Вовлеченность в ролевую игру и хорошая сенсорная обеспеченность в таких занятиях необходимы, чтобы не растеряться при выходе за рамки привычных движений и положений. В таких занятиях всегда надо заботиться о смещении центра событий с движения на ощущения и эмоции. Все это возможно только в рамках игр в тщательно выстроенной среде и с правилами, эффективно поддерживающими формирование нового движения и одновременно препятствующими рецидивам прежнего.
Обобщение опыта
Обстоятельства окружающего мира, свойства тела и стимулирующие воображение ролевые игры (в нашем случае – рождение черепах, крабов и паучков) могут образовывать некоторое естественное единство: сочетание правильно подобранных обстоятельств с работой воображения способно провести тело через нужный ему ряд испытаний, в результате которых тело превращается из непослушной и неумелой обузы в успешного и самостоятельного партнера. Поэтому подготовка программы двигательного обучения всегда должна содержать ответы на три вопроса.
1) Что обучаемый должен делать?
2) В каких условиях[27]?
3) Как подключить к делу его мышление и воображение?
Если все выстроено удачно, на занятиях будут рождаться и развиваться эмоциональные переживания, необходимые для организации нового движения. Появление таких переживаний инициируется триединым путем: они воспринимаются через сюжеты и образы, непосредственно предлагаются в ролевых играх и вызываются через интонирование содружественных движений[28].
В нашем примере эта схема работала так.
Сначала у нас были черепахи: неуклюжие существа с едва выступающими из панциря конечностями, движущиеся медленно и тяжеловесно, волоча брюхо по земле.
Затем – крабы, поначалу тоже ползавшие медленно, как черепахи, но постепенно поднявшиеся на своих ножках, которыми они делали все более быстрые, хотя и маленькие шажки, в то время как их тела плавно плыли в воздухе.
И наконец, паучки – создания длинноногие, быстрые и непредсказуемые.
Подобные роли полноценно разыгрываются, а соответствия, возникающие между этими ролями, движениями и переживаниями, обсуждаются, подтверждаются или корректируются.
Сильные эмоциональные переживания в течение некоторого времени могут быть совершенно необходимой опорой для формирования желаемого движения, но постепенно, по мере освоения движения, роль воображения снижается, личность постепенно освобождается от функции обеспечения движения, действия становятся все более формальными. В конце концов они автоматизируются[29], окончательно освобождаясь от эмоций, и превращаются в привычные умения, навыки и способности.
На место эмоций постепенно приходят характерные для осваиваемых движений ощущения, которые становятся привычными, опорными и составляют в конце концов ту основу, которой мы пользуемся для запуска нужных нам координаций.
Формирование багажа таких опорных ощущений – важнейшая часть реабилитационной работы.
Как-то позвали меня посмотреть на мальчика, к которому никак не удавалось найти подхода. Мальчик этот умел только сидеть на полу и возить туда-сюда машинку. Не останавливаясь. До опупения. Замучившись вконец, он выдавал большой скандал, после которого некоторое время мог тихо отдохнуть, а затем опять требовалась машинка. И никаких просветов.
Людей он не замечал. Никаких других объектов, кроме машинок определенного размера, тоже. Но и машинки эти его, по существу, не интересовали: если ему предлагали несколько разных на выбор, он хватал первую попавшуюся. Или начинал большой скандал, когда подходящую не обнаруживал. Находил он машинку только в полуметровом круге перед собой. Если поставить чуть дальше – он ее не замечал. И было ему уже года четыре, из которых два он возил машинку.
В таких случаях в первую очередь нужен человек, который готов просто быть рядом. Человек такой имелся, и он уже попробовал по-разному вписаться в мир мальчика, но единственное, что ему удавалось, – сидеть рядом с ребенком на полу и иногда служить для него опорой. Вот и все. Убираешь опору – отлично обходится без нее.
Посмотрел я на это и поинтересовался:
– Поперек дороги пробовал оказываться?
– Да, пробовал.
