Ознакомительная версия.
Использование такого альтернативного источника энергии для питания мозга – резервный механизм, выработавшийся за тысячелетия эволюции. Я полагаю, что он возник в холодные длинные зимы, когда найти хоть какой-нибудь фрукт или полакомиться пчелиным медом было попросту невозможно.
Кстати сказать, и в наше время существуют народности Крайнего Севера, которые почти полностью лишены продуктов, содержащих углеводы. Они едят углеводы в мизерном количестве, и лишь в летний период, когда ненадолго сходит снег и появляются ягоды, а также сладкие почки некоторых растений. При так называемом арктическом типе питания необходимые организму человека простые сахара успешно замещаются кетоновыми телами, получаемыми из белков и жиров.
На генетические особенности популяций всегда влияет пища, ставшая для них традиционной, а народы Севера издавна питались исключительно рыбой, мясом и жиром. У них даже овощи не растут на вечной мерзлоте! Такой рацион не мог не отразиться на генотипе этих людей.
Традиционное питание разных народов значительно отличается по количеству потребляемых жиров, белков и углеводов. Для современных европейцев рекомендованная норма потребления белков животного происхождения составляет примерно 30 г в сутки (при общем суточном поступлении 70-100 г белков), тогда как гренландские эскимосы еще с 70-х годов ежедневно потребляли по 400 г мяса тюленей и китов.
Рацион морских зверобоев традиционно включал большое количество животного белка. Так, согласно подсчетам Д. Фута, в начале XX века на каждого охотника-эскимоса ежедневно приходилось до 2 кг мяса морских млекопитающих. Кроме того, взрослые мужчины-эскимосы и береговые чукчи в день потребляли около 100 г животных жиров и дополнительно 60 г сала морских животных, что обеспечивало 35–50 % потребности в энергии.
В умеренном климате, где энергозатраты не столь велики, липидный тип обмена веществ обычно используется как резервный. Но в высоких широтах он работает постоянно, параллельно с углеводным, а иногда и полностью заменяя его.
Кстати
Народы Крайнего Севера реже болеют атеросклерозом и гипертонией, хотя и употребляют очень жирную пищу на протяжении всей жизни. Гренландские эскимосы очень редко сталкиваются с сердечно-сосудистыми заболеваниями и не страдают от тромбозов и тромбоэмболии. Ученые связывают этот факт со свойствами рыбьего жира и жесткими климатическими условиями.
Еще чуть-чуть биохимии, если позволите? Совсем немного осталось, потерпите!
Безопасное усвоение больших количеств животных белков и жиров возможно лишь при определенных особенности физиологии, обусловленных генетической предрасположенностью. Так, один из генов, контролирующих этот процесс, отвечает за обезвреживание в клетках печени чрезвычайно токсичного продукта, который выделяется при распаде белков, – глиоксилата.
Следует отметить, что у плотоядных и у травоядных млекопитающих этот токсин образуется из разных исходных веществ, причем синтезируется он у хищников и травоядных в разных частях печеночной клетки: у первых – в митохондриях, а у вторых – в пероксисомах.
Поскольку глиоксилат очень токсичен, фермент, обезвреживающий его и превращающий в аминокислоту глицин, в идеале должен находиться рядом, в тех же структурах клетки, в которых синтезируется глиоксилат. Чтобы тут же, на месте, его и «замочить». То есть у мясоедов данный фермент должен вырабатываться в митохондриях.
Однако у большинства современных людей как образование, так и обезвреживание глиоксилата происходит по тому же типу, что у травоядных. Это, по-видимому, является генетическим отголоском вегетарианской диеты их дальних предков.
К счастью, среди таких людей почти не встречаются любители мяса, но им – «травоядным» вегетарианцам – грозит своя напасть: у них глиоксилат превращается не в глицин, а в оксалат, который не используется организмом, а откладывается в виде нерастворимых кристаллов в почках и мочевыводящих путях. Это приводит к образованию оксалатных камней, а в дальнейшем – к развитию тяжелой формы почечнокаменной болезни (первичная гипероксалурия). Именно поэтому у части людей на белковой диете быстро образуются камни в почках.
