Стоило ли Анатолию Собчаку вообще возвращаться в Россию?
Вопрос, думается, риторический. Приведём, наконец, последнюю цитату из интервью Марины Салье для «Радио Свобода», которое состоялось в феврале 2010 года: «Как только Борис Николаевич отдал бразды правления Владимиру Владимировичу, Анатолий Александрович решил, что теперь всё в порядке, он – неподсуден. И под такой защитой, как Владимир Владимирович, он спокойно может вернуться в Россию. Что он и сделал. И был абсолютно неправ. И был абсолютно неправ! Дело кончилось плохо.
Я думаю – будем говорить так, – я думаю, что вряд ли он умер своей смертью. Потому что все обстоятельства этой смерти были очень странными. И Людмила Борисовна [Нарусова] на следующий день после его смерти сама высказала такое предположение. Правда, ещё через день ей, наверное, хорошо объяснили всё, что надо, и она отказалась от этой версии. Хорошо было бы, конечно, эксгумировать [тело Собчака] и проверить [что же, на самом деле, явилось причиной его смерти]».
Финал «продовольственной аферы»: Авен, Путин и Черкесов
…Начало 2000 года. Одним из первых журналистов, кто попытался разобраться в деталях истории с продовольственным бартером и докладом депутатской рабочей группы Марины Салье, стал обозреватель газеты «Ведомости» Владимир Иванидзе. Статья Иванидзе – «Спасая подполковника Путина» – в итоге в «Ведомостях» так и не была опубликована, после чего журналист вынужден был уйти из редакции этой газеты. Он устроился на работу в ежемесячник «Совершенно секретно» по приглашению главы издательского холдинга Артёма Боровика, который вскоре – 9 марта 2000 года – погиб в результате авиакатастрофы самолёта «Як-40», совершавшего рейс «Москва – Киев». Через непродолжительное время Владимир Иванидзе вынужден был уйти уже из редакции «Совершенно секретно», а потом – и вовсе уехать из России.
В процессе сбора материалов для статьи «Спасая подполковника Путина» Владимир Иванидзе за несколько дней до смерти Анатолия Собчака встретился с ним в его квартире в Санкт-Петербурге. По словам Иванидзе, все ответы Собчака сводились к тому, что в бартерных поставках ничего противозаконного не было. Когда же Владимир Иванидзе попытался обратить внимание Анатолия Собчака на документы депутатской рабочей группы Марины Салье и попросил хоть как-то их прокомментировать, Анатолий Александрович отвечал крайне «убедительно» и «аргументированно», как и подобает профессору права: «Не верьте этому!»
Владимир Иванидзе неоднократно пытался взять интервью у Егора Гайдара, но все его попытки оказались тщетными. Столь же безуспешными оказались и попытки Владимира Иванидзе выйти на Петра Авена. Впрочем, в этом направлении журналисту повезло чуть больше. В интервью радиостанции «Радио Свобода» 11 марта 2010 года («След Тимченко в «докладе Салье») Владимир Иванидзе о реакции Петра Авена на расследование санкт-петербургских событий 1991–1992 годов поведал следующее: «Во время встречи Петра Авена с группой журналистов ему был задан вопрос, почему он проигнорировал предупреждение Юрия Болдырева о том, что Путин может быть отстранён от должности главы Комитета по внешнеэкономическим связям, и назначил его уполномоченным МВЭС по Петербургу. Вопрос задавал не я, а моя бывшая жена – Агат Дюпарк, которую, как иностранного журналиста, пригласили на встречу с Авеном, а меня туда не позвали.
Авен тогда заволновался и ответил ей: «Там тогда ничего не нашли, ничего не было». Через полчаса сам вернулся к теме и снова повторил: «Там ничего не нашли». Но ведь «не нашли» как раз благодаря этому назначению».
Сложно сказать однозначно, сколь глубоко в «продовольственной афере» был замешан Пётр Авен. Однако из приведённой выше цитаты видно, как сильно Пётр Олегович нервничал, когда восемь лет спустя ему задали вопрос об обстоятельствах событий начала 1990-х годов.
И последнее. Была ли «продовольственная афера» 1991–1992 годов осуществлена её непосредственными участниками исключительно на свой страх и риск? Думается, нет. Есть основания полагать, что «продовольственная афера» явилась весьма масштабной спецоперацией, огромную роль в которой сыграло тогдашнее Управление Министерства безопасности РФ (с 1993 года – ФСБ) по Санкт-Петербургу. И вот почему.
