Подытожим сказанное. Хотя «почти все исторические книги и школьные учебники» упоминают факт «окончательного решения еврейского вопроса», под которым правоверные историки понимают физическое уничтожение евреев, эти события до последнего времени «почти не были систематически задокументированы». И это произошло только благодаря «многолетней кропотливой деятельности органов правосудия»! Другими словами, судьям и прокурорам пришлось срочно поспешить на помощь историкам, чтобы задним числом все же доказать недоказанное.
2. «Мастер газаций в Собиборе»
Утверждение Мартина Бросата о том, что «широкомасштабные прокурорские и судебные расследования» в ФРГ начались лишь «в конце пятидесятых годов» не соответствует действительности. Первые процессы против эсесовцев, служивших во время войны в так называемых «лагерях уничтожения», состоялись уже в 1950 году. Как тогда проходили судебные процессы, хорошо видно на примере суда над бывшим водителем обершарфюрером СС и предполагаемым «мастером газаций в Собиборе» Эрихом Бауэром. В 1950 году в Берлине Бауэр был приговорен к смертной казни за «тяжкие преступления против человечности».145 После отмены смертной казни ее для Бауэра заменили пожизненным заключением.
Обвинение против Бауэра состояло из одиннадцати пунктов, самым серьезным из которых был первый:
«Деятельность в качестве «мастера газаций». Когда в лагерь прибывала новая партия заключенных, их заставляли раздеться, и обвиняемый, которого уже тогда заключенные называли «мастером бани», вел их в газовую камеру, замаскированную под баню. При этом он иногда шел впереди колонны заключенных, иногда рядом с ними, и ударами палки заставлял их идти быстрее. В лагере III он один управлял газовой установкой для их уничтожения».146
На чем основывались эти утверждения? В самых ранних показаниях свидетелей из Собибора имя Эриха Бауэра либо вообще не упоминается, либо упоминается вскользь. Ни в обоих вариантах мемуаров Печерского, ни в свидетельстве Леона Фельдхендлера, в котором по именам названы десять эсесовцев,147 вы не найдете этого имени. Зельда Метц перечисляет всего семнадцать эсесовцев из лагерного персонала Собибора, в том числе и Бауэра,148 но ничего не говорит о каких-то его особых преступлениях.
Судя по источникам, находящимся в нашем распоряжении, Бауэр превратился в «мастера газаций» благодаря лишь двум бывшим узникам Собибора — Эстер Рааб и Самуэлю Лереру, выступившим на суде в Берлине в качестве свидетелей обвинения.
3. Свидетели обвинения Эстер Рааб и Самуэль Лерер
В книге, полностью основанной на показаниях Эстер Рааб, писательница Шэйнди Перл так описывает обстоятельства, приведшие к аресту Бауэра. После войны Эстер Рааб и Самуэль Лерер проживали в Берлине. Однажды Самуэль Лерер ворвался в квартиру Эстер Рааб и взволнованно сказал ей, что он видел Бауэра с семьей на колесе обозрения в парке развлечений. Вдвоем они побежали в парк аттракционов и подкупили одного полицейского двумя фунтами кофе, чтобы тот арестовал Бауэра:
«Полицейский с жадностью уставился на мешок кофе. «О’кей, — сказал он наконец. — Я только надеюсь, что вы не ошиблись». Эстер и Самуэль заверили его, что все верно. Потом они с пугливым напряжением наблюдали, как полицейский подошел к Эриху Бауэру и что-то ему прошептал. Бауэр побледнел, полицейский взял его под руку и увел».149
Насколько такое описание правдоподобно, пусть читатель решает сам. Факт в том, что Берлинский суд, осуждая Бауэра, основывался почти исключительно на показаниях свидетелей «Р» (Рааб) и «Л» (Лерер). (Еще два свидетеля, «опрошенные вне судебного заседания уже эмигрировавшие бывшие узники» «Б» и «Ц», упоминаются лишь вскользь)
При таких обстоятельствах вопрос о достоверности показаний Э. Рааб и С. Лерера становится очень актуальным. О Самуэле Лерере мы знаем мало, но то, что он указывал количество жертв Собибора в один миллион человек,150 уже говорит само за себя. Очевидная ненадежность свидетельницы Эстер Рааб видна по тому, что она неправильно информировала своего «псевдобиографа» Шэйнди Перл о самых элементарных фактах. Вот несколько отрывков из книги Ш. Перл, полностью, как уже было сказано, опирающейся на рассказы Э. Рааб.
