Не случайно, что многие представления Декарта впоследствии оказались ошибочными, но достойно удивления, что такой подход к физике в XVII веке — уже после Коперника, Кеплера, Галилея — совсем не был свидетельством больного ума. Декарт проявил исключительную трезвость, здравомыслие и интуицию как при изложении основ своей натуральной философии, так и при решении отдельных физических задач. К счастью, он не всегда был тверд в соблюдении собственных общих предписаний. Попытка начать в науке все с самого начала и стремление любую прикладную задачу рассматривать, исходя из самых первых принципов, может погубить любого исследователя, но Декарт «выжил» благодаря своим исключительным способностям и своей непоследовательности.
Можно сказать, что Декарту удалось объединить атомы Демокрита и непрерывную материю Аристотеля в одной умозрительной, но чрезвычайно величественной картине, и сделать из этой картины предмет математической физики.
Среди главных конкретных результатов, полученных им в физике,— открытие закона преломления света и теория радуги. Нужно еще упомянуть, что Декарт осуществил интересные и опередившие свое время биологические и медицинские исследования. И все-таки это не много. Тот высокий ранг и особое положение, которые принадлежат Декарту в науке, определяются не частными достижениями.
Декарт написал несколько книг. После первых набросков своей теории в 1628-1629 годах, которые при жизни остались неопубликованными, но уже содержали все главные элементы его философии, Декарт работал над сочинением «Мироздание или трактат о свете». Этот труд он также решил не печатать, после того, как узнал в 1633 году об осуждении Галилея судом инквизиции. Представление о Земле как центре Мироздания, что было непреложным требованием церкви, никак не укладывалось в концепцию Декарта, поэтому он чувствовал себя уязвимым, даже находясь в протестантской и относительно веротерпимой Голландии. Одно из правил, которым всегда руководствовался Декарт — жить, не претендуя ничего изменить ни в политике, ни в религии. Он находил подтверждение этому в самых основах своей философии. Поэтому отказ от публикации важнейшего сочинения не воспринимался им как трагедия. В его переписке по этому поводу нет протеста и негодования только сожаление в связи с необходимостью подчиниться судьбе. Фрагменты «Мироздания» увидели свет лишь через 14 лет после смерти Декарта. В его поздних прижизненных публикациях содержатся элементы из ранних сочинений и по существу добавлено не так уж много.
В 1637 году появилась его книга «Рассуждение о методе для правильного направления ума и отыскания истины в науках». В ней сформулировано около 20-ти правил, которым нужно следовать, чтобы сделать научное открытие. Но, помимо этого, книга содержала три приложения: «Диоптрику» (физико-математическую теорию оптических инструментов), «Метеоры» и «Геометрию». В них были изложены конкретные естественнонаучные открытия Декарта и его математические результаты. Приложения должны были служить как бы иллюстрацией метода Декарта на практике, но нужно иметь большое воображение, чтобы сейчас видеть связь между одним и другим.
В 1641 году вышла книга «Размышления о первой философии», в которой Декарт пытается разъяснить свои взгляды на проблему существования Бога и обсуждает различие между Материей и Духом. Бог, по Декарту, несомненно существует, и он приводит в пользу этого тезиса несколько логических доказательств.
Наконец, в 1644 году выходит главный труд Декарта — «Начала философии», где нет новых крупных идей по сравнению с прежними работами, но все сделанное ранее собрано вместе и изложено в системе. Когда через 43 года И. Ньютон закончит книгу «Начала натуральной философии» — одно из самых важных сочинений в истории культуры — то в ее названии от отразит полемическую связь с «Началами» Декарта. Беспрецедентный прыжок Ньютона из XVII века сразу в современную науку происходил со ступеньки, опирающейся на фундамент картезианской философии. В латинском алфавите фамилия Декарт пишется как De Cartes, — отсюда термин «картезианство». Исторически Декарт более, чем кто-либо другой, ответственен за становление механистической философии как основной концепции природы и более, чем любой другой до Ньютона, причастен к выработке современной картины движения, несмотря на то, что большая часть его утверждений в буквальном смысле оказалась неправильной! Вот пример того, как заблуждения великого человека служат лучше, чем ограниченная узкими рамками точность ремесленника в науке.
В чем же состоят его взгляды согласно «Началам философии»? По Декарту человек живет в мире иллюзий. Чувства не раскрывают ему природу вещей, а лишь учат, чему вещи могут быть полезны или вредны. Есть много источников человеческих заблуждений, но главными среди них являются предубеждения детства. Одна из причин заблуждений также в том, что наши мысли связаны со словами, которые их неточно выражают.
