Конечно, удачный побег симптоматичен. В нём есть обещание поворота к лучшему для всей Руси — обещание Соколиного Полета. Есть ростки Большой Надежды. Начать с того, что в отличие от деда Игорь сам не раз ходил против половцев. Олега Гориславича ничто — ни беды его народа, ни личные крушения — не свернуло с пути междоусобиц, а Игорь после Каялы в корне пересмотрел политические взгляды и своё отношение к Природе и истории. Он вернулся на Русь убеждённым язычником и сторонником объединения всех русских сил для борьбы с врагами. И, наконец, самое главное. Природа стала оказывать русским прямое содействие. Солнце, «господин» сущего, указало Игорю путь из плена на Родину и «повелело» Ветру, Донцу, птицам и деревьям помогать ему. Свет начинает теснить Тьму. Тьма, конечно, очень сильна, и не только за пределами Руси, но и в самой Руси. Стугна по–прежнему течёт в «тёмных берегах», и в час разлива будет немилосердно топить своих. Мнимые друзья среди князей не перевелись, и в час кризиса они, как и Стугна, станут друзьями чужих и врагами своих.
В художественных символах «Донец» и «Стугна» ясно видна философская мысль о единстве мироздания, о едином порядке в Природе и обществе. Мир изначально един, но дуалистичен, противоречив. Конфликт Света и Тьмы на Солнце продолжается в конфликтах князей на Земле, в конфликтах на всех уровнях. Космический и земной разлад нарушает естественную гармонию жизни, умножая силы Мрака. Когда же в Природе и обществе восстанавливается лад, Мрак отступает. Порядок–лад мыслится как подчинение единому повелителю — Солнцу в небе и великому князю на Руси. Лишь тогда Тьма отступит перед Светом и труднейшие дела (побег) будут завершаться удачей.
Пересадив Игоря из «седла золотого в седло невольничье», Поэт потом словно забыл о нём. Он не сказал ни слова о мыслях, переживаниях, жизни Игоря в плену, и вдруг, без перехода, без малейшего психологического анализа, изображает Игоря уже внутренне изменившимся человеком. Если до похода Игорь бросил дерзкий вызов Солнцу, то теперь, убежав из плена, он даже с Донцом разговаривает почтительно и благодарно. Это — принципиальное изменение отношения Игоря к Природе, его философских взглядов. Если до похода он рассчитывал, что сепаратная внешняя политика (оборотная сторона междоусобной внутренней) принесёт ему честь и славу, то теперь он осознал пагубность усобиц и в соответствии с этим начал оценивать историю Руси, в том числе своих предков. Он стал способен самокритически взглянуть на войны Олега Гориславича и на свои собственные. Это — коренное изменение нравственного облика Игоря.
Словом, князь Игорь отныне становится подобен великому Святославу.
Поэтому на него можно теперь надеяться в борьбе за интересы земли Русской.
Если в состоянии измениться Игорь, то, значит, могут измениться и другие «буйные» князья. Не Владимир Мономах и не Святослав Киевский были типичными князьями, а Игорь. Поэтому Игорь и стал главным героем «Слова». Поэт прекрасно понимал, что судьба Руси в решающей мере зависит от того, пройдут ли «буйные» князья подобное духовное преображение, как его Игорь. Поэт надеялся, что «Слово» будет содействовать этому.
Он назвал своё творение «Слово о плъку Игореве, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова». Наиболее общее значение существительного «внук» в «Слове» (достойный продолжатель дела «деда») подчёркивает решающую роль традиций и наследственности в поведении и характере Игоря. Начало, по мысли Поэта, несёт в себе принцип продолжения, развития и завершения. Вот почему, думается, Игорь, возрождённый для новой жизни и новой борьбы, пересматривает и отношение к своему деду, к прошлому, к началу. Изменяется внук — должен измениться и «дед», пример для подражания. В иносказательном смысле «дедом» Игоря, по пути которого он теперь пойдёт, становится Владимир Мономах…
В последние годы все чаще и чаще прямая речь Игоря о Стугне передаётся как косвенная. Делается это просто: снимаются кавычки, и глагол «рече» в предложении «Не тако ли, рече, река Стугна» переводится не «сказал он», а «говорят». На мой взгляд, подобная интерпретация древнерусского текста не обоснованна. Все дружно переводят «Донец сказал» (Донецъ рече) и «Игорь сказал» (Игорь рече), но почему‑то в указанном случае от такого перевода часто допускается отступление. Может, раскавыченное прочтение связано с индивидуальной особенностью словоупотребления, свойственной Поэту? Напротив: в обращении Игоря к дружине встречается ровно такая же конструкция, что и в его ответе Донцу. Сравните: «Хощу бо, рече, копие приломити…» и «Не тако ли, рече, река Стугна…» Я не вижу оснований, почему нельзя считать прямой речью Игоря также и его оценку Стугны. Думается, что перевод этого места, предложенный ещё В. А. Жуковским, верно передаёт оригинал.
