Между прочим, трагический случай с Галиной оказался в Тамбове не единственным. Почти одновременно, как мне стало известно, покончила с собой (тоже повесилась), оставшись без работы, вальцовщица здешнего завода резиновых изделий Людмила В. Тут объяснение тоже готово: пила. В крови при вскрытии обнаружен этиловый спирт.
Но разве не понятно, что в критических ситуациях ломались и будут ломаться прежде всего люди именно наиболее слабые – самые впечатлительные, ранимые, с уязвимой нервной системой? Недаром женщины преобладают среди них. Известно: где тонко, там и рвется. А число самоубийств и попыток свести счеты с собственной жизнью на территории бывшего Союза увеличилось за последние пять лет почти вдвое. Однозначно осудим всех этих людей? Я знаю: даже православная церковь осуждает. Но у меня, прямо скажу, язык не поворачивается укорять погибшего человека за то, что у него не хватило сил терпеть страдания. Нет, конечно, я не призываю именно так выходить из положения, кажущегося безвыходным. Однако знаем ли мы, что происходит у таких людей в душе, какой ад кипит там, что неотвратимо толкает их за крайнюю черту? И какова доля вины общества в подобных трагедиях? Нередко, по-моему, слишком легко рассуждают об этом. «Литературная газета», беседа с известным писателем, главным редактором журнала «Знамя» Григорием Баклановым. В ответ на вопрос корреспондента, бывают ли у него минуты отчаяния, знаток (не скажу по-сталински – инженер) человеческих душ счастливо и уверенно отвечает: «Отчаяния – нет!» А потом выставляет безапелляционную, предельно категоричную оценку трагической жизненной коллизии, о которой «вот прочел недавно: мать, оставшись без работы, на двадцатый день убила детей своих и выбросилась из окна». Каков же писательский приговор? «Мы в это время курьера искали на неплохую зарплату. Да иди полы мой в подъездах, улицы мети, вся Москва вон в грязи, а не детей убивать».
Я тоже против того, чтобы убивать детей, да и себя. Но жизнь, особенно наша сегодняшняя, полна трагических ситуаций. Скажем, другая многодетная мать, не имея возможности прокормить детей, застраховала свою жизнь, вышла на дорогу и погибла в автомобильной катастрофе. А заметьте, с какой вальяжной легкостью и надменным высокомерием главный редактор, сам, естественно, не помышляющий подъезды мыть или улицы мести, все враз рассудил и решил в сложнейшей человеческой судьбе, о которой он ничегошеньки не знает: только где-то что-то мельком прочел. Ой, лихо! Узнав после этого в конце беседы, что названный автор собирается подарить нам новую свою книгу – о любви («получится ли – Бог весть»), я, честно говоря, подумал: может, что и получится, Григорий Яковлевич, но уж наверняка не «Мадам Бовари» и не «Анна Каренина»…
Меня удручает и бодряческий тон розовощекого, самодовольного Игоря Ефимовича Заславского, генерального директора департамента труда и занятости правительства Москвы, который с восторгом сообщает, что кандидат химических наук (наконец-то) стал электросварщиком, а инженер – «ночным директором», то есть вахтером, будто бы найдя в этом свое истинное призвание. Не верю! Простите меня, но не верю. И хотя бывает, наверное, когда, пройдя сквозь железные зубья безработицы, люди невольно открывают в себе новые способности и таланты, но все-таки, думаю, всегда это сопряжено с определенной драмой, весьма непростой. Потому и воспринимаешь как хитро поставленное пропагандистское шоу очередную телевизионную «Тему», где развязно хохмит тот же Заславский, мелко суетится Влад Листьев, а умело подобранная безработная все время улыбается от уха до уха.
Что-то не видел я таких безработных ни ранее – в Москве, ни теперь – в Тамбове. Увы, все они, с кем встречался (а встречался с очень многими!), были неулыбчивы и угрюмы. Замечу, кстати, что из пятерых сокращенных в конструкторском отделе вместе с Галиной трудоустроиться близко к специальности удалось за полгода лишь одному. Это мужчина. Одна женщина, тоже с высшим образованием, вынуждена была стать кондуктором троллейбуса. Остальные, опять женщины, до сих пор без работы.
– Не знаю, что бы и делала, если б не работающий муж. Может, за Галиной бы ушла, – призналась Ирина Лемешенко. – Двое детей, платят на них по 90 рублей в месяц. Издевательство…
А сколько таких ходят и ходят на городскую биржу труда, бесконечно перерегистрируясь и получая однообразный ответ: «Предложить ничего не можем». Потолкавшись в тесных, душных коридорах и кабинетах, где царит устойчивая атмосфера безысходности, насмотревшись и наслушавшись горя людского, скажешь: нет повести печальнее на свете. Здесь сосредоточены сюжеты сотен человеческих драм.
