Ознакомительная версия.
В книге «Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство» (опубликованной в 2003 году) Бжезинский констатировал, что «совершенно невероятно, чтобы в ближайшем будущем, например в течение десяти лет, Россия стала членом НАТО», «ещё более длительный срок понадобится России, чтобы подготовиться к вступлению в ЕС, если таковое вообще когда-нибудь состоится».
А до тех пор ключевой задачей западной политики Бжезинский назвал поддержку усилий по консолидации России в качестве постимперской страны, развивающей демократию. Европу американский стратег призывал внимательно следить за тем, чтобы «энергетическое партнерство» с Россией не давало Москве дополнительных рычагов для политического воздействия на соседей: «Сотрудничеству с Россией должны сопутствовать одновременные усилия по укреплению геополитического плюрализма в пределах её бывшего имперского пространства, которые поставят непреодолимый заслон любым попыткам восстановить империю. Так что НАТО и ЕС следует сделать всё для включения новых независимых постсоветских государств, прежде всего Украины, в орбиту расширяющегося евроатлантического сообщества».
Гораздо позднее, но ещё до воссоединения России с Крымом, в феврале 2014-го в немецком журнале Spiegel выйдет статья обозревателя Уве Клаусманна, который сравнит попытку Запада переиграть Россию в игре в геополитические шахматы на территории Украины с «шахматным матчем на минном поле»: Америка, опирающегося на стратегию Бжезинского, захочет «максимально оттеснить Россию, в том числе и в её непосредственном окружении. Так, если европейцы примут участие в событиях на Украине, что приведёт к ухудшению их отношений с Москвой, в Вашингтоне этому только порадуются». Такую непримиримость Бжезинского немецкий обозреватель объяснит тем, что наиболее опасными для США представляются «германо-российский сговор» и «согласие между Европой и Россией, направленное на вытеснение Америки с континента».
Стратегический взгляд на Россию
В опубликованной в 2012 году книге «Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис» Бжезинский видит европейскую интеграцию России проблематичной в ближайшей перспективе, но при этом в долгосрочной перспективе он считает её исторически уместной и необходимой. «Через двадцать лет после падения Советского Союза Россия всё ещё не решила вопрос, связанный с её идентичностью – она ностальгирует о советском прошлом, одновременно требуя слишком многого в некоторых своих устремлениях». Россия, по мнению Бжезинского, ещё не преодолела комплекса утраты собственной империи, предстоит определиться – «видит ли она своё будущее в Европе или в Евразии».
Бжезинский отмечает, что попытки России создать единое экономическое пространство в пределах экс-СССР вызывают беспокойство среди некоторых его членов. «Доминирующие элементы её власти по-прежнему совершают манёвры с целью расстроить трансатлантические связи, их по-прежнему возмущает желание Центральной Европы произвести более глубокую интеграцию в рамках ЕС и оборонительного членства НАТО, они по-прежнему также демонстрируют беспокойство в отношении своего богатого минеральными ресурсами, но слабо населённого Дальнего Востока в связи с растущей мощью Китая. В то же самое время российский средний класс, стремительно набирающий политический вес, очевидно предпочитает западный стиль жизни, а представители растущего численно интеллектуального сообщества более открыто говорят о своём желании того, чтобы Россия стала частью современного Запада».
«Все большее число россиян начинает осознавать, что фундаментальное изменение характера отношений с Западом может являться для их страны долгосрочным жизненно важным интересом». Вхождение России в западное пространство, по мнению Бжезинского, важно не только само по себе. Оно приобретает важность и в контексте идеи, согласно которой азиатский регион в XXI веке рискует повторить политическую историю Европы XX века. «Возвышающийся новый Восток может стать таким же турбулентным, каким в своё время являлся Запад». В данном контексте интересно введение термина «новые Балканы». Под этим термином Бжезинский понимает регион, где граничат между собой Иран, Афганистан и Пакистан. Он отмечает, что конфликт, зародившийся здесь, может распространиться в Центральную Азию и на российский Северный Кавказ.
