Уолтер Мосли делится профессиональным опытом с коллегами
• Терпящие неудачу в писательском труде — это люди, сдавшиеся под воздействием внешних обстоятельств или подавленные тем, что их длительное время не публикуют. В таких ситуациях нужно собрать всю силу воли и работать дальше.
• Сочинительство — долгосрочное вложение. Если будешь продолжать усердно работать, достигнешь необходимого уровня успеха.
• Не надейся, что первый вариант твоей первой книги приведет тебя в восторг. Когда читатель берет ее в уже изданном виде, он никогда не увидит череду черновиков, стоящую за ней.
• Я не очень люблю Томаса Эдисона, но он сказал: «Гений — это один процент вдохновения и девяносто девять процентов пота». Он был прав.
Люди часто спрашивают меня, где я беру свои идеи. Или тогда, в 2024 году, меня спросили по одному случаю… Это было здесь, в городе, на чтениях в старомодном магазине под названием Arachnids, Inc. Аудитория состояла из пяти отважных и крепких парней; четверо из пятерых, несомненно, были погружены в свои системы управления.
«Четыре пальца смерти» (The Four Fingers of Death, 2010)
«Я усердно работал, чтобы противостоять категоризации, разрушить систематику, если она попадается мне на пути. Жанр — это проблема книжных продаж, но не литературы. Наличие жанра помогает людям понять, в какой секции искать, а мне как автору нет до этого дела. Я стараюсь в первую очередь уделять внимание языку, убедиться, что фразы поют, что это звучит для меня как музыка», — так говорил Рик Муди на интервью в 2002 году.
Все сказанное правда. Начиная с романа «Ледяной ветер», вышедшего в 1994 году, любая попытка систематизировать подход автора к литературе покажется непосильным трудом. Он пишет автобиографическую прозу, эссе, романы, музыкальную критику, рассказы, новеллы и комбинации всего вышеназванного. Но это не все: он певец, гитарист и клавишник в группе, которая, по его словам, исполняет «мрачную фольклорную музыку с налетом модернизма, очень древнего толка».
Уроженец Нью-Йорка, Муди вырос в пригороде Коннектикута, наложившем отпечаток на те места, в которых происходят действия многих его рассказов и романов. Он любит возвращаться к людям и местам, связанным с молодостью, и пересматривать свое отношение к ним; так, он раскритиковал программу магистрата изящных искусств Колумбийского университета, который закончил двадцать лет назад. В провокационном эссе 2005 года «Атлантический ежемесячник» он написал: «А если все, что вы делали в классе, — это задания? Что если вы весь семестр писали одно предложение? Что если у всех был шанс быть педагогом и у всех был шанс быть студентом? Тогда, я думаю, мы чего-нибудь добились бы».
Биографические данные
Дата рождения: 18 октября 1961 года.
Родился и вырос: Нью-Йорк; вырос в пригороде Коннектикута.
Ныне живет: Бруклин; Фишер-Айленд.
Личная жизнь: Женат с 2002 года.
Семейная жизнь: дочь.
Образование: Брауновский университет; Колумбийский университет, магистратура изящных искусств.
Основная работа: Нью-Йоркский университет, курс литературного мастерства.
Награды, премии, членство, степени (неполный список): стипендия фонда Гуггенхайма; премия Эддисона Меткалфа от Американской академии искусств и литературы; премия PEN/ MartaAlbrand за автобиографическую прозу; премия Ага Хана от журнала Paris Review.
Интересные факты
• Дедушка Рика Муди был издателем газеты New York Daily News.
• Муди — музыкант, композитор и музыкальный критик. Он играет в группе Wingdale Community Singers и ведет музыкальную колонку для TheRumpus.net.
• Сенатор штата Аризона. В 2006 году, ссылаясь на жалобы, которые он получил на «Ледяной ветер», поддержал предложение позволить студентам отказываться от «оскорбляющих личность» заданий.
Сайт: www.rickmoodybooks.com
Избранные работы
Романы
«Страна садов», 1992
«Ледяной ветер», 1994
«Багровая Америка», 1997
«Прорицатели», 2005
«Четыре пальца смерти», 2010
Сборники рассказов и новелл
«Демонология», 2001
«Правильные средства к жизни», 2007
«Круг ярчайших ангелов вокруг небес», 1995
Мемуары
«Черная вуаль. Мемуары с отступлениями», 2002
Экранизация
«Ледяной ветер», 1997
Почему я пишу
За моей спиной было уже два романа, когда учился в шестом классе, правда, я их не дописал. В каждом было страниц десять. В одном рассказывалось о ребенке, ставшем вице-президентом. У меня все еще есть маленькая тетрадь с чистыми страницами, которую я приобрел для будущих книг. Жажда писать уходит корнями в очень далекое детство.
