Ударили к вечерне 16 января. Почти бессознательно я оделась и подошла к мужу, говоря:
- Я поеду, попрошу отслужить молебен о его выздоровлении.
- Разве ты не видишь, что он умирает. Не езди: он кончится без тебя.
- Нет, - говорю, - я поеду: церковь близко.
Поехала. Вхожу в церковь. Навстречу мне идёт священник отец Стефан Никитин.
- Батюшка, - говорю ему, - у меня сын болен дифтеритом. Если не боитесь, то потрудитесь отслужить у нас молебен.
- Мы по обязанности напутствуем умирающих всюду и идём без страха, куда нас приглашают. Сейчас я к вам приеду.
Вернулась я домой. Хрип по-прежнему раздавался по всем комнатам. Личико совсем посинело у моего мальчика, глазки закатились. Я дотронулась до ножек: они были совсем холодны. Неизъяснимо больно сжалось сердце моё. Плакала ли я, не помню. Я так много плакала в эти печальные дни, что, кажется, поток слёз моих не прекращался. Зажгла лампадку и приготовила кое-что необходимое.
Приехал отец Стефан. Муж мой вышел к нему. Молебен начался. Я осторожно взяла на руки ребёнка вместе с периной и подушкой и вынесла в залу. Мне было слишком тяжело стоя держать его, и я опустилась в кресло.
Молебен продолжался. Отец Стефан взял святое Евангелие для чтения. Я с трудом встала с кресла. Тут свершилось непостижимое. Мальчик мой поднял голову и слушал Божественные слова. Отец Стефан кончил читать. Я приложилась; приложился и мальчик мой. Он обвил ручонкой мою шею и так дослушал молебен. Я боялась дышать. Отец Стефан поднял святой крест, осенил им ребёнка, его поцеловавшего, и сказал:
- Выздоравливай!
Я отнесла мальчика в постельку, положила его и пошла проводить батюшку. Когда отец Стефан уехал, я пошла опять в спальню, удивляясь, что не слышу обычного хрипа, надрывающего душу. Мальчик мой тихо спал. Я наклонилась к его ротику. Дыхание ровно выходило из губ. С умилением опустилась я на колени, благодаря милостивого Бога, а потом утомлённая уснула на полу около его постельки.
На другое утро, лишь ударили к заутрене, мальчик мой поднялся и чистым, звучным голосом сказал:
- Мама, что это я всё лежу? Мне надоело лежать!
Возможно ли описать, как радостно забилось моё сердце! Сейчас же поспел самовар, закипело молоко, и мальчик принял немного пищи. В 9 часов тихо вошёл в залу наш доктор, посмотрел в передний угол и, не видя там ожидаемого стола с холодным трупиком, окликнул меня. Я весёлым голосом отозвалась:
- Сейчас иду.
- Неужели лучше? - удивлённо спросил доктор.
- Да, - ответила я, здороваясь с ним. - Господь явил нам чудо!
- Да, только чудо могло исцелить вашего ребёнка.
18 февраля отец Стефан служил у нас благодарственный молебен. Мальчик мой, совершенно здоровый, усердно молился. По окончании молебна отец Стефан сказал мне:
- Следовало бы вам описать этот случай.
Я отвечала ему:
- Я постараюсь его описать спустя некоторое время.
С тех пор многое переменилось. Муж мой вышел в отставку. Мы переехали жить в другой город. Если когда строки эти придётся прочесть тем лицам, которые присутствовали при совершении в нашем доме чудесного исцеления, то они подтвердят справедливость всего сказанного. Искренне желаю, чтобы хоть одна мать, прочитавшая эти малые строки, в час скорби не впала в отчаяние, а сохранила веру в благость неведомых путей, которыми ведёт нас Провидение.
("Воскресный день" , 1901 г., №43)
Непонятая молитва
Мой отец с большим предубеждением относился к отцу Иоанну Кронштадтскому. Его чудеса и необыкновенную популярность объяснял гипнозом, темнотой окружающих его людей, кликушеством и т. п.
Жили мы в Москве, отец занимался адвокатурой. Мне в то время минуло четыре года, я был единственным сыном, и в честь отца назван Сергеем. Любили меня родители безумно.