Как же избавиться от предрассудков? Выход в том, чтобы решительно все подвергать сомнению. Нужно довести сомнение до крайних пределов, чтобы все сомнительное исчерпать. В этом тезисе, отвергающем всеобщий запрет вопроса «Почему?», — решительный разрыв со Средневековьем.
Но сомнения — еще не всё. На одном таком базисе ничего конструктивного не построишь. Декарт идет дальше. Он пытается выделить то немногое, что является в жизни бесспорным, то, что представляется совершенно ясным, простым и отчетливым. После того, как такой отбор произведен, можно, как считает Декарт, используя небольшое число «правил для руководства ума», своеобразной декартовой «культуры мышления», вывести и проанализировать все богатство явлений окружающего мира. Таким образом, Книга Природы должна читаться по образцу сочинений по геометрии, от аксиом — к следствиям. Может быть не случайно название «Начала философии» перекликается с «Началами» Эвклида?
Как же наполнить содержанием эту схему, которая выглядит совершенно нереальной с точки зрения естествоиспытателя XX века? Какие истины следует принять исходными, чтобы на них строить дальше? Декарт не находит ничего прочного в конкретных явлениях, даже факт его собственной жизни представляется ему иллюзорным, если пытаться доказывать его, апеллируя к ощущениям. Надежными являются только «понятия ясного и внимательного ума, порождаемого лишь естественным светом разума». И самым бесспорным представляется факт существования сомневающегося и анализирующего сознания. (Иначе кто же поставит сам вопрос о поисках истины?) Отсюда знаменитое декартово: «Я мыслю, следовательно, существую». То есть существование выводится из мышления, а не наоборот. Интересно, что вторым по степени самоочевидности Декарт ставит факт существования Бога.
В нас самих, говорит далее Декарт, мы найдем много других вечно истинных положений типа: «Из ничего ничто не может произойти», — и найдем также понятие о некоторой телесной природе, протяженной, делимой, движимой и т. д., а также о некоторых чувствах (боль, цвет, вкус и т. п.). Ив нас самих мы находим интуитивное понятие субстанции, вещи, которая «существует так, что не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя». Иначе говоря, субстанция не допускает дальнейших, детальных определений. Есть два типа субстанций: духовная и материальная (телесная). Каждая имеет свой материальный атрибут: для души — мысль, для тела — протяженность.
Очень важно, что в картине Декарта духовное и телесное — два независимых понятия, исчерпывающих все, что есть в природе. В ней нет места даже для божественного: Бог сделал свое дело, создав этот мир, а дальше его роль закончилась. Остальное — все явления, все свойства — должно иметь естественное объяснение и разумные причины. Таким образом, картине свойственен глубокий внутренний атеизм, в чем Декарта многократно обвиняли. Частое упоминание Бога в его сочинениях не меняет существа дела. Позже Ньютон будет более скептично оценивать возможности человеческого разума, что позволит ему принять как факт некоторые вещи, несмотря на невозможность их рационального объяснения. В частности, принять существование пустоты и возможность передачи усилий через пустое пространство. Но для Декарта такое было бы абсолютно неприемлемо.
Декарт исключает реальное существование пространства без материи, которая его заполняет. «Пространство или внутреннее место разнятся от телесной субстанции, заключенной в этом пространстве, лишь в нашем мышлении». Место тел определяется соседством окружающих тел. Поверхность — всего лишь воображаемая граница пространства, окружающего предмет. «Такая граница — не что иное, как модус». Параграф 16 второй главы «Начал философии»,.так и называется: «О том, что не может быть пустоты в том смысле, в каком философы понимают это выражение». «Раз в нем (предполагаемо пустом пространстве) есть протяжение, — говорит Декарт, — то с необходимостью в нем должна быть и субстанция». И далее: «... в обычном словоупотреблении словом «пустота» мы постоянно обозначаем не то место, в котором ничего нет, но лишь то место, в котором нет ничего из того, что, как мы думаем, должно в нем быть... (Например, мы говорим, сосуд пустой, если в нем нет воды.) ...Именно в этом смысле мы говорим, что пусто пространство, в котором нет ничего, что можно было бы воспринимать чувствами, хотя бы это пространство и было заполнено сотворенной материей и протяженной субстанцией».
