Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я не вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому.
* * *
Я думаю, что теперь вам стала понятной причина сокрытия. Ведь клятва, с точки зрения сегодняшних цивилизованных представлений, глубоко аморальна! В ней заложены, если вдуматься, многие, если не все, пороки медицины. Проведем небольшой анализ.
Первая заповедь врача, оказывается, не забота о здоровье больных, как мы всегда думали, а забота о материальном благополучии учителя и его семьи.
И вторая заповедь, к сожалению, — не забота о благополучии больных, но забота о бесплатном обучении детей учителя.
Третье же обещание — сохранять в тайне от «непосвященных» медицинские знания.
Дающий клятву через нее фактически принимается в некую закрытую от неприсягавших «семью» с общим «котлом» и общими, но закрытыми от посторонних знаниями. Причем кровному родству явно отдается предпочтение. Вам, читатель, это ничего не напоминает? Правильно, что вы подумали о мафии. Видимо, врачебная мафия появилась куда раньше корсиканской.
Из текста следует, что для не связанных родством обучение медицине было платным и, видимо, отнюдь не дешевым — раз в клятве этому уделено место. Сохранение же в тайне от больных медицинских знаний — не что иное, как стремление ограничить их возможности по самостоятельному лечению. Зачем? Очевидно, затем, что чем больше вызовов к больным, тем выше доходы врача. Все это не может давать оснований для подозрения врачей в бескорыстии.
Обещание «воздерживаться от причинения вреда и несправедливости», согласитесь, совсем не то же самое, что «не причинять вреда и несправедливости». Слово «воздерживаться» уже подразумевает необязательность.
Как известно, беременность может развиваться неправильно или быть противопоказанной, и отказ женщине в аборте, в таком случае, не благо, а, возможно, ее убийство. Впрочем, скорее всего, и здесь на первый план выходят не соображения морали, а банальное разделение сфер влияния. В данном случае врач не хочет лишать прибылей тех, кто занимался абортами профессионально.
Такое предположение подтверждается абзацем, где говорится о «каменной болезни». Из него становится ясным, что уже тогда существовали мафиозные врачебные кланы, боровшиеся между собой за источники доходов. Ведь тех, кто делает «сечения», в наше время называют хирургами. А в те времена их даже не допустили до клятвы. Хотя, вполне возможно, что у них была своя клятва, которая просто до нас не дошла. И Гиппократ, и его последователи клялись не делать сечений вовсе не потому, что не умели (ведь могли бы обучиться), а чтобы предотвратить межклановые «разборки».
Апофеозом клятвы звучат слова о жажде «славы у всех людей на вечные времена». Мы еще раз убеждаемся, что скромность, в понятии врачей, никогда не принадлежала к числу доблестей.
А как понималась врачами ответственность за нарушение клятвы? Весьма абстрактно — только как отсутствие счастья и славы. И это при том, что клятва написана во времена, когда уже существовало государство (Эллада), законы и суды. Сравните такую ответственность с той, что была предусмотрена в «Военной присяге» СССР: «Если я нарушу… то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа!» Да, реальной ответственности врачи всегда стремились избегать.
И, наконец, в свете общего впечатления от уже нарисованного морально-психологического портрета дающего клятву никак не выглядят убедительными и все прочие обещания.
Открыв Большую Медицинскую Энциклопедию (БМЭ) на странице, отведенной Гиппократу, я удостоверился в том, что в его времена медицина была, в основном, семейным ремеслом. Наиболее известны Милетская, Книдская и Косская семейные медицинские школы. Считают, что Гиппократ относится к семнадцатому поколению Косской школы. Его отец, Гераклид, был врачом, а мать, Фенарета, повитухой.
В БМЭ находим также, что вплоть до XVIII века хирургия и акушерство считались ремеслом и в университетах не преподавались. Хирурги же делились на камнесечцев, костоправов, кровопускателей и др.
Текст клятвы Гиппократа — видимо по причине его аморальности — в БМЭ не приводится.