Да и помощь-то этим людям, оказавшимся «лишними», так сказать, обслуживание их поставлено из рук вон худо. Мало того, что биржу засунули, пожалуй, в самое неудобное место города, названное, видимо, тоже в порядке издевательства бульваром Энтузиастов. Крайне плохо налажена информационная служба. В зачаточном состоянии находится переобучение безработных. На деле, которое по сути своей требует особой душевной чуткости и квалификации, – множество совершенно случайных людей и ни одного (!) профессионального психолога.
– Да что уж толковать? – с горечью говорит мне директор областного центра занятости населения Виктор Степанович Мануйлов, человек, глубоко болеющий за свой тяжкий крест. – Все общество наше, в том числе и мы, абсолютно неподготовленным оказалось к этому жуткому обвалу. Надо бы сперва хорошую, основательную службу занятости создать, а потом идти на массовое сокращение рабочих мест. У нас же, как всегда, телега впереди лошади. Ох, сколько сделать предстоит, чтобы реально поддержать людей, не дать им потеряться в этом суровом мире, помочь каждому спастись от жизненного краха и обрести настоящую надежду! Будем стараться.
…Я уже заканчивал эту статью, когда на стол мне положили очередную пачку читательских писем. Почти механически стал вскрывать конверты, просматривая их содержимое. Екатеринбуржец Владимир Павлович Жарков, пенсионер, ветеран войны и труда, шлет вырезку из «Уральского рабочего». Заглянул я в нее и – вздрогнул:
«В петле из шнурков китайских кед покончил жизнь самоубийством 29-летний безработный из Североуральска, уволенный полгода назад»…
Продолжение следует?
Это произошло на исходе 1992 года в Костроме. Восьмилетний Женя после школы, как обычно, пошел во двор поиграть. Но в назначенное время домой нe вернулся. Родительские поиски кончились ничем, а дома в двери ждала записка.
Вот она, передо мной. Нарочито измененным почерком, с массой грамматических ошибок в ней сказано: «Тов. родители, мы похитили вашего ребенка, и вы его увидите, если уплатите сумму в 300 тысяч рублей (наличными). Мы с каждым днем будем давать вашему чаду все меньше и меньше еды. И в дальнейшем исход его жизни зависит только от вас».
Потом указывалось место, куда родители должны принести названную сумму, чтобы передать посреднику. Жаловаться «в органы» авторы записки не советовали, так как «у нас там есть свой человек». Если же такое случится, «вашему чаду будет очень хреново». Заключение твердое и однозначное: «Так что судьба ребенка в ваших руках. И хотим вас предупредить, что мы можем все. Итак, время пошло».
Что было делать несчастным родителям? После трудных колебаний они все-таки обратились в милицию. Однако, хотя едва ли не все ее подразделения были подняты по тревоге, найти злоумышленников не удалось. И тогда решили пойти на крайнюю меру. Мать, которой вручили требуемые деньги (в семье такой суммы, естественно, не было) в назначенное время пошла к пожарной каланче, где ее должен был ждать посредник. Это оказался подросток – ему она 300 тысяч и отдала.
Вымогатель был взят под милицейское наблюдение. Но малыш дома не появился. Ни через два часа, как обещал посредник, ни через шесть – такой срок назвали авторы записки. Тогда этого подростка, приходившего к пожарной каланче, задержали. А Женя… Его в конце концов нашли. Но – мертвого.
Нет, не посредником был тот самый подросток. Организатором и исполнителем всей этой жестокой акции с похищением ребенка. А в конечном счете – его убийцей. Четырнадцатилетний (всего-навсего!) Максим действовал в одиночку.
Первые данные расследования таковы. Похититель, подкараулив свою жертву, предложил мальчику записаться в лыжную секцию. Тот доверчиво и радостно согласился, пошел вместе с «тренером». А он привел мальчика в сарай и, разузнав, где он живет, спокойно убил приготовленной заранее гантелью. Затем прикрыл труп пустыми ящиками и понес записку родителям убитого. Два следующих дня, как выяснилось, убийца провел в полной невозмутимости. И если хоть немного волновался, то лишь по одному поводу: получит ли деньги сполна?
Жутко, не правда ли? Но вам станет, думаю, еще более жутко, если я расскажу, как готовился этот юный изувер к своему преступлению. В его записной книжке были намечены, даже разработаны два тщательно продуманных варианта действий с целью обогащения – главной целью, которая с некоторых пор стала смыслом жизни подростка. Цитирую: «План № 1. Тема: «Кража денег из магазина». Такой способ, замечу, он использовал, но дело сорвалось. «План № 2. Тема: «Похищение и убийство ребенка с целью получения выкупа за него в 1 миллион рублей». А дальше – все в деталях, поэтапно: написать письмо, взять гантель, можно мешок, положить все это в сумку, найти жертву (он так и написал!), выпытать все о ней, найти подходящий способ и при удобном моменте убить, запихать труп в найденное заранее место, отправить письмо родителям…
