Через пять дней после провала в Хемнитце военное руководство в берлинском отделении КПГ решило свернуть подготовку к восстанию – берлинские рабочие в подавляющем большинстве отказались от попытки вооруженного свержения власти. Еще через два дня в Гамбурге все же состоялась военная акция коммунистов, которую возглавил Эрнст Тельман. Однако он не смог организовать широкую мобилизацию рабочих, и они не стали следовать призывам к всеобщей забастовке, что позволило военным легко и быстро подавить локальный коммунистический мятеж. 8 ноября 1923 года в Мюнхене была предпринята очередная бесплодная попытка военного восстания против правительства Веймарской республики; в этот же день и там же произошел «пивной путч» Адольфа Гитлера – поэтому вечером 8 ноября в Берлине, после получения известия о мюнхенских событиях, вся полнота исполнительной власти была передана президентом и правительством Германии командующему рейхсвером генералу фон Секту.
Германская коммунистическая революция закончилась одним грандиозным пшиком!
Товарищ Троцкий рвал и метал. Товарищ Троцкий бесновался и проклинал всех: германских коммунистов и рабочих, своих товарищей в Политбюро и командование Красной Армии, Господа Бога и дьявола из преисподней – ибо виноваты были все. Товарищ Троцкий жаждал найти виновных и показательно их выпороть – товарищу Троцкому крах германской революции казался крахом его собственной политической карьеры.
Так оно и было на самом деле.
Но поймет это товарищ Троцкий не сейчас. Сейчас он пока что мечет громы и молнии: «Почему германская революция не привела к победе? Причины тому целиком в тактике, а не в объективных условиях. Мы имеем тут поистине классический пример упущенной революционной ситуации. С момента Рурской оккупации, а тем более с момента, когда обозначился провал пассивного сопротивления, необходим был со стороны коммунистической партии твердый и решительный курс на завоевание власти. Только мужественный поворот тактики мог объединить германский пролетариат в борьбе за власть. КПГ проделала этот поворот неуверенно и поздно, фаталистически отнесясь к процессу развития революции. В то время как вся обстановка требовала со стороны партии решающего удара, партия не организовывала революцию, а дожидалась ее. «Революция не делается в срок», – отвечали и правые, и левые, смешивая революцию в целом с определенным ее этапом, то есть с восстанием для захвата власти. Даже буржуазные революции далеко не во всех своих этапах развивались по «естественным» законам либеральной кафедры: когда мелкобуржуазная, плебейская демократия низвергала либерализм, она это делала путем заговора и подготовки восстания, приуроченного заранее к известному сроку. Так поступили якобинцы – крайнее левое крыло французской революции. КПГ проиграла потому, что она не пошла по якобинскому пути: не низвергла либерализм, то есть находившуюся в Германии у власти социал-демократию, посредством «заговора и восстания». Конец цитаты.
Лев Давыдович объясняет причины неудачи «немецкого Октября» («великого поражения») и указывает на виновников. Товарищ Троцкий утверждает, что «в Германии политика партии толкнула шар в сторону поражения». Себя же он относит к той части высшего политического руководства, которая с «пораженческими настроениями» (И. Сталина, Г. Зиновьева) была не согласна. «Исключительная и беспримерная революционная ситуация сошла на нет, потому что политика не получила в необходимый момент необходимого продолжения другими, т. е. вооруженными средствами».
Товарищ Троцкий не видел ничего предосудительного в том, чтобы ради победы германской пролетарской революции начать вторую советско-польскую, советско-германскую, и какие еще получатся – новые войны. Товарищ Троцкий не считал таким уж грехом угробить в этой войне новорожденный Советский Союз – ибо государство это он видел лишь как запал Мировой Революции, как источник ресурсов для всемирного пролетарского восстания. Товарищу Троцкому было глубоко наплевать на судьбу Советской России.
Зато другим товарищам в Политбюро было на эту судьбу совсем не наплевать.
Товарищ Сталин провал любовно лелеемой большинством членов Политбюро германской коммунистической революции предвидел – и посему на крайние меры в период ее подготовки не пошел.
Да и какие, к чертям собачьим, крайние меры?