– И что?
– Или скандал, или поменяет положение так, чтобы я не мешался, – и все.
– А попробуй сам поиграть в помеху. Не просто становись на дороге, а пробуй по-разному, как хочешь, ты же много вариантов поведения найдешь.
– Конечно, найду. Могу, например, появляться «на дороге» и исчезать, когда машинка подъезжает, могу встать совсем рядом с трассой, медленно пододвигаться и убираться в последний момент, когда он уже будет готов сменить маршрут. Что ж я, в детстве не хулиганил?
Стали пробовать, и вскоре мальчик нашел себе новую, вторую в жизни игру: врезаться в плохо предсказуемого дядю, который то давал в себя врезаться, то нет. Немного позже мальчик стал играть в третью игру: может, я в тебя врежусь, а может, не буду – угадай.
Потом удалось научить его перемещаться вслед за дядей-мишенью, потом открылась возможность усложнять обстоятельства игры и, наконец, превратить ее в настоящую маршрутную игру с некоторым сценарием, развитием событий и, самое главное, – общением с другими людьми.
Комментарии
Ребенок, погруженный в подобное состояние, находится в совершенно безвыходном положении: он заперт в стереотипе[30]. Причины тому бывают самые разные, зачастую это невыносимые для ребенка обстоятельства, от которых он таким образом прячется. Но в данном случае причина была другая: отсутствие произвольной деятельности.
Я имею в виду произвольность в буквальном смысле слова. Человек не может жить без произвольности, и надо помнить, что именно она обеспечивает возможность поведения как такового. Иными словами, речь идет о свободе воли, для которой нужно поле возможного. Без него дети не могут развиваться.
Что же делать?
Поле возможного, с которым тяжелый стереотипный ребенок может быть не знаком с рождения, просто организуется рядом с ним.
Это обычный второй, после просто быть рядом и благожелательно наблюдать, этап работы с такими детьми, называемый параллельная деятельность, пробуя разные варианты которой педагог подбирает, зачастую далеко не сразу, вид своей активности, подходящий для данного ребенка.
Такой подходящей активностью может оказаться и пение, и рисование светофоров, и переливание воды из одной баночки в другую.
От такой активности требуются только три вещи: педагог должен находить в ней что-то интересное для себя, не скрывать свое удовольствие от ребенка, приглашая его к сопереживанию, и хоть какая-то вариативность в игре педагога должна быть открыта и доступна для ребенка, чтобы эту активность можно было ему подарить.
Случай с машинкой, конечно, крайний, но зато показательный. Оказывается, достаточно обеспечить хотя бы две возможности, в данном случае – врезаться или нет, чтобы создать условия для произвольности и взаимодействия с другим человеком – двух основ развития.
Обобщение опыта
У произвольности есть не один, а два антипода: стереотипы и реагирование. Стереотипы обеспечивают однозначность, а реагирование – безусловность взаимодействия с миром. Каждого из антиподов достаточно, чтобы сделать произвольность невозможной. Выступая вместе и поврозь, они перекрывают возможность поведения как такового (сами по себе стереотипы и реакции – это не поведение), замыкая всю доступную активность в принудительные рамки вынужденного, навязанного. В подобных случаях необходимо искусственно моделировать такие ситуации, которые не принуждают человека к тому или иному действию, а создают необходимые условия для произвольности, без которой нет поведения и, стало быть, нет развития.
Как-то попался мне взрослый гиперкинезник, который, как и большинство из них, был амимичен[31], но имел при этом совершенно холерический темперамент. Однако эмоциональная регуляция связана с системой проявления эмоций, и оттого, что та не функционировала – ни мимика, ни жесты не были ему доступны, – возникали эмоциональные проблемы, которые вовсе не украшали его жизнь. Мы решили попробовать что-нибудь с этим сделать.
Проявление эмоций невозможно без интонирования движения[32], в котором очень большую роль играет управление движением во времени: движение как минимум должно вовремя начинаться и вовремя заканчиваться.
