Со всех точек зрения — духовной, пасторской, политической — это была эпоха вершины могущества католической церкви. Она доминировала в Европе, она обращала язычников, она разгромила мусульман на Иберийском полуострове. Но в то же время было кое-что, подрывавшее церковь изнутри. Тордесильясский договор был призван предотвратить войну между двумя католическими державами. Открытие и осмысление того факта, что мир необычайно велик, причем подавляющее большинство населения никогда даже не слышало имя Иисуса за прошедшие полторы тысячи лет, приводили к противоречию между утверждавшейся церковью доктриной собственной универсальности (Христос принес свою жертву во имя спасения всех людей, а не только каких-то отдельных народов) и реальным состоянием человечества. Все это стало осознаваться только самыми выдающимися мыслителями, которые приходили к смутным представлениям о появлении небольших и пока почти невидимых трещин в общей картине мира, как политической, так и интеллектуальной. Фоном всего этого стало объединение ментальностей Энрике и Кортеса в умах европейцев, что широко открыло двери для интеллектуальных головорезов, которые начали устанавливать свои правила и диктовать свои условия, резко нарушив сложившийся к тому времени европейский разумный порядок.
В течение 51 года — с 1492-го по 1543-й — европейское самосознание испытало три ментальных потрясения. Европейская культура базировалась на догмах о том, что центром Вселенной была Земля, центром Земли была Европа, а центром Европы была церковь. По этим краеугольным камням и были нанесены идеологические удары, в результате которых произошла революция в европейской ментальности, что в конечном счете привело к ее фрагментации. Случилось это в течение очень короткого времени, по меркам истории человечества, хотя и не в четкой последовательности событий.
Потрясения и последствияПутешествие Колумба в 1492 году убедило всех в том, что Земля круглая. Физическая форма нашей планеты в виде шара, конечно, не была в то время чем-то абсолютно неведомым. Но Колумб открыл более глубокий смысл этого утверждения. Он показал, что в мире может быть множество весьма развитых цивилизаций, которые не имели до этого никакого представления ни о цивилизации европейской, ни о христианстве. Революционность была именно в полной неизвестности: мусульмане отвергали христианство, но они хотя бы знали о нем. Мир оказался круглым не только в смысле того, что земная поверхность не располагала каким-то центром, но и в смысле того, что и европейская цивилизация не была стержнем, вокруг которого можно было бы заставить вращаться других (если они отказывались делать это добровольно). Просто потому, что могли существовать народы, о которых никто в Европе ничего не знал и которые, в свою очередь, ничего не знали о Европе и о христианстве. В действительности европейцы могли попытаться утвердить статус своей цивилизации как первой из многих, но не как центра мира — просто из-за элементарной географии народы могут быть совершенно равнодушными к ней. Если Христос — спаситель мира по воле одного универсального Бога, то как могло случиться, что этот Бог не открыл для большинства человечества знание о пути спасения за полторы тысячи лет? Мир оказался значительно бóльшим, менее центрированным и более разнообразным, чем это представлялось ранее. Идея о том, что европейская цивилизация от природы внутренне превосходит всех «благородных дикарей», по выражению Руссо, становилась все более и более сомнительной, пока не трансформировалась в суждение, что культуры всех народов имеют одинаковую значимость для человечества.
Через 25 лет после путешествия Колумба Мартин Лютер вывесил свои знаменитые 95 тезисов на двери Замковой церкви в Виттенберге, что дало старт протестантской Реформации, которая поставила под сомнение постулат о Риме как о центре Европы. Главная идея Лютера: епископ Рима не обладает уникальной связью с Богом, недоступной для других людей; каждый может прийти к Богу самостоятельно, своей дорогой, без посредничества священнослужителей. Каждый человек, изучая Библию, ведом к Богу своим сознанием и благословением Господа и может делать собственные заключения и выводы. Утверждение о Риме как о центре христианской религии всегда оспаривалось восточной ветвью христианства. Теперь же эта догма была поставлена под сомнение в самом сердце европейского католичества. Так же как Европа со временем потеряла психологическое превосходство над остальным миром, католицизм утратил свое первенство во многих частях Европы, где он раньше доминировал.
