– Есть ли у вас какие-то хронические заболевания? – спросил Данилов, чтобы окончательно определиться с диагнозом.
– Нет! – Данилову показалось, что муж поспешил с ответом, чтобы не дать слова жене.
Бывает такое. Многие мужчины, например, даже врачу не сразу признаются в наличии у них хронического простатита.
– Все ясно… – Данилов заглянул в карту вызова, лежавшую на низеньком журнальном столике, и прочел имя и отчество больного, которое Вера узнала у жены и вписала в карту, пока он занимался осмотром. – Игорь Иванович, вас придется госпитализировать.
– Куда?
– В кардиологию, точнее – в кардиологическую реанимацию. Не надо пугаться – это просто такие правила. Все больные с нестабильной стенокардией госпитализируются в кардиологическую реанимацию, вне зависимости от состояния, а затем уже переводятся в отделение.
– Какое? – вопрос показался Данилову слегка странным.
– В кардиологическое. Так что, – Данилов посмотрел на жену пациента, – ваш муж пока полежит, ему не стоит двигаться, а вы соберите ему все необходимое для больницы – смену белья, тапочки, удобную одежду, зубную щетку, бритву…
– Бритву? – удивленно переспросила жена.
– Да, бритву, – подтвердил Данилов, чувствуя, как некая догадка готовится всплыть из глубин подсознания. Если сложить то, что больной поторопился с ответом на вопрос о наличии других заболеваний, с тем, что он проявил явно излишний интерес к тому, в какое именно отделение он попадет и с тем, что жена так удивилась по поводу бритвы, то…
Пациент поспешил самостоятельно раскрыть карты:
– Маша, только выключи сначала свет! – потребовал он.
– Почему? – удивился Данилов.
– Чтобы они не видели, как меня увозят, – ответил мужчина. – И машину лучше подогнать вплотную к подъезду, доктор. К самым дверям, чтобы я мог прошмыгнуть в нее незамеченным.
Данилов посмотрел на жену пациента. Та, встретившись с ним глазами, кивнула и добавила:
– Он сам вызвал «скорую».
– А сказать в коридоре? – упрекнул ее Данилов, представляя, какая ржачка поднялась бы в кардиологической реанимации, привези он туда под видом нестабильной стенокардии обострение шизофрении.
Женщина пожала плечами.
– На учете?
Еще один кивок.
– Маша! – повысил голос больной. – Я же просил выключить свет!
– Это не выход, Игорь Иванович! – твердо сказал Данилов, обращаясь к мужчине. – Как только погаснет свет – они все поймут.
Самое главное – не спрашивать, кто такие «они». Надо выглядеть посвященным и понимающим. Только в этом случае можно завоевать доверие больного.
– Что же делать? – Глаза пациента наполнились тревогой.
– Надо вызвать еще одну машину, еще одну «скорую помощь», – понизив голос, ответил Данилов и, достоверности ради, оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что никто его не подслушивает.
Умница Вера с серьезным видом сидела в кресле. Тоже все поняла.
– Зачем?
– Следите за моей мыслью! Мы приехали первые, те приедут вторыми, отсюда следует что?
– Что?
– То, что они будут уверены в том, что вы уедете с нами! Ведь мы же приехали первыми?
– Точно! – обрадовался мужчина и тут же испуганно огляделся. – А я уеду со вторыми.
– А мы пригласим покататься кого-нибудь из ваших соседей по дому. Чтобы со стороны, казалось, что мы увозим вас…
– Лучше всего подойдет Рома из семидесятой квартиры, – посоветовал Игорь Иванович. – Мы с ним очень похожи.
– А он сейчас дома? – поинтересовался Данилов.
– Да, у него тоже инвалидность второй группы, – незаметно проговорился Игорь Иванович.
– Вера, обеспечьте нам вторую машину, – Данилов вытащил из кармана наладонник и протянул его Вере.
Вера нажала на одну из кнопок и нахмурилась.
– Не берет отсюда, попробую в подъезд выйти…
– Может, есть помещение, где окна на другую сторону выходят? – «подсказал» Данилов.
– Пойдемте на кухню! – включилась в игру жена Маша и увела за собой Веру.