А теперь я хочу раскрыть читателю три небольшие врачебные тайны. Первая: Гиппократ не является автором клятвы, носящей его имя, но она присутствует в его письменных трудах. Текст клятвы значительно древнее и впервые записан при Герофиле (ок. 300 г. до н. э.).
Вторая: текст клятвы Гиппократа, принимаемой врачами сегодня, не имеет почти ничего общего с исходным, а название клятвы — условность. Врачи разных стран имеют разные тексты клятвы, хотя во многом и совпадающие.
Третья: еще в древности, с разрушением исключительно семейного характера подготовки врачей, традиция врачебной клятвы была врачами забыта (а кое-где ее не было изначально) и возродилась только после Французской революции. Восставший народ, кроме всего прочего, требовал от властей нормальной медицины. Видимо, чтобы как-то разрядить обстановку, декан медицинского факультета Лаллеман из Монтпелье, на основе известного вам текста, создал новый вариант клятвы, назвав его «факультетское обещание». Его содержание куда больше отвечает требованиям современной морали, хотя вы без труда найдете в нем рудименты исходного текста.
Поскольку именно текст Лаллемана лежит в основе всех современных вариантов клятвы, привожу его полностью. Оставляю читателю возможность для самостоятельного анализа.
Факультетское обещаниеЯ обещаю и я клянусь быть верным законам чести и порядочности в занятии медициной.
Я буду оказывать свою помощь неимущему безвозмездно, и я никогда не потребую плату выше моего труда.
Когда меня допустят внутрь дома, мои глаза не будут видеть того, что там происходит, мой язык будет молчать о секретах, которые будут мне доверены, и мое положение не будет употреблено ни для порчи нравов, ни для того, чтобы содействовать злодеянию.
Почтительный и признательный к моим учителям, я передам их детям наставления, которые я принял от них.
Пусть люди воздадут мне своим почтением, если я верен своим обещаниям! Пусть меня покроет позор и презрение моих собратьев, если я нарушил его!
* * *
Сегодня врачи по-прежнему утверждают, что Гиппократ — их главный моральный авторитет, а его клятва — основа медицинской этики. Кстати, новых редакций клятвы вы тоже нигде не встретите, кроме как в медицинских учебниках.
Да, больные, раскроем глаза! Не герои врачи и никогда ими не были! Я не говорю, конечно, о редчайших исключениях, которые, как и во всем, впрочем, имеют место.
Врачи! Если вы действительно хотите доброй «славы у всех людей на вечные времена», хорошо подумайте: не пора ли сменить одно из ваших обветшалых и, к тому же, изначально грязноватых знамен — клятву Гиппократа на что-нибудь более пристойное?
Ну что, уважаемые читатели, не померкли еще в ваших глазах золотые нимбы, которые врачи бессовестно напялили на себя? Ах, не совсем?!
Вы говорите, что сейчас лекари очень учены, что учат их дольше, чем во всех прочих вузах? Что они уже сделали и продолжают делать великие научные открытия? Что они изобрели для нашего блага множество сложнейших приборов и прекрасных лекарств? Да, и я, по наитию, до поры тоже так считал.
Но, как оказалось, открытия, которые мы, больные, в своем сознании всегда приписывали врачам, на самом деле принадлежат вовсе не им! Примеры? Пожалуйста, сколько угодно!
Начнем с последнего и, видимо, величайшего открытия XX века. Я говорю, конечно же, о расшифровке генома человека. Первые заявления ученых и политиков о великих возможностях практического применения этого открытия многих, я уверен, сбили с толку. Они заявили, что данное открытие позволит лечить болезни, считавшиеся ранее неизлечимыми. У неискушенных больных при словах «лечить» и «болезни» в голове автоматически возник образ врачей-ученых, который они, естественно, и увязали с открытием. И ошиблись! Врачи здесь абсолютно ни при чем. Открытие сделано генетиками вместе со специалистами компьютерных технологий и биохимиками, которые обеспечивали работу первых. Медики же будут только пользоваться результатами этого открытия.