Не только Игорь уразумел смысл нового знамения Солнца, но и тот неизвестный нам читатель, который, на мой взгляд, добавил в текст «Слова» следующее разъяснение: «Игореви князю бопь путь кажетъ изъ земли Половецкой на землю Рускую, къ отню злату столу!» Оно совсем не нужно по делу, так как и без него (от Солнца) Игорю было ясно, что пришёл долгожданный час побега и что бежать надо в направлении Северного Сияния. Оно несвойственно стилю Поэта. Во вставке больше половины лишних слов! Она смотрелась бы ещё в начале «Слова», но не в конце, когда контекст позволяет ту же мысль выразить намного лаконичнее: «Игореви князю богъ путь кажетъ». И все ясно. Ситуация подсказывает, откуда и куда якобы бог «кажетъ путь». Определение конечной цели («къ отню злату столу») проливает дополнительный свет на вопрос о вставке: для Игоря «отень златъ столъ» — это «стол» Черниговский, на котором в 1185 году сидел его двоюродный брат Ярослав. Намерение вернуться из плена туда, а не в своё Новгород–Северское княжество, требовало пояснений. Но их нет. Видимо, вставка сделана намного позже того, как Игорь стал в 1196 году князем Черниговским. Похоже, дописчик не знал, что в 1185 году Игорь ещё не владел отчим «златым столом».
Строчка о боге в рассказе, целиком посвящённом новым языческим взаимоотношениям Игоря с Природой, вопиет о своей неприкаянной одинокости и тем лишь подчёркивает иной, эпический взгляд Поэта на мироздание. Вставка — это либо ещё одна попытка интерпретировать «Слово» в христианском духе, либо тем самым… спасти «Слово» от уничтожения православной церковью. Я бы отдал предпочтение второму предположению, так как вставка всерьёз не посягает на идейно–образное содержание «Слова».
15. Вспоминая первые времена и первых князей
В «Слове» описано или охарактеризовано восемь военных походов и битв: поход Мстислава против касогов, Игоря против половцев, битва на Нежатине Ниве, битвы на реках Стугна и Немига, захват Новгорода Всеславом, поход Святослава III против Кобяка, битва Изяслава Васильковича с литовцами. Кроме того, дана оценка войнам Владимира I, Ярослава Мудрого и Романа Святославича против тюркских степных племён, войнам Святослава Ярославича, прадеда Ярослава Черниговского, походам Олега Святославича, войнам Всеволода Большое Гнездо, войнам Рюрика и Давыда против половцев, войнам Ярослава Осмомысла, войнам Романа и Мстислава против различных племён, включая половцев. Число войн, которые Поэт знал, трудно сосчитать, но, несомненно, оно составит не одну сотню. Богатейшее собрание фактов для раздумий и обобщений!
Все войны «Слова» подразделяются Поэтом на «прежние» и «нынешние», то есть происходившие в его время. Среди «прежних» чётко различаются две группы. Важнейшее значение имеют «войны первых времён», то есть войны Владимира I, Ярослава Мудрого, его брата Мстислава и Романа Святославича. Это были войны, в которых стратегическое и тактическое искусство Соколов-князей, боевое единство сил обеспечивали победы над врагами. К этой группе примыкают (по признаку высокой оценки и хронологически) войны Святослава, отца Романа Тмутороканского. Сто с лишним лет спустя звон славы Святослава помогал воинам Ярослава Черниговского побеждать врагов «кликом, без щитов, с ножами засапожными».
Но есть и вторая группа «прежних» войн. Это войны Олега Гориславича и Всеслава Полоцкого.
Общая характеристика битвы на Нежатине Ниве (1078 г.) и военной политики Гориславича дана ранее. Здесь необходимо подчеркнуть их главнейшую особенность — подчинение интересов Руси интересам борьбы Гориславича за власть и уделы. Гориславич беззастенчиво использовал половецкие войска как орудие своей междоусобной борьбы. Их итогом всегда было ослабление Руси. В «Слове» описаны три междоусобные войны Всеслава — г. одной он потерпел страшный разгром и в двух победил, «расшиб» славу Ярослава Мудрого. Эти войны принесли Руси только разорение и горе.
Две группы «прежних» войн — две противоположные традиции: объединение и разъединение русских сил, общегосударственный и локальный патриотизм, усиление и ослабление Руси.