Ведь только-только жить начали! Только недавно закончилась денежная реформа – в конце ноября 1922 года была выпущена в обращение новая советская валюта – «червонец», приравненный к 7,74 г чистого золота, или к дореволюционной золотой десятирублевой монете. Страна только-только начала привыкать к нормальным деньгам – а не к миллионам, которые еще недавно были в обращении (один рубль «совзнаками», которые, в свою очередь, заменялись червонцами, стоил миллион рублей 1921 года). Только-только начала налаживаться нормальная торговля (хотя осенью 1923 года в стране разразился так называемый «кризис сбыта», когда был собран хороший урожай, но крестьяне не торопились сдавать хлеб по низким ценам, поскольку они не компенсировали затраты на производство. Крестьяне не могли купить необходимые промышленные товары, которыми были забиты все склады и магазины. Деревня стала задерживать сдачу хлеба по продналогу, кое-где по стране прокатились массовые крестьянские восстания). Ситуация все еще продолжает балансировать на грани срыва экономики в штопор.
А тут на тебе – опять снимай последнюю рубашку ради победы немецкого пролетариата! Опять начинай войну, которую только что закончили! Да и чем воевать?
Красная Армия только что завершила послевоенную демобилизацию, в 1922 году началась крупная перестройка РККА. Во всех стрелковых дивизиях упразднялись бригады. Теперь дивизии внутренних округов состояли каждая из трех стрелковых полков, дивизионной школы младших командиров и различных подразделений с вдвое уменьшенной численностью бойцов. Новый шаг был сделан в 1923 году, когда утвердили единый штат стрелковой дивизии (15 300 человек, 156 пулеметов, 24 орудия), а также ввели в РККА стрелковые корпуса как высшие тактические соединения сухопутных войск. Параллельно шла массовая демобилизация. При расформировании соединения сливались. Бригада преобразовывалась в полк, а полки – в батальоны.
Одновременно продолжается сокращение армии. С пяти с половиной миллионов штыков и сабель в декабре 1920 года РККА сократилась к 1 октября 1923 года до 516 тысяч человек – более чем в десять раз! В ключевом, главном для СССР Московском военном округе, охватывавшем 16 губерний Центральной России, дислоцировалось в 1922 году всего шесть стрелковых дивизий (не считая частей Московского гарнизона, но у них и тогда, и сейчас – совсем другие,
невоенные, цели). Кроме того, две отдельные стрелковые бригады, авиаотряды, бронечасти, артиллерийские, инженерные, связи и другие отдельные части, а также специальные учреждения и разнообразные склады. Шесть стрелковых дивизий на всю Центральную Россию! А воевать Польшу и Германию собрались!
Кроме того, армия переходит на территориально-милиционно-кадровую систему – в пику командующему Западным фронтом и начальнику Штаба РККА товарищу Тухачевскому. Последний в своих выступлениях ратовал за «небольшую боеспособную армию, в случае войны быстро комплектующуюся классово близким элементом завоеванных стран». Заметьте – товарищ Тухачевский считал русское крестьянство политически крайне ненадежным и его службу в Красной Армии – нежелательной. Красная Армия, по его утверждениям, должна была представлять собой «меч пролетарской революции». Создаваемая же территориально-милиционная система представляла собой вещь как раз противоположную – ибо такая армия для иноземных завоеваний никак не годилась, а вот для обороны территории Отечества – годилась, и еще как!
Но оборонять Отечество товарищ Тухачевский не планировал. Товарищ Тухачевский планировал «раздуть пожар мировой революции», снова начав с Польши. Для чего в советско-польском приграничье по его инициативе началась диверсионно-террористическая война…
История этой недолгой, но достаточно кровавой войны малоизвестна широким кругам общественности – а жаль.
После заключения в марте 1921 года Рижского мирного договора, завершившего Советско-польскую войну, Разведупр Штаба РККА начал переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, отошедших к Речи Посполитой, вооруженных групп (о чем товарищ Тухачевский был прекрасно осведомлен и в каковой акции сыграл не последнюю партию). Основная их задача заключалась в организации массового сопротивления польским властям. Предполагалось, что проникшие в восточные воеводства Польши отряды станут ядром мощного партизанского движения на белорусских и украинских землях. В результате они будут отторгнуты под каким-либо удобным предлогом от Польши.