Через 26 лет, в 1543 году, Коперник наглядно продемонстрировал, что наша планета не является центром Вселенной и что она вращается вокруг Солнца. Это было нечто большее, чем космологическое открытие. Подобная идея высказывалась и до него. Но Коперник это доказал безукоризненно. В результате появился вопрос: если Бог сотворил человека по своему образу и подобию, то почему он не поместил свое самое великое создание в центр сотворенного мира? Столетия спустя мы пришли к пониманию, что наш мир (точнее, тот мир, который в XV веке и ранее казался заполняющим всю Вселенную) есть маленькая и незначительная песчинка в пространстве, расположенная на краю самой обычной галактики, одной из триллионов. Открытие Коперника дало дорогу представлением о ничтожности человечества перед лицом Вселенной, что прямо противоречило концепциям основных религий, но больше всего — той религии, которая утверждала, что Бог сделал своего единственного сына также и сыном человеческим.
Католическая церковь учила, что человек может прийти к познанию Бога только через учение церкви, через ее таинства и священнодействия ее иерархов. Мартин Лютер на Вормсском рейхстаге заявил: «Совесть моя Словом Божьим связана. Я не могу и не хочу ни от чего отрекаться, потому что нехорошо и небезопасно поступать против совести. Бог да поможет мне. Аминь». Это высказывание, содержавшее концепцию индивидуальной ответственности, совести и сомнения, положило начало коренной перестройке всей структуры христианства и подготовило почву для революций в Европе, которые привели к череде совершенно неожиданных последствий.
В католической доктрине учение церкви есть слово божие. Никто, ни один человек не может истинно толковать догматы христианской веры, будучи вне церковной системы. Лютер ввел понятия совести и личных убеждений индивидуума, которые дают каждому человеку право самостоятельно изучать слово божие — Библию — и интерпретировать его таким образом, как велит его (или ее) личная совесть. Невозможно принизить революционное значение этого, хотя сам Лютер стремился избежать полного субъективизма. Его учение оставалось христианством, но оно возносило в центр религиозного восприятия мира личность христианина, низвергая из этого центра Рим и поэтому коренным образом меняя религиозный и духовный ландшафт Европы.
Подобные тектонические сдвиги в сознании происходили на фоне начавшейся технической революции. Еще до 1440 года был изобретен печатный станок. К 1500 году их в Европе уже насчитывалось около тысячи. До появления книгопечатания письменное слово было редкостью. Неграмотность превалировала во всех слоях общества не только потому, что большинство не имело возможности научиться читать, — самое главное, читать, по большому счету, было нечего. Теперь же главная книга — Библия — не являлась рукописной редкостью, она стала доступна для чтения, причем и на родных языках. Вот такое вроде бы чисто техническое достижение способствовало сильнейшему подрыву авторитета священнослужителей, большему, чем что-либо другое. Христиане получили возможность читать Библию — то есть внимать слову божию — каждый день, дома, а не ждать воскресенья, когда в церкви это слово донесет до них в своей интерпретации местный священник. А если появилась возможность читать и понимать самостоятельно, то неизбежно было возникновение противоречий между индивидуальными интерпретациями. Таким образом, можно было не соглашаться не только с Римом, но и с соседом. В европейской церкви совершился не просто раскол, но запуск механизма фрагментации, которая пошла по самому естественному пути — национальному. Язык, сама возможность не только говорить, но и читать создали новые сильнейшие связи между людьми, говорившими на одних языках. Однако эти связи пока не приобрели политическую окраску.
Книгопечатание способствовало не только переводу Лютером Библии на немецкий язык, но и ее широкому распространению. Если христианство стало принимать форму прямого взаимодействия индивидуальной совести со словом божьим, то печатный станок сделал это взаимодействие доступным для многих, а не только для единиц посвященных. Стало возможным печатать брошюры, отражающие различные позиции, описывающие дискуссии, и распространять их среди широкой аудитории тех, кто впервые смог непосредственно принять участие в духовной жизни общества.
