Владимир Лучосин - Человек должен жить

— Что вы, Михаил Илларионович! Разрешите нам подежурить у постели Бориса Наумовича, — попросил я.

— Пожалуйста. Конечно! — Он хотел было сказать еще что-то, но не сказал ничего и пошел к выходу.

Екатерина Ивановна пошла за ним. Мы тоже.

— Я буду у себя, — обернулся к нам Чуднов в коридоре. — Думаю, теперь Борис Наумович вытянет, будет жить человек… — Усталой, переваливающейся походкой Чуднов направился в терапевтическое отделение.

Я смотрел ему вслед и думал: «Да, похоже, что человек будет жить. Человек у нас погибнуть не может. А если подчас и погибает, то это же исключение, несчастный случай, в котором повинны и пострадавший и все мы, остальные. Несчастных случаев быть не должно. Их не будет, когда за жизнь людей будет драться каждый. И драться не как-нибудь, а до последнего, как бы это трудно и сложно ни было. В сущности, жизнь везде должна быть так устроена, чтобы люди не могли умирать. Ни телом, ни душой».

Еще минуту мы молча стояли, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Потом заметили, что к нам бежит санитарка.

— Николай Иванович! Хирург из Москвы приехал. Куда его?

— Проведите к Михаилу Илларионовичу, — посоветовал я.

Санитарка умчалась.

Мы видели, как минуту спустя хирург последовал за нею на второй этаж.

— Посмотрим, на чем он приехал? — спросил Каша.

— Давай.

Мы вышли в вестибюль. С доски объявлений на нас глянула выведенная крупными буквами фамилия «Золотов», Да, ведь послезавтра конференция молодых специалистов. Его доклад…

Во дворе, у входа, стояла легковая машина «Москвич» со столичным номерным знаком.

— Надо поискать Юру, — сказал Каша.

Мы обошли всю больницу, но не нашли Юрия и возвратились в вестибюль.

— Ты видел, как его скрутило? — спросил Каша.

По темным оконным стеклам хлестали струи дождя.

Вдруг расплывчатыми пятнами вспыхнули фары автомашины.

— Еще кто-то едет, — сказал Игорь. — Может, Василий Петрович возвращается?

Я отвел взгляд от окна, посмотрел в усталые глаза товарища и спросил:

— А где же все-таки Юрий?

Осторожно, чтобы не потревожить больного, мы зашли в палату. Жена Золотова почтительно встала.

— Что вы! Сидите, пожалуйста, — попросил я.

Золотова стояла и смотрела на нас.

— Гринин, вы здесь? — спросил Золотов, не открывая глаз.

— Да, — ответил я.

— Что вы нашли в стенке желудка?

— Небольшое отверстие.

— А точнее?

— Диаметром ноль четыре.

— Ушили?

— Да, Борис Наумович. Как вы себя чувствуете?

— Очень хорошо… Спасибо вам, Гринин, — не открывая глаз, проговорил он.

Мы проверили пульс, постояли немного и пошли к двери.

Центральный институт усовершенствования врачей.