«За день до своего отъезда [в Америку] Самуэль внезапно ворвался в квартиру Эстер; его лицо было красным от возбуждения. «Эстер, пошли скорей! Это он!»151(…) Так как отъезд Самуэля был запланирован на следующий день, он пошел за полицейским в участок и кратко рассказал ему о преступлениях, совершенных обершарфюрером СС Эрихом Бауэром в Собиборе».152 (…) «Свидетельские показания Самуэль давал до позднего вечера и ушел из участка уже почти ночью. Он поехал домой, чтобы упаковать вещи, и на следующий день уехал из Германии, как и было запланировано. Теперь Эстер осталась единственным человеком, который мог дать показания против пресловутого мастера бани».153
Это описание в некоторых моментах полностью опровергается текстом приговора, вынесенного Эриху Бауэру. Когда защитник Бауэра потребовал устроить очную ставку свидетелей «Л» и «Р» (Лерера и Рааб) с двумя бывшими эсесовцами «Г» (Хуберт Гомерски) и «К» (Йохан Клир), суд отклонил это требование с такой формулировкой:
«Отсрочка главного судебного разбирательства не поможет в достижении цели, которую преследует защита, а именно очной ставки этих свидетелей со свидетелями Л. и Р., так как последние заявили о своей эмиграции в самое ближайшее время, потому судебное разбирательство состоится без их присутствия».154
Стало быть, на момент процесса Самуэль Лерер еще не эмигрировал, а пока оставался в Берлине и был свидетелем обвинения против Бауэра. Кстати, Бауэр был арестован еще в 1949 году,155 так что между опознанием Бауэра Лерером и судебным процессом прошло несколько месяцев. Невозможно поверить в то, что Эстер Рааб не знала об этом, как и об участии Лерера в судебном разбирательстве, потому очевидно, что она просто заведомо лгала Ш. Перл. Единственным возможным мотивом для такого вранья могло быть тщеславие: госпожа Рааб, очевидно, хотела предстать в глазах общественности как человек, который в одиночку, без помощи Лерера, смог наказать Бауэра.
Вот еще один отрывок из книги Ш. Перл:
«Спустя несколько недель [после процесса Бауэра] с ней связался прокурор из Франкфурта. «Это вы та женщина, которая недавно дала показания против Эриха Бауэра?» — спросил он. — «Мы арестовали Хуберта Гомерски и Йозефа [правильно «Йохана»] Клира. Мы будем судить их тут, во Франкфурте. Вы могли бы приехать, чтобы выступить свидетельницей?» У Эстер не было выбора. В живых осталось так мало бывших узников, и многие из них уже выехали в Израиль и в США. В очередной раз судьба нацистских преступников была только в ее руках».156
Даже если не учитывать, что Гомерски и Клир во время процесса Бауэра уже находились в предварительном заключении, а вовсе не были арестованы «спустя несколько недель» после него, то все равно судьба этих двух бывших эсесовцев вовсе не была в руках только Эстер Рааб, как она рассказывала своему биографу. Помимо нее во Франкфурте выступали еще семь свидетелей: «Л» (Самуэль Лерер, который все еще не выехал в Америку), «Йозеф и Херц Ц.», «Э», «Т», «М» и «Б».157 Рассказывая о процессе против Гомерски и Клира, Э. Рааб ни словом не упоминает об этих семи свидетелях. Она явно не хочет, чтобы какие-то назойливые конкуренты украли у нее это «шоу».
Все это свидетельствует о том, что свидетельница обвинения Эстер Рааб была беспринципной и тщеславной лгуньей. Но при вынесении приговора Берлинский суд, не нуждаясь в прочих доказательствах, исходил из того, что ее показания (как и показания Лерера) во всех отношениях правдивы и достаточны для того, чтобы уличить во лжи обвиняемого Бауэра, отрицавшего какое бы то ни было свое соучастие в преступлениях:
«Обвиняемый признает, что вскоре после своего прибытия в концентрационный лагерь Собибор в марте или апреле 1942 года он узнал о происходящем в лагере уничтожения, в том числе знал и то, что тысячи евреев из разных стран были там расстреляны и убиты газом. Но он отрицает с некоторыми исключениями […], что лично принимал участие в зверствах и бесчеловечных действиях по отношению к евреям-заключенным. Особенно он отрицает то, что являлся мастером газаций в лагере. Он утверждает, что был там просто водителем, заданием которого было доставлять провиант в лагерь. Газациями вначале занимались активные эсесовцы из Ораниенбурга. Потом мастером газаций был некий «Тони», о котором обвиняемый не смог дать более подробных сведений. […] Несмотря на свою ложь, обвиняемый был в этом пункте уличен достоверными данными под присягой показаниями свидетелей Л. и Р., бывших узников лагеря Собибор. Оба опознали обвиняемого как человека, который был мастером газаций в Собиборе».158