И здесь начинается самый любопытный пассаж этой книги. Бжезинский вспоминает геополитическую теорию «срединной земли» («Хартлэнд»). Маккиндер назвал Евразию «островом мира» («глобальным островом») и заявил, что «тот, кто владеет островом мира, владеет всем миром». По мнению Бжезинского, в истории нашлось три человека, которые пытались проверить эту теорию в действии и покорить «глобальный остров»: Чингисхан, Гитлер и Сталин.
Чингисхан практически сделал это, опираясь на своё выдающееся мастерство полководца, но его поход завершился на границах Центральной Европы. Но он не смог удержать в руках гигантскую территорию. «Как следствие, численно тонкая прослойка монголов в его “империи” оказалась в скором времени ассимилирована населением, которое он завоевал».
Гитлер, покоривший Европу, потерпел неудачу в России, но «мог победить, если бы к нацистскому вторжению в Россию добавилось японское наступление с востока».
Сталин, по мнению Бжезинского, подошёл ближе всех к покорению «глобального острова», «когда его трансевразийский китайско-советский блок, появившийся в результате победы коммунистов в Китае, попытался выбить американцев из Кореи. Однако вероятность установления коммунистического контроля на всём пространстве “мирового острова” существенно снизилась после того, как на Западе образовалось НАТО, а китайско-советский блок на Востоке после смерти Сталина постигли раскол и вражда».
Бжезинский считает, что теория Маккиндера более чем актуальна. Но при этом отмечает, что сейчас, в эпоху «пробуждения» Азии, нужно смотреть на неё под другим углом. «Ситуация, когда “мировой остров” может контролировать лишь одна держава, невозможна, особенно с учётом появления новых региональных игроков. Соответственно, задача, диктуемая временем, для решения которой Америка должна приложить в долгосрочной перспективе все силы, заключается в распространении геополитической трансазиатской стабильности, которая должна основываться на набирающей силу аккомодации старых держав Запада и новых держав Востока».
Это – новая модель геополитического контроля над ситуацией, которая придёт на смену однополярному миру – контроль наиболее «западных» и «демократизированных» государств над молодыми, растущими, амбициозными, нестабильными и конфликтными.
Участвуя в формировании более устойчивого и широкого Запада, США должны при этом оставаться и в другой части Евразии, чтобы «сбалансировать возникающие противоборства на возвышающемся и беспокойном Востоке».
Стратегическое участие Америки в Азии должно происходить в форме тщательно выверенного усилия, направленного на развитие сотрудничества и партнёрства с Китаем и на сознательное содействие примирению между Китаем и являющейся американским союзником Японией, в сочетании с расширением дружеских отношений с такими ключевыми государствами, как Индия и Индонезия. В противном случае азиатское соперничество в целом или страх перед доминирующим Китаем, в частности, может подорвать и потенциал для обретения Азией новой роли в мире, и её региональную стабильность».
Широкий и более энергичный запад
«Разделительная линия между Европой – с одной стороны и Россией и Турцией – с другой – является геополитической абстракцией» – с такого заявления Бжезинский начинает одну из глав. «Ни река Буг (разделяющая Польшу и Белоруссию), ни Нарва (разделяющая Эстонию и Россию) не определяют внешние границы европейского востока. Если на то пошло, это относится и к расположенным глубоко в России Уральским горам, которые часто называют в географических пособиях границей между Европой и Азией. Ещё менее значимым в этом отношении является пролив Босфор, соединяющий Чёрное и Средиземное моря…»
Интересно, ведь Бжезинский закладывает ценностную теоретическую основу геополитическому сближению России и Турции с Западом. «Природных границ между Европой и Евразией на самом деле нет!» – скрытым текстом говорит американский стратег. «Ещё в большее заблуждение нас вводит понятие “культурные границы Европы”. Если рассматривать с точки зрения образа жизни, архитектуры и социальных привычек, то Владивосток, расположенный на российском Дальнем Востоке, является более европейским городом, чем Казань – столица Татарстана, расположенная несколько тысяч километров ближе к Западу, в “европейской” части Российской Федерации. Анкара, столица Турции, расположенная на Анатолийском плато и, следовательно, географически находящаяся в Азии, является настолько же европейским городом, насколько им является Ереван, столица Армении, расположенная более чем полутысячами миль восточнее, но про которую говорят, что она – в Европе».
Ознакомительная версия.
