Дмитрий Верхотуров - Сталин и евреи

Ознакомительная версия.

В общем, схватиться за землю в Крыму и удержаться на ней стоило серьезных усилий, и далеко не всем это удалось.

Масштаб еврейского переселения в Крым возрастал в течение середины 1920-х годов:

Всего за эти четыре года было поселено 3326 семей, в которых было 17 521 человек. Общая же численность колонистов, включая и приехавших до начала планового переселения, составила в 1928 году 20,3 тысячи человек. Это был, пожалуй, наивысший уровень еврейского переселения в Крыму. Впоследствии численность евреев несколько упала и в 1937 году составила 16 тысяч человек.

У еврейских крестьян было два веских преимущества, которые сильно им помогали. Первое преимущество состояло в том, что, в отличие от русских и украинских крестьян, у них не было традиционных, переданных от отцов и дедов, привычек и методов в земледелии. Они были новичками, и в силу этого факта очень внимательно слушали агронома, приставленного к ним от «Агро-Джойнта» или ОЗЕТа. Выполняя советы агронома, евреи быстро создавали правильные и продуктивные хозяйства, как единоличные, так и коллективные.

В силу этого же отсутствия опыта в сельском хозяйстве евреи гораздо легче и проще объединялись в коллективные хозяйства различного типа и назначения. Тогда в СССР еще не было единообразной структуры коллективизации, и поэтому в Крыму появился, пожалуй, весь спектр форм коллективизации деревни. В 1928 году среди еврейских хозяйств в Крыму было 4 коммуны, 87 кооперативов, 18 товариществ по обработке земли, 20 машинных, 35 посевных и 8 овцеводческих товариществ и 10 сыроваренных кооперативов[71]. Коллективизация прошла быстро, уже в 1932 году в колхозах было 99 % всех еврейских хозяйств.

На основе этой кооперации и хорошей технической помощи от зарубежных еврейских организаций (в 1927 году в распоряжении еврейских хозяйств было 64 трактора, 20 паровых молотилок, 36 сортировок и веялок, сельхозтехнику обслуживали открытые в 1923 году в Джанкое ремонтно-механические мастерские «Агро-Джойнта») переселенцы быстро расширяли посевную площадь. Если в 1926 году было засеяно 3,8 тысячи десятин, то в 1927 году — 41 тысяча гектаров, в 1928 году — 56,6 тысячи гектаров, а в 1929 году — 73,1 тысячи гектаров, из них 27,1 тысячи гектаров было отведено под пшеницу[72]. В 1929 году еврейские земледельцы в Крыму сдали государству свой первый товарный хлеб — 420 тысяч пудов, или 6,7 тысячи тонн. В 1931 году сдача хлеба выросла до 1,5 млн пудов, или 24 тысяч тонн.

В середине 1930-х годов еврейские колхозы стали многопрофильными хозяйствами с передовым шестипольным севооборотом, выращивающими зерновые культуры, хлопок, виноград, разводящими породистый скот, и вошли в число лучших сельхозпредприятий Крыма и СССР, неоднократно выставлялись на выставках в ВДНХ, получали награды на всесоюзных конкурсах.

Еврейские хозяйства быстро ушли от увлечения пшеницей, которая в условиях степного Крыма давала неустойчивые урожаи (заморозки или суховей могли легко погубить посевы, а резкие колебания в увлажнении сильно отражались на урожайности), и перешли к возделыванию виноградников. В 1934 году еврейские колхозы сосредоточили в своих руках 60 % степных виноградников, которых до революции не было. Очень успешно развивалось огородничество и садоводство, в Майфельде был создан питомник для разведения фруктовых деревьев и виноградной лозы [73].

Второе преимущество состояло в том, что среди переселенцев было много ремесленников, имевших специальности, что позволяло еврейским переселенцам быстро создавать разного рода предприятия, как для переработки сельхозпродукции, так и для остальных промыслов. Уже в 1928 году переселенцами было создано пять заводов по переработке молока, маслобойный, кожевенный и кирпичный заводы. Потом эта же особенность сильно помогла переселенцам в Биробиджане.

Во второй пятилетке еврейские колхозы в Крыму были, пожалуй, лидерами по электрификации среди колхозов в СССР. В 1937 году 55 колхозов из 85 были электрифицированы, что открыло перед ними широкие возможности для развития. Артезианские скважины оснащались электромоторами, и колхозы расширяли площадь орошаемых земель, в первую очередь под овощами, хлопком и виноградом — наиболее ценными культурами. К 1939 году все еврейские колхозы должны были быть электрифицированы.