Почему я пишу? При помощи языка я могу стать лучше, чем я бываю в реальном времени. Чтобы исправить то, на что не способен, восстановить уверенность. И — на данный момент — потому что я не знаю, что еще делать. Я пишу так же, как дышу и ем. Каждый день. По привычке.
Было бы легче, если бы я мог сказать, что, когда я пишу, случается одна или несколько предсказуемых вещей. Но правда в том, что случилось много всего за все годы, что я пишу, и все это непредсказуемо, изменчиво и неизмеряемо.
Думаю, я пишу уже тридцать три года, если считать началом моего писательского труда мой первый опыт, когда я переработал что-то чужое. Издаю книги около двадцати лет. Иногда писательство чем-то вдохновлено или вдохновляет; иногда оно лишено всего, кроме необходимости продолжать работать. Думаю, я имею в виду следующее: все со мной происходящее настолько разнообразно, что было бы как-то глупо пытаться дать этому одно название. Всякий раз, когда я пишу, или, точнее, когда уже написал, я чувствую себя просто по-человечески лучше и умиротвореннее. Это не означает, к несчастью, что литературный результат хоть сколько-нибудь хорош.
Мой ответ Оруэллу на «четыре основных мотива, заставляющих писать»[33]
1. Чистый эгоизм. Жажда выглядеть умнее, желание, чтобы о тебе говорили, помнили после смерти, стремление превзойти тех взрослых, которые унижали тебя в детстве…
Писать из-за злобы, например, или из-за личной выгоды — это просто не сочетается с тем, что делает литературу полезной и глубокой. Моя причина преимущественно невротическая.
Полагаю, я не чувствую себя комфортно, когда говорю, и писательство дает мне время и спокойствие, чтобы высказаться лучше, чего я не могу сделать устно. Страница — это такое тихое и уединенное место, где я не чувствую то давление, которое ощущаю в мире.
2. Эстетический экстаз. Восприятие красоты мира или, с другой стороны, красоты слов, их точной организации. Способность получить удовольствие от воздействия одного звука на другой, радость от крепости хорошей прозы, от ритма великолепного рассказа.
Да, это может стать причиной, чтобы писать. Я представляю себе, как стараюсь думать о прозе так же. Как думаю о музыке. Я стараюсь думать о прозе как о музыкальной форме, не просто как о коде, который мы договорились использовать, чтобы развивать сюжет. Эстетический восторг — это то, что преимущественно меня мотивирует, потому что у эстетического восторга нет особых требований к повествованию.
3. Исторический импульс. Желание видеть вещи и события такими, каковы они есть, искать правдивые факты и сохранять их для потомства.
Конечно, я надеюсь остаться интересным и для потомков, но думаю, к тому моменту буду уже мертв, а потомков с собой не возьмешь в последний путь.
4. Политическая цель. Ведь даже мнение, что искусство не должно иметь ничего общего с политикой, уже является политической позицией.
Прекрасная сентенция, и я с ней согласен. Думаю, что все искусство связано с политикой, но некоторое искусство, молчащее о своей политике, немного зловеще поддерживает статус-кво. Я всегда старался следить за политическими позициями в том, что я делаю, но не в эстетически скучной (смотри пункт 2) или слишком резкой манере. Я верю, что эти две категории — эстетическая и политическая — могут идти рука об руку. Даже если этот аргумент никогда не примут общественные реалисты или толпа тех, кто верит в искусство ради искусства.
Мой ответ Джоан Дидион[34]
Во многом писательство — это способ выразить свое «я», заявить о себе людям, сказать им: «Слушайте меня, взгляните моими глазами, измените свою точку зрения».
Если бы это было вот так — от первого лица, вероятно, я захотел бы все бросить и сделать со своей жизнью что-то другое. Хотя «яканье» неизбежно и литературное творчество всегда начинается с личности, но в нем есть не только «я». Есть еще «ты», воплощенное в читателе. Я вижу реальный обмен с читателем, который волен привносить в работу то, что он хочет. В этом контексте писательство — не выражение себя, а освобождение от себя (кажется, Томас Элиот).
