Все эти аргументы, однако, никак не могут рассеять чувства тревоги, вызываемого современным состоянием застоя культурной жизни СССР.
Ведь в самом деле, если застой этот порожден политикой власти, стесняющей свободу творчества, то позволительно спросить, не привела ли эта политика к атрофии творческих способностей. Люди, вынужденные долго молчать, в конце концов разучиваются говорить. Разумеется, творчество в области техники возможно, и в этой области власть не ставит никаких ограничительных условий. Но действительно ли в этой области в СССР проявляется много самостоятельного творчества? Делается, несомненно, очень много, но самостоятельного и действительно нового создается мало. Лозунг «догнать и перегнать» во многом остается неосуществленным, и в техническом отношении СССР продолжает значительно отставать от технически развитых стран. При этом в области изобретений это отставание сказывается еще сильнее, чем в области освоения техники. Таким образом, упадок творчества в других областях культуры в современном СССР никак нельзя объяснить переключением всех сил нации на техническое строительство. Даже если такое переключение имеет место, упадок остается упадком, ибо и в технической области в современном СССР подлинно большого подъема творчества не наблюдается.
Считать современный упадок творчества естественной передышкой, к сожалению, тоже невозможно, ибо упадок этот выражается в снижении качественного уровня, а вовсе не в количественном уменьшении создаваемых культурных ценностей. Во всех областях культуры идет усиленная созидательная работа, но работа эта стоит под знаком подражания старым, давно утратившим культурную действенность образцам. Правда, бывают эпохи, когда старинные образцы вдохновляют к созиданию новых форм культуры, воспринимаемых современниками как возрождение старины, но по существу являющихся совершенно новыми. Однако для таких периодов возрождения характерно идеализирующее понимание отдаленного прошлого: именно благодаря отдаленности того прошлого, из которого черпаются образцы, творчество не может выродиться в простое воспроизведение или подражание. Но в современном СССР подражают не каким-либо старинным, ушедшим в романтическую даль образцам, а просто моде вчерашнего дня, тому, что было интересно и культурно актуально лет шестьдесят-семьдесят тому назад. «Возрождение» такого недавнего прошлого при сохранении произведенного революцией сдвига социальной и бытовой структуры России является какой-то безвкусицей, безобразнейшим диссонансом. Но главное, оно свидетельствует о каком-то бессилии создать настоящий свой, современный стиль.
Отказ от самостоятельного творчества, озирание на образцы, считавшиеся благопристойными в доброе старое время, — не свидетельствует ли это об известной утрате веры в себя, в свои собственные силы? Если так, то есть все основания для тревоги за судьбу нашей родины. Именно теперь, когда международное положение становится все более и более угрожающим, когда надвигается зловещий призрак новой мировой войны, ослабление веры в свои собственные силы может повлечь за собой самые трагические последствия. Недостаточно предаваться самовосхвалению в печати и в публичных собраниях. Эта внешняя, показная самоуверенность неспособна заменить органической, подсознательной веры в себя, истинным барометром которой является культурное творчество. А барометр этот в современном СССР стоит чрезвычайно низко…
Как было уже указано выше, упадок культурного творчества — явление очень сложное и допускающее всегда несколько толкований. В частном случае современного СССР дело осложняется еще и особыми отношениями, сложившимися между компартией и культуротворческим отбором. Если упадок творчества порожден депрессией в подсознании культуротворческого отбора (а следовательно, и всей нации), то его приходится рассматривать как грозный симптом, приобретающий в связи с современным тревожным международным положением особенно угрожающий характер. Но возможно и другое понимание этого явления. Поскольку современное культурное мракобесие и реакционность пользуются в СССР официальным признанием и подражание старомодным образцам проповедуется коммунистической властью и органами компартии, можно надеяться, что все это является отражением подсознательной депрессии современного советского коммунизма, а не советской нации. В том, что советская компартия уже обратилась в некий союз «улыбающихся авгуров», что современный коммунизм выветрился и что в него почти никто искренне не верит, — во всем этом, пожалуй, трудно сомневаться. В то же время жизнь властно требует наполнения идейным содержанием, и, поскольку выветрившийся марксизм таким содержанием быть уже не может, всякий акт подлинно нового культурного творчества неизбежно так или иначе уклоняется от марксизма. Не будучи в состоянии извлечь из марксизма желаемое новое идейное содержание и инстинктивно чувствуя, что подлинно новое творчество неизбежно приведет и к новому, т. е. немарксистскому, идейному содержанию, руководители советской компартии проповедуют подражание старомодным образцам, чтобы только не допустить никакого подлинно нового творчества.