По версии Владимира Путина, изложенной им в книге «От первого лица…» (глава «Демократ», подглавка «Он высох в смысле души»), события 1991–1992 года развивались по совершенно другой схеме, нежели об этом рассказывала Марина Салье, её коллеги по депутатскому корпусу Ленсовета и журналисты. Путин утверждал в 2000 году, что депутаты Ленсовета к договорённостям о поставках продовольствия по бартерной схеме вообще никакого отношения не имели. Бартерную схему «сырьё в обмен на продовольствие» придумали питерские бизнесмены, а у мэрии не было других вариантов насыщения рынка.
Поэтому Комитет по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга и согласился с предложенным вариантом. И, дескать, всё было законно: лицензии выдавались кем положено, ни грамма редкоземельных металлов вывезено не было. А скандал о коррупции был инспирирован частью депутатов Ленсовета с целью воздействия на Анатолия Собчака, чтобы тот уволил «гэбэшника» Путина. Плюс – некоторые из депутатов сами хотели заработать на сделках по поставке продовольствия в Санкт-Петербург, «а им ничего не досталось, вот они и нашли злого кагэбэшника, который мешал, и его надо было изгнать».
Чуть далее, говоря о печальных итогах поставок продовольствия взамен сырьевых ресурсов, отправленных на экспорт, Владимир Путин фактически расписывается в своей некомпетентности в качестве главы Комитета по внешним связям мэрии: «Нужно было теснее работать с правоохранительными органами и палкой выбивать из этих фирм обещанное. Но подавать на них в суд было бессмысленно – они растворялись немедленно: прекращали свою деятельность, вывозили товар. По существу, предъявить им было нечего. Вспомните то время – тогда сплошь и рядом возникали какие-то конторы, финансовые пирамиды, МММ… Мы просто этого не ожидали».
«Председатель КВС мэрии т. Путин В.В. и его заместитель т. Аникин А.Г. проявили полную некомпетентность, граничащую с недобросовестностью при составлении договоров, лицензий, иных документов, беспрецедентную халатность и безответственность при предоставлении документов депутатской группе, что подтверждается многочисленными расхождениями данных в разных документах», – это уже цитата из пункта 7.6. отчёта рабочей депутатской группы во главе с Мариной Салье от 23 марта 1992 года.
Недоглядели. Растерялись. Не ожидали…
Парадокс, но факт: в оценке профессиональной пригодности Владимира Путина по поводу его деятельности во главе КВС мэрии Санкт-Петербурга сошлись непримиримые оппоненты – сам Владимир Владимирович и авторы отчёта «группы Салье».
В тот же период мэрия Санкт-Петербурга выступила с ещё одной замечательной инициативой: было решено установить жёсткий контроль над игорным бизнесом города с целью пополнения городского бюджета. Для чего, как рассказывал сам Путин, было создано муниципальное предприятие, которое само по себе ни одним казино не владело, но контролировало 51 % акций игорных заведений города. В книге «От первого лица…» (глава «Демократ», подглавка «Соприкоснувшись с прекрасным, пора отваливать») Путин о системе контроля мэрии за игорным бизнесом города на Неве вспоминал следующее: «В это предприятие были делегированы представители основных контролирующих организаций: ФСБ, налоговой полиции, налоговой инспекции. Расчёт был в том, что государство, как акционер, будет получать дивиденды с 51 процента акций».
Забавно, что сделано это было в противоречии с Законом РФ «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», подписанным ещё 22 марта 1991 года первым заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР Р.И. Хасбулатовым. И Путин чёрным по белому признаётся в том, что его позиция по поводу установления контроля в Питере над игорным бизнесом противоречила этому закону, делая смущённую оговорку: «Тогда я считал, не знаю, правильно или нет, что игорный бизнес – это такая сфера деятельности, в которой должна быть монополия государства». Заметьте: это говорил юрист. Получается, что Владимир Путин не знал, правильно ли он поступал, нарушая действующее законодательство. Если нельзя, но очень хочется – значит, можно. Ещё один прекрасный пример правового нигилизма, основы которого в новой России закладывал, как видно из этого примера, в числе прочих сам Владимир Путин!
Итог этой эпопеи предугадать очень несложно. Бюджет Санкт-Петербурга от контроля над игорным бизнесом не получил ни копейки. Оказывается, владельцы казино показывали только убытки и лишь смеялись над недотёпами из питерской мэрии. «Это была классическая ошибка людей, которые впервые столкнулись с рынком, – сокрушался Владимир Владимирович. – Судя по тому, что схема оказалась неэффективной и с её помощью не удалось достичь задуманного, надо признать, что она не была продумана до конца».