Сам Данилов не захотел вызывать психиатрическую бригаду. При пациенте заниматься этим было нельзя, так же, как нельзя было уходить куда-то, оставив Веру наедине с психически нездоровым человеком, пусть даже внешне и спокойным. Кто знает, что у него на уме…
– Надо Ромке позвонить, – забеспокоился Игорь Иванович.
– Пока рано! – осадил его Данилов. – Пусть сперва вторая машина приедет.
Пациент поелозил в кровати и спросил:
– А вы, доктор, откуда про них знаете?
– Доводилось встречаться, – по тону Данилова было понятно, что приятными эти встречи не были.
– Часто?
– Пару раз.
– Они хотели вас похитить?
– Они хотели меня убить за то, что я помогаю людям!
«Боже, какую чушь я несу!» – ужаснулся про себя Данилов.
Работал одно время на шестьдесят второй подстанции фельдшер Алеша Сапожков. Фельдшер как фельдшер, только вот с «психами» управляться не умел – выкладывал им в глаза всю правду. «Психи» негодовали, не желая признавать очевидного, и норовили нанести Алеше разные увечья. Алеша как мог оборонялся, а «психи» потом писали на него жалобы. Данилов во время совместных дежурств пытался объяснить Алеше ошибочность подобного поведения, но – безуспешно. После очередной драки на вызове Тюленев пригласил Алешу к себе в кабинет и предложил ему «или – или». Или уходи сам, или вылетишь со «скорой» с треском и звоном. Алеша предпочел уволиться по собственному желанию.
– А меня – за то, что я отказался отдать им свою печень! – сообщил Игорь Иванович.
– Без печени человек жить не может, – Данилову было приятно сказать хоть что-то разумное.
– Им до нас дела нет. Мы – подопытный материал, и только!
Пациент понемногу начал возбуждаться. Покраснело лицо, загорелись глаза, движения стали более резкими. То ли обрадовался, что обрел в докторе единомышленника, то ли просто надоело спокойно лежать.
В комнату вернулась Вера.
– Все машины в разъездах, – посетовала она. – Сказали – долго ждать придется.
В наладоннике, полученном от фельдшера, Данилов, как и ожидал, обнаружил записку.
«Диагноз шизофрении установлен с 1993 года. Обострения – 1–2 раза в год. В последний раз лечился стационарно в прошлом году. Амбулаторно принимал амитриптиллин и трифтазин. Самовольно бросил пить таблетки восемь дней назад. Со вчерашнего дня – депрессия и мания преследования. Боится ведьм, которые хотят забрать себе его сердце и печень. Не буйный».
Поблагодарив Веру взглядом, Данилов незаметно для пациента переместил записку в карман халата и как бы между делом заметил:
– Ждать долго, Игорь Иванович, хорошо бы еще укольчик, поддерживающий сердечную деятельность, сделать. А то как бы вам хуже не стало…
– Раз надо – делайте! – разрешил пациент и тут же спросил: – А какой укол?
– Альфа-амилазу, – Данилов многозначительно посмотрел на Веру, – протеолитический фермент, растворяющий тромбы и препятствующий их образованию. Укол внутримышечный.
– А какую дозу, доктор? – Вера, все правильно поняв, выудила из ящика ампулу с раствором аминазина, «тормозящего» нейролептика, и издалека показала ее Данилову.
На вид в мужчине было килограмм восемьдесят – восемьдесят пять веса.
– Одну ампулу, – одобряюще кивнул Данилов.
– Сейчас! – Вера распечатала шприц.
Минут через пять после инъекции пациент уснул. Данилов измерил ему давление. Сто двадцать на восемьдесят – нормальнее не бывает.
– Что же вы в загадки играли поначалу? – высказал Данилов Маше, убедившись, что ее благоверный крепко спит.
– Так у него слух, как локатор, – ответила она. – Попробуй я только скажи чего…
– А говорили – не буйный! – напомнила ей Вера.
– Ну, говорила… – замялась женщина. – Он же мебель в окно не швыряет и с ножом ни за кем не бегает! Так, поскандалит если или стукнет разок…
– Все ясно, – Данилова насмешила столь неожиданная и самобытная классификация буйства, но он конечно же не подал виду. – Вы ему вещи-то соберите.