При таком понимании сущности современного творческого упадка в СССР положение остается тревожным, но не безвыходным. Исход состоит в замене марксизма другой идеей-правительницей. Что современным руководителям советской компартии на этот шаг решиться трудно — это психологически вполне понятно. Но с другой стороны, именно «улыбающиеся авгуры» способны на безболезненную смену вех, хотя бы путем искусственного увязывания нового идейного содержания со старой фразеологией, и некоторые (пока еще довольно робкие) шаги в этом направлении в СССР уже сделаны. Как бы то ни было, с этим следует поторопиться. Иначе современный период упадка культурного творчества, чрезмерно затянувшись, может иметь самые роковые последствия как для власти, так и для страны.
I
В силу разных причин, на которых мы здесь останавливаться не будем, антисемитизм во время Революции, гражданской войны, первого периода коммунизма и нэпа охватил довольно широкий слой русской интеллигенции. Падение Троцкого и связанное с этим событием устранение целого ряда наиболее видных евреев-коммунистов с занимаемых ими «командных высот» несколько расшатали убеждение в тождественности большевизма с «еврейским засильем». Многие русские интеллигенты и в СССР и в эмиграции, присмотревшись ближе к событиям и евреям, отошли от тех антисемитских настроений, которые еще недавно владели ими. Но, все же, значительная часть интеллигентных и полуинтеллигентных русских остаются антисемитами. За последнее время этот русский антисемитизм усиленно поддерживается из Германии. Значительная часть русской эмиграции в Германии и странах сферы влияния немецкой культуры, мечтают о введении в России гитлеровских порядков. Идеи «расизма» усиленно пропагандируются в русской среде, притом, конечно, не против воли немецкого правительства. Готовя нападение на СССР с целью захвата Украины, немецкий генеральный штаб заинтересован в том, чтобы в России и на Украине иметь как можно более сочувствующих элементов. А так как идея немецкого владычества в чистом виде никого, кроме самих немцев (да некоторых уж чересчур шкурнически настроенных недальновидных помещиков), прельстить не может, то в качестве средства притяжения русских к современной Германии выдвигается антисемитизм. Большинство русских и украинцев, втянутых в эту полемику и пропагандирующих расовые теории среди своих соплеменников, разумеется, и не подозревают, что являются простым орудием, игрушкой в руках немецкого империализма, которому нужно только одно — украинский чернозем. Но такова уж судьба всех агентов того или иного чужого империализма: большинство их всегда бессознательно и думает, что заботится лишь об интересах своего собственного народа…
Как бы то ни было, антисемитизм немецкого типа в настоящее время пропагандируется в русской среде. А так как была сделана попытка вовлечь в это дело и евразийство, то нелишним будет поговорить на эту тему на страницах евразийских изданий.
II
Рассуждения тех русских антисемитов, которые пытались привлечь на свою сторону евразийство, сводятся к следующему. Коренное население большей части СССР состоит из представителей трех рас (по Фон-Эйкштедту): восточноевропейской, туранской и тунгидной. Эти три расы, сильно перемешанные и близко сроднившиеся друг с другом, имеют ряд общих психологических черт, которые определяют собой всю историю и культурный облик России-Евразии. Между тем евреи, не принадлежат ни к одной из этих рас и являются для России-Евразии совершенно посторонним телом. Психические черты, свойственные их расе, чужды истории и культурному облику России-Евразии и оказывают разлагающее влияние на коренное население. И потому следует евреям запретить занимать в России-Евразии какие бы ни было должности, а коренному населению запретить вступать в брак с евреями или с представителями каких-нибудь других чуждых Евразии рас, например, с неграми, индусами и пр. (так как при скрещивании расовые черты только расщепляются по законам Менделя, но не перестают существовать как таковые).
