Ознакомительная версия.
Да, выселялись не только сами подпольщики, но и члены их семей. Но ведь совершенно очевидно, что разлучение семьи гораздо хуже, чем просто выселение из зоны боевых действий. Да, зачастую всякого рода перконкрустовцы или ушедшие в подполье айзсарги репрессировались без суда. Но я бы на их месте только радовался этому. Потому что если их вина будет доказана в индивидуальном порядке с соблюдением всех процессуальных формальностей, то они по УК СССР вполне могли получить высшую меру наказания, а уж в военное время — это как пить дать. То есть солидарное, но мягкое наказание в данном случае есть проявление гуманности советской правоохранительной системы. А отношение к прибалтийским пособникам нацистов после войны было значительно мягче, нежели к коллаборационистам из числа украинцев или русских. Об этом весьма убедительно пишет Александр Дюков в сборнике «Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться».
Давайте рассмотрим вопрос об оккупации с чисто формальной стороны. Оккупация — это, следуя нормам в международного права, временное занятие вооруженными силами воюющего государства территории противника с принятием на себя функций управления. Состояния войны между СССР и прибалтийскими республиками в 1940 г. не было, эти страны не являлись противниками. Зачастую оккупационный режим устанавливается участниками военного конфликта в отношении третьих стран (в том числе и нейтральных), но для этого в любом случае необходимо состояние войны. Наконец, оккупация возможна и после официального прекращения войны в отношении территорий, ранее оккупированных противником. Опять не тот случай.
Одного лишь присутствия иностранных войск на территории другого государства не достаточно для того, чтобы считать их оккупационными. Оккупация действительна лишь в одном случае — если гражданская администрация упраздняется, и верховная власть на занятых территориях переходит в руки военных. Например, в 1944–1945 гг. Советский Союз не устанавливал в Польше оккупационный режим, хотя имел для этого и правовые основания, и возможности. Приоритет советских военных властей распространялся лишь на прифронтовую зону, а на остальной территории страны действовала власть ПКНО — Польского комитета национального освобождения. Вопрос о дееспособности ПКНО является дискуссионным, но даже если признать польское правительство не способным реально контролировать ситуацию в стране, в этом невозможно усмотреть вину СССР. В Венгрии же, которая была союзником нацистской Германии (единственным сохранившим верность союзником к 1945 г.) действовала именно оккупационная советская администрация. В Чехии, хотя эта территория после развала Чехословакии в 1939 г. входила в состав Германской империи, оккупационный режим не был установлен, уже в мае 1945 г. власть была передана гражданскому правительству во главе с довоенным президентом Чехословакии Бенешем.
В Литве, Латвии и Эстонии ни в 1939 г., ни в 1940 г. власть ни на один час не переходила в руки советской военной администрации. Части Красной Армии находились в этих странах в соответствии с межправительственными соглашениями. Формально дело было обставлено так, что первый договор о взаимопомощи был заключен чуть ли не по просьбе эстонской стороны. Москва, правда, весьма настойчиво к этому эстонское правительство подталкивала. Например, для нажима на Эстонию был использован эпизод с бегством из Таллина интернированной польской подводной лодки «Ожел». Бравые польские морячки не очень-то стремились воевать с немцами и почему-то оказались в эстонском порту. Но вскоре после вторжения Красной Армии в Польшу экипаж подлодки при весьма загадочных обстоятельствах повязал эстонскую охрану и бежал на «Ожеле» из порта. При этом лодка оказалась даже не разоруженной, как то по идее должно было быть.
Разумеется, Советский Союз выразил возмущение подобным актом, который был расценен как враждебный по отношению к советской стороне. Хотя формально СССР и не находился в состоянии войны с Польшей, но местами поляки оказывали сопротивление Красной Армии. Что же можно было ожидать от польской подлодки с двумя десятками торпед, рыскающей в водах Финского залива? К счастью, командир «Ожела» не жаждал боевой славы и по-тихому убрался в Англию. Впоследствие выяснилось, что эстонцы действительно виноваты в бегстве подлодки, но позволили бежать «Ожелу» они не ради пакости Советскому Союзу, а с перепугу — уж очень не хотелось им иметь лишние проблемы из-за поляков. Выпустишь их— возмутятся немцы (в Таллин как раз зашел германский сухогруз, который мог быть потоплен поляками), задержишь — не угодишь англичанам. Поэтому им и позволили бежать, но вызвали тем самым резкое недовольство Москвы. Да, тяжело быть лимитрофом — не знаешь, перед кем прогнуться в том или ином случае.
