Ознакомительная версия.
Белорусский кандидат исторических наук Игорь Кузнецов в „Белорусской деловой газете“ пишет: „СД на территории Западной Белоруссии по указанию имперского министерства безопасности вступило в тесный контакт со службами НКВД. С этой же целью в Закопане был создан секретный совместный учебный центр, в котором эсэсовцы и энкаведисты постигали науку борьбы с польским сопротивлением.“ Из какого источника, взята эта информация, Кузнецов не уточняет.
Поляк Мачей Козловский более откровенен и свои источники называет: „Осенью 1990 года в российском еженедельнике „Новое время“ была опубликована статья С. Куратова и А. Полякова, которые выдвинули гипотезу о том, что расстрел польских офицеров весной 1940 года был заранее спланированной и скоординированной совместной акцией гестапо и НКВД. Сговор мог состояться в начале марта 1940 года на совещании в Кракове и Закопане (об этом совещании и договоренностях, касающихся деятельности против польского движения сопротивления, пишет также Н. Дэвис в своем труде о Варшавском восстании). О „методических конференциях“, проводившихся германскими и советскими властями, мы знаем также из исследований С. Дембского, автора большой монографии „Между Берлином и Москвой. Германо-советские отношения в 1939–1941 гг.“. Он приводит даже конкретные подробности этих встреч, однако приходит к выводу, что до настоящего времени не обнаружено убедительных доказательств, свидетельствующих о связи этих конференций с катынским делом“. Как видим, автор ссылается на книги Н. Дэвиса и С. Дембского.
Давайте разбираться с источниками. Книга г-на Pjekalkiewicza, на которую ссылается Лебедева, не может рассматриваться как надежный источник по той простой причине, что поляки-эмигранты не имели доступа к документальным свидетельствам и были вынуждены довольствоваться слухами. Книгу С. Дембского, на которую ссылается Козловский, мне достать не удалось. Зато в книге Дэвиса, на которую ссылается тот же Козловский, истории с конференцией между НКВД и гестапо (Дэвис, впрочем, пишет об СС) отведено одно предложение (!). При этом Дэвис ясно пишет об отсутствии документальных свидетельств об этой „конференции“ (Davies N. Rising 44: The Battle for Warsaw. London, 2004. P. 91)».[140]
Итак, никаких документальных источников о сотрудничестве между спецслужбами СССР и Германии нет. Вообще, сама необходимость обмена опытом по линии гестапо — НКВД вызывает большое сомнение. У советских спецслужб к тому времени был накоплен колоссальный опыт по борьбе как с политическим подпольем, так и с повстанческим движением (басмачество, махновщина, семеновщина, восстания горцев Кавказа), потому очень сомнительно, чтобы гестаповцы, не имевшие даже сотой части такой практики, могли научить чекистов чему-то новому. А вот знакомить немцев с эффективными методами антиповстанческой борьбы было совсем не в интересах СССР. Чем беспокойнее будет в тылу у немцев, тем лучше для советской стороны. Но самое главное, никакого организованного сопротивления Германии в Варшавском генерал-губернаторстве в 1940 г. не было. В Западной Белоруссии и Западной Украине и подавно: там советским властям приходилось не обороняться от польских повстанцев, а наоборот, защищать немногочисленных поляков от враждебно настроенного коренного населения.
В Кракове 29–31 марта 1940 г. действительно проходили советско-германские переговоры, однако к проблемам борьбы с подпольем они никакого отношения не имели. На встрече рассматривались чисто технические и организационные вопросы по осуществлению взаимного обмена беженцами на основании ранее заключенного межгосударственного соглашения. С советской стороны в переговорах участвовала делегация из трех человек, в составе которой был один капитан НКВД. В составе германской делегации помимо трех гражданских чиновников был один майор жандармерии. Вот на этой базе и был в 1952 г. запущен миф о антипольской конференции, в которой участвовали «высочайшие чины» гестапо и НКВД. Авторство этой «утки» принадлежит проживавшему после войны в Лондоне польскому генералу Коморовскому, возглавлявшему в 1944 г. варшавское восстание (см. его книгу «Секретная Армия» («The „Secret Army“»), Нью-Йорк, 1951 г. или польское ее издание «Armia Podziemna»). Позднейшие мифотворцы представили дело так, будто на этой конференции советская сторона предлагала сбагрить немцам ненужных ей польских пленных. После отказа германской стороны принять сей сомнительный подарок, Сталин якобы приказал расстрелять 25 тысяч польских офицеров.