Это была счастливая эпоха в жизни еврейских земледелыдев-колонистов в Крыму. От нее мало что осталось, но дошла одна песня на идише, сочиненная в 1930-х годах, вполне отражающая дух и настрой еврейских колонистов в Крыму. Эту чудом сохранившуюся песню в наши дни очень удачно спела группа «Der Partizaner Kish» и ее солистка Анна Смирнитская:

Хозяйственные итоги еврейского переселения вполне оправдали вложенные усилия. Уже в 1931 году Крымский обком ВКП (б) и Крымское правительство констатировали: «еврейское переселение в Крым себя политически и хозяйственно оправдало»[74]. Ларин не преминул утереть нос сионистам, указав, что они в Палестине имеют всего лишь 15 тысяч евреев-крестьян, тогда как в СССР численность евреев-крестьян уже в 1929 году достигла 200 тысяч человек и они производят продукции на 25 млн рублей в год[75]. Положим, Ларин несколько преувеличил, по данным статистического обзора Л. Зингера, в 1928/29 году в СССР насчитывалось 115,9 тысяч евреев-крестьян[76]. Но и эти данные показывают, что СССР далеко обогнал сионистов в окрестьянивании евреев.

Однако, несмотря на определенный успех еврейской колонизации, до создания еврейской автономии в Крыму дело не дошло. Почему? Причин тому несколько.

Во-первых, все это время не прекращалась борьба за землю и противодействие еврейской колонизации со стороны крымских татар и, в меньшей степени, немцев. В первые годы, когда успехи еврейского хозяйства были не столь очевидны, а антисемитские настроения еще бродили в крестьянских массах, борьба доходила до драк, поджогов, потрав трав, разрушения построек. «Агро-Джойнт» проявил недюжинные дипломатические способности к улаживанию конфликта, и часть средств истратил на поддержку татарского населения. В 1926 году на эти цели пошло около 25 % крымского бюджета организации. Шаг назад сделали и центральные власти. В июле 1926 года в решение о еврейском переселении в Крым была внесена оговорка, что оно проводится вместе и наряду с удовлетворением требований татарского и прочего крымского населения. Наличие в Крыму нескольких крупных нацменьшинств и непростые отношения между ними не позволили провозгласить Крым еврейской автономией. И без того обстановка была на грани мятежа.

Сопротивление, хотя со временем и ослабшее, а в особенности демарш Вели Ибрагимова, стоивший ему жизни, заставили «Комзет» и ОЗЕТ свернуть переселение евреев в Крым и искать другие места для аграрной колонизации. «Комзет» в 1927 году всерьез рассматривал проекты масштабных осушительных работ на побережье Сиваша и Азовского моря, чтобы поселить евреев на «ничейную землю», на которую никто не претендует. Землеустроительная экспедиция «Комзета» в 1927 году провела обследование приазовских плавней у Темрюка, обширных пространств, поросших камышом, в которых после проведения осушительных работ можно было выделить около 100 тысяч гектаров земли для поселения 15 тысяч семей[77].

Другой проект был связан с осушением части Сиваша у стрелки, как раз напротив Джанкойского еврейского анклава, 126 тысяч гектаров земли для вселения 20 тысяч семей[78]. Юрий Ларин, который и был, очевидно, главным сторонником этих двух освоенческих проектов, предполагал, что все вместе: Крым, плавни и осушенная часть Сиваша могут дать 1200 тысяч га земли для вселения 650 тысяч человек, то есть практически всего малоимущего еврейского населения местечек и даже части городов.

Однако в это же время в «Комзете» появилась идея и получше. Чем тратить солидные государственные средства на осушительные работы, лучше поискать земли в восточных районах СССР, где активно шла земледельческая колонизация. Действительно, только осушение приазовских плавней должно было обойтись в 11 млн рублей, без учета расхода на обустройство, тогда как все финансирование еврейской колонизации в Крыму в 1925–1928 годах обошлось в 5,1 млн рублей. В 1927 году землеустроительная экспедиция «Комзета» присмотрела землю на Амуре, между реками Бирой и Биджаном, вполне пригодную для земледельческого освоения.

Ознакомительная версия.