Другим пунктом является вопрос о его профессии и заработке. Когда отдельные члены партии обращались к нему с вопросом, на какие средства он, собственно, живет и какова была его профессия в прошлом, он каждый раз приходил в раздражение и сердился…
А как он ведет борьбу? Он передергивает факты и представляет дело так, будто Дрекслер — плохой революционер и желает вернуться к системе парламентаризма. В чем дело? Дрекслер еще ни на йоту не отступил от своих взглядов, которые высказывал при основании партии. Правда, наряду с революционной деятельностью Дрекслер желает указать немецкому рабочему путь, по которому он должен идти для достижения своей цели, другими словами, наряду с бичующей критикой нынешних возмутительных условий он желает проводить также положительную экономическую политику.
Гитлер нашел компаньона для своих происков в лице г-на Эссера. Человек, которого сам Гитлер не раз называл вредным для движения, человек, который неоднократно требовал у Дрекслера снятия Гитлера, вдруг избран последним для проведения его темных планов. И самое замечательное то, что сам Гитлер неоднократно заявлял (это могут подтвердить свидетели): «Я знаю, что Эссер — негодяй, но буду держать его только до тех пор, пока он может мне пригодиться». Национал-социалисты, судите сами о людях с таким характером. Не давайте ввести себя в заблуждение. Гитлер — демагог и выезжает на своем ораторском таланте; с помощью последнего он надеется одурачить немецкий народ и в особенности втереть очки вам. Он преподносит вам вещи, которые весьма далеки от истины. Протестуйте против того, что с честными основателями нашей партии собираются поступить так же, как это прежде делалось в других партиях…»
Гитлер завоевывает партию
Эта листовка была большой тактической ошибкой, хотя ее авторы во многом были правы. Гитлер действительно узурпировал власть в партии и отвлек партию от ее первоначальных целей. Куда? — этого он сам, вероятно, в то время еще не знал. Верно и то, что он имел вдохновителей, которым во что бы то ни стало надо было оставаться в тени, — они находились в рядах рейхсвера.
Но так как у критиков были только подозрения, но не было доказательств и свидетелей, их выпад оказался на руку Гитлеру. Сам Дрекслер, а также второй председатель партии Кернер вынуждены были отмежеваться от этой листовки и заявить об этом в публичном плакате. На двух чрезвычайных собраниях членов партий 26 и 29 июля Гитлер пожал плоды своей победы и продиктовал свои условия мира. Устав партии был изменен в том смысле, что первый председатель получал неограниченные полномочия; этим первым председателем стал с 29 июля сам Гитлер, а вторым остался Кернер. Дрекслер, который послушно пошел на попятный, был сплавлен на пост почетного председателя; это означало, что он не только побежден, но и связан по рукам и ногам. Те члены комитета, которые имели несколько больше чувства собственного достоинства, вышли из партии; впрочем, часть их через несколько месяцев вернулась в нее. Чтобы стало совершенно ясно, кто теперь хозяин в партии, Гитлер сделал своего друга Макса Амана[39] управляющим делами партии.
Это была победа «кавалеров» над мещанами в партии. Революционное настроение партии получило отныне другую окраску; полусоциалистическое возмущение было заменено традиционным фрондированием с сильно выраженной тенденцией к оппозиции «вообще». Преобладающее влияние получает теоретик партии Розенберг, враждебный всякому социализму; расчищается дорога для офицеров, вроде Рема и Геринга.[40] Таким образом деньги, переданные полгода назад Дитриху Эккарту генералом рейхсвера фон Эппом, уже принесли проценты. Лица, стоящие теперь во главе партии, не все состоятельные люди. Но за ним стоит известная, хотя пока еще скромная денежная сила. Победа Гитлера в 1921 г. была победой человека, имевшего за собой денежные средства. Мы увидим, что впоследствии его примеру последовал ряд других вождей, купивших себе место в партии.
Вместо старых основателей партии, с которыми Гитлер справился без лишних слов, ему приходится теперь иметь дело с людьми другого закала. Он не становится, однако, игрушкой в их руках, но ему приходится научиться дипломатической игре и вовремя создавать противовес против тех, которые могли получить слишком большое влияние в движении… До 1926 г. — в перипетиях подъема, падения, распада и нового подъема — это ему удавалось; но затем начинается новый, более трудный период, начинается более крупная игра, которая продолжается еще и по настоящий момент.
Вождь поневоле
Мы можем теперь несколько ближе присмотреться к человеку, который, по мнению своих приверженцев, уже тождественен со своей партией, а по их горячему желанию, должен стать олицетворением судьбы Германии.