Но если бы в митохондрии удалось перенести хотя бы небольшую часть фермента, нейтрализующего токсин, это позволило бы без ущерба для здоровья усваивать любое количество мяса и рыбы. И такая возможность существует! Оказывается, участи людей проявляется мутация гена AGXT*ProllLeu, при которой активность фермента распределена между пероксисомами и митохондриями (около 5 %). Чем больше этот процент, тем лучше организм человека приспособлен к перевариванию и усвоению мяса и жиров.
Среди обследованных групп населения самая низкая в мире частота такого варианта гена найдена у китайцев – 2,3 % (для них белковые диеты недопустимы!), а самая высокая у саамов – 27,9 % (они смело могут стать мясоедами и полностью отказаться от овощей и фруктов). А как обстоят дела с этим геном у русских?
Таблица 7.1
Кому можно смело есть мясо?
Как вы видите из табл. 7.1, у русских людей этот процент составляет 18,5, что позволяет большинству из нас (особенно тем, чьи предки на протяжении нескольких поколений проживали в средней и северной части нашей страны) относительно безопасно употреблять большие количества мяса.
Таким образом, если вы равнодушны к сладостям, значит, вы генетический мясоед и предлагаемая мной экспресс-диета подходит вам идеально. К тому же похудеть вам будет проще по сравнению с углеводозависимыми людьми.
Питание мозга у мясоедов очень часто осуществляется именно за счет образования кетоновых тел, именно поэтому большинство из них абсолютно равнодушны к сладостям и выпечке (быстрым углеводам).
Если же вы попытаетесь изменить этот генетически запрограммированный механизм: откажетесь от мяса и решите целыми днями есть только овощи и фрукты, – то ваш заводик по производству кетоновых тел тут же остановится. И заблокирует его работу все тот же инсулин, который будет активно выделяться при поступлении в кровь простых углеводов. А жировая масса, обрадованная возможностью «расслабиться», перестанет вырабатывать кетоновые тела и поспешит пополнить свои потерянные запасы.
Выводы
✓ В перерывах между приемами пищи источником энергии для нас служат запасы гликогена. Как только он заканчивается, в дело вступают жиры и белки нашего тела.
✓ Жиры слишком велики, чтобы проникнуть через барьер в нервную ткань и накормить головной мозг. К тому же мозг обычно питается только глюкозой.
✓ При недостаточном количестве углеводов организм начинает синтезировать из жиров кетоновые тела, которые способны свободно проникать во все органы и ткани, а также служить питанием для мозга, прекрасно заменяя глюкозу.
✓ Жировые запасы могут не только сгорать в мышцах, но и выступать в качестве топлива для мозга.
✓ Безопасное усвоение большого количества белков и жиров возможно при определенных физиологических особенностях, которые, в свою очередь, обусловлены генетической предрасположенностью.
✓ Генетическими мясоедами являются саамы, норвежцы и русские; меньше всего к мясной пище приспособлены индусы и китайцы, в рационе которых преобладают фрукты, овощи и рис.
✓ Мозг мясоедов питается в основном за счет кетоновых тел, поэтому они не любят сладости и никогда не имеют углеводной зависимости.
Кетоновые тела для питания мозга
Кетоновые тела – это нормальный продукт распада жировой массы. Продуцирует их печень, а пусковым механизмом их синтеза является снижение уровня инсулина.
Инсулин всегда выделяется в ответ на прием углеводов. Стало быть, добиться образования кетоновых тел можно, только если резко ограничить потребление углеводов: сладостей, картофеля, макарон, пива и прочих радостей жизни.
Все логично: нет углеводов – нет инсулина; нет инсулина – образуются кетоновые тела и замещают нехватку углеводов.
При голодании, когда запасы гликогена (углеводов) исчерпаны, именно кетоновые тела обеспечивают мозг питанием. Активизируется запасной источник энергии, организм перестает тратить мышечную массу на синтез глюкозы и переключается на жиры собственного тела.
Кстати
Еще в 1997 году была опубликована статья «Противоположные тенденции в распространении ожирения и потреблении жиров: американский парадокс», в которой приведены потрясающие данные. С середины 1970-х до начала 1990-х годов общая калорийность рациона среднестатистического американца снизилась на 4 %, а доля жиров при этом упала аж на 11 %. И как следствие число страдающих ожирением в США увеличилось почти на треть – с 25,4 до 33,3 % всего взрослого населения. А пришедшая в начале 1990-х мода на низкоуглеводные диеты привела к росту потребления жиров, но, к удивлению ученых, на динамику ожирения это не повлияло.
Ознакомительная версия.