Но эпизод с «Ожелом» не имел особого значения. Причины, заставившие Эстонию, а за ней Латвию и Литву искать благосклонности со стороны Кремля, были гораздо глубже. Начало войны в Европе означало для прибалтов полное прекращение морской торговли. Для Литвы эта возможность оказалась перечеркнутой в марте 1939 г., когда Германия отняла у нее Мемель. Англо-французское влияние на эти страны, сильное в 1920-е годы и ослабляющееся на протяжении 1930-х годов, полностью сошло на нет. Таким образом, прибалтийские страны должны были налаживать экономические отношения с Германией либо с Советским Союзом. Экономика этих стран была преимущественно аграрной. Немцы импортировали продовольствие, однако их потребности удовлетворялись за счет Румынии и Болгарии. К тому же в Германии местные националистические режимы не пользовались особым почетом из-за насильственного изгнания немецкого населения, на протяжении пятисот лет составлявшего культурный слой Прибалтики. СССР после успешно осуществленной коллективизации и механизации сельского хозяйства не испытывал недостатка в продовольствии. Но он мог хорошо заплатить за лояльность.
Вот эстонская сторона и обратилась к Советскому Союзу, попросив заключить выгодный экономический договор с Эстонией. Переговоры в Москве начались еще13 сентября. Надо сказать, что экономика этой страны уже дышала на ладан. С 1935 г. после установления в Эстонии фашистского режима Великобритания блокировала торговлю с ней, что привело к упадку национального хозяйства. Страну захлестнула безработица, на некоторые товары, как например, на сахар, были введены карточки. Советский Союз обеспечил эстонскую промышленность заказами и снабдил её тем же сахаром.
Насколько экономическое сотрудничество с Советским Союзом было важно для Эстонии? Торговое соглашение предусматривало увеличение товарооборота между Эстонией и СССР в четыре с половиной раза и устанавливало размер общего оборота между обоими государствами в 39 млн. эстонских крон. СССР предоставил Эстонской республике возможность транзита товаров по железнодорожным и водным путям СССР на Мурманск, Сороку и в порты Чёрного моря.
Если не это, то режим Пятса неминуемо бы рухнул и без ввода советских войск под напором абсолютно неразрешимых в условиях блокады внутренних экономических проблем. Правда, в этом случае Пятс лёг бы под Гитлера, что нашей стране совсем не улыбалось. 28 сентября 1939 г. договор был заключен и по его условиям в Эстонии был размещен контингент Красной Армии. Этим была обеспечена безопасность Ленинграда с левого фланга.
Вообще-то, нельзя с уверенностью утверждать, что эстонский диктатор Пяте, решившийся на военное соглашение с СССР, действовал исключительно по собственной инициативе. Современный эстонский историк Магнус Ильмъярв, доказал со ссылкой на документы российских архивов, что в 1920-х — начале 1930-х гг. Пятс работал на советскую разведку, получая за свои услуги 4000 долларов в год. Формально вознаграждение он получал как юрисконсульт советского нефтесиндиката, работавшего в Эстонии. Так что, вполне возможно, что эстонский диктатор лишь выполнил указание своих советских «спонсоров», но особого значения это, конечно, не имеет. Объективно у официального Таллина в 1939 г не было иной возможности сохранить свой режим, кроме как стать сателлитом Москвы.
Латвия испытывала примерно те же проблемы, что и Эстония. Латвийский диктатор Ульманис, известный русофоб и антикоммунист, разумеется, не мог испытывать симпатий к СССР. Но его положение внутри страны становилось настолько шатким, что и он был вынужден обратиться к Москве за помощью на тех же условиях: спасительный для страны торговый договор взамен нужного советской стороне договора о военной взаимопомощи. Соглашение было достигнуто в Москве 5 октября.
С литовцами, подписавшими аналогичный договор 10 октября, все было еще проще: взамен возможности расположить в стране свои войска СССР передал Литве Виленскую область. При этом следует заметить, что официальный Каунас из кожи вон лез, дабы продемонстрировать свое расположение к Советскому Союзу: в Вильно по повелению диктатора Сметоны даже улица была названа в честь Сталина и Молотова. В Латвии официальных восторгов было поменьше, но и там красноармейцев встречали вполне гламурно. Вот что писала 5 ноября 1939 г. рижская «Газета для всех» в заметке «Советские войска прошли в свои базы»:
Ознакомительная версия.