А вот в курортном городке Закопане действительно в 1939–1940 гг. функционировала школа гестапо, в которой проходили подготовку украинские националисты. Нетрудно догадаться, что деятельность школы носила антисоветский, а не антипольский характер, и сотрудничество с НКВД в данном случае полностью исключалось. С момента образования советско-германской границы до 22 июня 1941 г. на Западной Украине было разгромлено около полусотни оуновских отрядов, заброшенных с германской стороны. Отношения же между НКВД и Имперским управлением безопасности (РСХА), куда входило в качестве IV управления и гестапо (государственная тайная полиция), меньше всего можно назвать дружескими. Только в 1940 г. между пограничной полицией РСХА и погранвойсками НКВД произошло 235 конфликтов, включая вооруженные столкновения, в результате которых с обеих сторон имелись убитые и раненные. Видимо, именно это и было то, что впоследствии пропагандисты доктрины советско-германского союза любили называть «дружбой, скрепленной кровью».
Уже в наши дни фонд фальшивок, введенных в оборот, пополняется. Так, в газете «Память» (№ 1(26) 1999 г.), печатном органе одноименной ксенофобской организации, было опубликовано «Генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности между НКВД и РСХА», якобы подписанное 11 ноября 1938 г. начальником главного управления госбезопасности НКВД СССР комиссаром госбезопасности I ранга Л. Берия и начальником IV управления Главного управления безопасности НСДАП бригаденфюрером СС Г. Мюллером. После этой публикации фальшивка получила широкое хождение в СМИ, кочуя по либеральным изданиям и «историческим» книгам. Попала она и в «шедевр» антисоветской кинодокументалистики — снятый в Латвии на деньги западных спонсоров фильм «The Soviet Story».
Именно с этой даты — 11 ноября 1938 г. фальсификаторы предлагают вести отчет тайного сотрудничества двух «кровавых режимов». В русле этого секретного «генерального соглашения» можно объяснить и совместные «антипольские конференции» НКВД — гестапо и катынский расстрел, да и сговор о разделе Восточной Европы тоже. Мол, не на пустом месте он возник, еще загодя два диктатора стали прощупывать друг друга по каналам спецслужб. Но доказать подложность «генерального соглашения» проще простого. Из нескольких десятков доказательств хватит и одного: с 1 ноября 1938 г. Главное управление безопасности НСДАП перестало существовать, а Мюллер в тот момент занимал скромную должность начальника отдела Главного управления полиции безопасности. Да и бригаденфюрером СС он стал лишь в 1940 г. Берия же в то время имел должность повыше, чем указано, будучи первым заместителем наркома внутренних дел, а ГУГБ он возглавлял по совместительству с основной должностью.
Кто-то, наверное, уже начал подозревать автора в тенденциозности: мол, у него официально утвержденная версия истории базируется на сплошных фальшивках. Поверьте, дело обстоит куда печальнее: зачастую официальная версия не подкрепляется даже сфабрикованными артефактами и документами, опираясь лишь на пропаганду. Например, об украинском «голодоморе», унесшим то ли пять, то ли семь миллионов жизней, даже в школьных учебниках пишут. Вот только, описывая ужасы «мучений ограбленных до нитки колхозников» историки оперируют отчего-то лишь свидетельствами «чудом выживших очевидцев». Миф о голодоморе фабриковался в Канаде и США в среде националистической эмиграции в послевоенное время, и возможности наполнять советские архивы фальшивыми документами у голодоморщиков не было. Нынешняя же прозападная власть в Киеве, получив в свое распоряжение архивы, решила не утруждать себя, сделав ставку на поверхностный агитпроп. То, что махинаторы постарались запустить в оборот немало фальшивок по пакту Молотова — Риббентропа или катынскому расстрелу, свидетельствует о том, что этим пропагандистским спецоперациям отводилось очень важное место. А «голодомор» — это так, личная вендетта антимоскальски озабоченных бандеровцев.
Яковлев, клеймя на Съезде народных депутатов «аморальный сговор» Сталина с Гитлером, почему-то не счел нужным акцентировать внимание общественности на «секретных протоколах», подписанных после 23 августа 1939 г., хотя именно в них можно усмотреть «агрессивность» Советского Союза. Ведь августовский протокол носит исключительно гипотетический характер, положения этого соглашения вступают в силу лишь в случае некоего «территориально-политического переустройства». А 28 сентября 1939 г. в Москве был подписан важный договор между Германией и СССР, который при известной наглости можно было бы объявить следствием заключения тайной сделки по перекраиванию границ в Восточной Европе от 23 августа.
Ознакомительная версия.