По делам своих клиентов отец часто ездил в Петербург. Так и теперь он поехал туда на два дня и по обыкновению остановился у своего брата Константина. Брата и невестку он застал в волнении: заболела их младшая дочь Леночка. Болела она тяжело; и хотя ей стало лучше, они пригласили отца Иоанна отслужить молебен и с часу на час ожидали его приезда.
Отец посмеялся над ними и уехал в суд, где разбиралось дело его клиента. Вернувшись в четыре часа обратно, он увидел у братниного дома парные сани и огромную толпу людей. Поняв, что приехал о. Иоанн, он с трудом пробился к входной двери и, войдя в дом, прошёл в зал, где батюшка уже служил молебен. Отец стал в сторону и с любопытством стал наблюдать за знаменитым священником. Его очень удивило, что о. Иоанн, бегло прочитав положенное перед ним поминание с именем болящей Елены, стал на колени и с большой горячностью начал молиться о каком-то неизвестной тяжко болящем, младенце Сергии. Молился он о нём долго, потом благословил всех и уехал.
- Он просто ненормальный! - возмущался мой отец после отъезда батюшки. - Его пригласили молиться о Елене, а он весь молебен вымаливал какого-то неизвестного Сергея.
- Но Леночка уже почти здорова, - робко возражала невестка, желая защитить уважаемого всей семьёй священника.
Ночью отец уехал в Москву.
Войдя на другой день в свою квартиру, он был поражён, царившим в ней беспорядком, а увидев измученное лицо моей матери, испугался:
- Что у вас здесь случилось?
- Дорогой мой, твой поезд не успел, верно, отойти ещё от Москвы, как заболел Серёжа. Начался жар, конвульсий, рвота. Я пригласила Петра Петровича, но он не мог понять, что происходит с Серёжей, и попросил созвать консилиум. Первым долгом я хотела телеграфировать тебе, не могла найти адреса Кости. Три врача не отходили от него всю ночь и наконец признали его положение безнадёжным. Что я пережила! Никто не спал, так как ему становилось всё хуже, я была как в столбняке.
И вдруг вчера, после четырёх часов дня, он начал дышать ровнее, жар понизился, и он уснул. Потом стало ещё лучше. Врачи ничего не могут понять, а я тем более. Сейчас у Серёжи только слабость, но он уже кушает и сейчас в кроватке играет со своим мишкой.
Слушая, отец всё ниже и ниже опускал голову: вот за какого тяжко болящего младенца Сергия так горячо молился вчера отец Иоанн Кронштадтский.
(Из книги А.С. Запариной "Непридуманные рассказы")
Сон
Есть сны пустые, а есть особенные, вещие. Вот какой сон я видела в молодости.
Мне приснилось, что я стою в полной тьме и слышу обращённый ко мне голос: "Родная мать хочет убить своего ребёнка". Слова и голос наполнили меня ужасом. Я проснулась, полная страха.
Солнце ярко освещало комнату, за окном чирикали воробьи. Я посмотрела на часы - было восемь.
Свекровь, с которой мы спали в одной комнате, проснулась тоже.
- Какой страшный сон мне сейчас приснился, - сказала я ей и начала рассказывать.
Свекровь взволнованно села на кровати и пытливо посмотрела на меня:
- Тебе сейчас приснилось?
- Да, - ответила я.
Она заплакала.
- Что с вами, мама? - изумилась я.
Она вытерла глаза и грустно сказала:
- Зная твои убеждения, мы хотели скрыть, что сегодня в девять часов Ксана (моя золовка, Ксения) должна идти в больницу на аборт, но теперь я не могу скрывать.
Я ужаснулась:
- Мама, почему вы не остановили Ксану?
- Что делать?! У них с Аркадием уже трое детей. Он один не может прокормить такую семью. Ксана тоже должна работать, а если будет малыш, ей придется сидеть дома.
- Когда Господь посылает ребёнка, Он даёт родителям силы вырастить его. Ничего не бывает без воли Божией. Я пойду и попытаюсь отговорить её.
Свекровь покачала головой:
- Ты не успеешь: она вот-вот уйдет в больницу.
Но я уже ничего не слушала. Не одеваясь, а как была, в ночной сорочке, я набросила на себя пальто, сунула босые ноги в туфли и, на ходу надевая берет, выбежала на улицу.