Биография Гитлера до войны известна нам почти исключительно с его слов; в рассказе Гитлера имеются пробелы в целые годы, а то немногое, что он сообщает, самым очевидным образом смазано. По его собственным вскользь брошенным намекам можно предполагать, что политическое прошлое Гитлера вело его к нынешней цели далеко не прямо. В лагере противников даже намекали, что Гитлер имел какие-то связи с евреями. Так или иначе, народ имеет право требовать, чтобы политический деятель, требующий от него столь безраздельного и единственного в своем роде доверия, информировал его о своем прошлом точнее, чем это было сделано до сих пор. Тайна, окружившая движение и его вождя с самого начала, крайне повышала интерес к нему, но вместе с тем иногда вызывала чувство неловкости даже у его горячих приверженцев.
Путь Гитлера от рядового солдата к политическому деятелю известен. Он описывался уже не раз. Большинство профессиональных политиков желают сохранить существующую власть и лишь по возможности увеличить свою долю в ней. Гитлер — не таков. Что касается его позиции по отношению к довоенной власти, то она была и осталась консервативной. Ему достаточен был самый факт ее существования; сам же он собирался тогда только красить и строить дома. Он верит в аристократию; для аристократии нужны подданные, и Гитлер с самого начала согласен быть подданным. Он принадлежит к числу тех, в ком только война пробудила интерес к политике. Такие люди, пришедшие к политике не по внутренней склонности, а в результате того или другого переживания, не всегда оказывались самыми крупными политическими талантами; но Гитлер, несомненно, не принадлежит к самым худшим из этих талантов.
Этот поклонник Фридриха Великого и Бисмарка[41] находит в Германской империи Вильгельма II только вредные наросты, нуждающиеся в устранении, но по существу его консерватизм позволяет ему удовольствоваться прелестями существующего режима и уповать на исцеляющую силу нации. Революция 1918–1919 гг. оскорбила сокровенные чувства Гитлера и не могла не толкнуть его на путь протеста. Гитлер обладал в достаточной мере темпераментом, чтобы довести этот протест до контрреволюции; его образу мышления безусловно противоречит все революционное. И вот сторонник авторитарного государства, поклонник «культа вождя» уже 14 лет оказывается революционером поневоле. Первоначально в нем еще говорит возмущение верноподданного, у которого отняли его короля. Лишь окружающая его обстановка, быть может, также пример Муссолини делают его «вождем», причем первоначально только вождем восстания. Сперва он считает своей задачей только расправу с марксистами. Еще в октябре 1923 г. он заявляет, что задача его будет исчерпана, лишь только он приведет народ к восстанию.
Но жизнь коротка, а путь учения долог; с течением времени образ вождя национальной революции мало-помалу превращается в его сознании в образ повелителя. В Гитлере уже рано сказывались черты преувеличенного самомнения; они чередуются теперь с внушающей большую симпатию, хотя и высокопарной, рассудительностью; когда в апреле 1922 г. ему предстоит отправиться на месяц в тюрьму за насильственный срыв собрания противника, он заявляет: две тысячи лет назад некто другой тоже был ввергнут в узилище и сделали это представители той же расы, которые теперь тащат в тюрьму его, Гитлера. Но год спустя он признается с глазу на глаз: «Ведь все мы лишь Иоанны Крестители в миниатюре. Я жду пришествия Христа». В этом заключается немалый трагизм; человек ожидает Мессию, тоскует по владыке, но в конце концов сам берет на себя роль повелителя, потому что не нашлось другого господина. Здесь неизбежен надрыв. Поэтому его роль повелителя и остается всегда лишь образом и обещанием, никогда не претворяясь в дело.
Трагедия диплома
В известной мере этот политический надрыв сопровождается душевным надрывом. Противники и непочтительные сторонники обозвали Гитлера недоучкой. Но этот упрек, самый дешевый из всех, вряд ли справедлив хотя бы наполовину. Благодаря изумительной памяти Гитлер запомнил массу прочитанного материала, причем вовсе не непереваренного. Что он переварил его, видно из той захватывающей, гипнотизирующей манеры, с которой он умеет передавать свое знание слушателям, как ни причудлива порой его собственная приправа. Неверно также, что Гитлер не имеет специальных знаний. Быть может, он был неплохим архитектурным чертежником. Его внешнеполитические проекты, ставшие с течением времени более зрелыми, свидетельствуют о серьезной умственной работе.
