а также Лоуэллу Хандлеру и Шейну Фистелю за то, что они поделились своими жизненными историями и разрешили мне описать их в книге. Отцу Кевина — за разрешение написать о его сыне. Роберту Яконо, поделившемуся опытом цингулотомии. Питеру Фитцджеральду, Иде Багус Мадхе Адняна, Кейт Эдгар, Уэнди Джеймс, Льюису Лерману, Джею Левеллин-Керби, Гасу Норрису, Мартину Озеру, Питеру Лангу, Энн Венециано, и анонимным рецензентам Издательства Оксфордского университета — за ценные комментарии к рукописи. Брендону Коннорсу, Дэну Деметриаду, Камрану Фалахпуру, Эвиану Гордону и Константину Пио-Улски — за помощь в создании некоторых иллюстраций, используемых в этой книге. Моим пациентам, друзьям и знакомым, которые предоставили для моей работы информацию о своих жизнях, трагедиях и триумфах, и дали мне разрешение написать о них. Моим студентам, ставшим слушателями поневоле, перед которыми я смог отрепетировать куски этой книги. Конструкторам карманного компьютера Псион, которые позволили мне писать всю книгу «на ходу», во всяких немыслимых местах. Эта книга посвящена Александру Романовичу Лурии, который назвал лобные доли «органом цивилизации» и который оказал большее влияние на мою карьеру, чем я мог отдалённо себе представить, будучи его студентом.
Русский перевод и редактирование этой книги был поддержан Уэнди Джеймс и Фондом Крисос (Wendy James and The Chrisos Foundation), а также Фондом Науки и Образования Восток-Запад (The East-West Foundation for Science and Education). Издательство «Смысл» и автор им за это очень благодарны. Большое спасибо Семёну Гоншореку за редакционные консультации. Огромное спасибо Наталье Корсаковой за ценные редакционные советы.
Э. Г.
Нью-Йорк
Я начал писать эту книгу, имея в виду широкую читательскую аудиторию. Но в середине пути профессионал во мне возобладал над популяризатором, и книга стала своего рода гибридом. Рискуя не угодить никому, я старался написать книгу, которая была бы привлекательной как для широкой публики, так и для профессионального читателя. Главы 1, 2, 3, 9, 10, 11, 12 и эпилог носят менее технический характер и представляют общий интерес; они должны привлечь как широкую читательскую аудиторию, так и профессионалов. Главы 4, 5, 6, 7 и 8 носят несколько более технический характер, но, тем не менее, доступны неспециалистам. В них обсуждаются широкие вопросы когнитивной нейронауки, представляющие интерес для учёных и клиницистов, а также для широких кругов читателей, интересующихся тем, как работают мозг и мышление. Эта книга — не попытка энциклопедического, характерного для учебников, описания лобных долей. Скорее, это отчёт о моем понимании различных центральных проблем когнитивной нейронауки, неотделимый от личного контекста, который привёл меня к написанию об этом.
В этой книге я исследую ту часть вашего мозга, которая делает вас тем, кто вы есть, и определяет вашу самобытность, которая заключает в себе ваши влечения, ваши амбиции, вашу личность, вашу сущность: лобные доли мозга. Если повреждены другие части мозга, неврологическое заболевание может проявляться в потере речи, памяти, восприятия или движения. Однако сущность индивидуума, ядро личности, обычно остаётся не задетым. Все это меняется, если заболевание поражает лобные доли. То, что утрачивается в этом случае, уже не просто свойство вашей души. Это и есть ваша душа, ваша сущность, ваше Я. Лобные доли являются наиболее специфически человеческой из всех мозговых структур, и они играют решающую роль в успехе или неудаче человеческих начинаний.
