Я это знаю не понаслышке. Но многие, очень многие знают это гораздо лучше меня. Если в чем-то и есть мое отличие от этих многих, так это в том, что я знаю и другие социальные среды. Опять же, не так хорошо, как те, кто в них размещены полностью. Но… Словом, тоже "не вполне понаслышке".
А теперь подхожу к главному. Любой создатель текстов или иных продуктов, ориентированных на социальное понимание и социальное действие, может в ходе создания подобных продуктов отрываться или не отрываться от своего конкретного социального опыта. Он может убегать или не убегать от этой реальности. Короче, есть он, есть текст (шире – продукт), и есть эта реальность. А также какие-то отношения в этом, так сказать, любовном треугольнике (рис.17).
При этом отношения по линии 1 – 3 ("Он" – "Реальность") могут быть очень разными. Не бежать от реальности – это значит просто выстраивать какие-то отношения. Как-то эту реальность учитывать. Ее можно ненавидеть или боготворить. К ней можно относиться взвешенно или максималистски. Главное – ее не отбрасывать. Не превращать треугольник в линию (рис.18).
Хочу подчеркнуть, что такое отбрасывание (я его называю "бегством от реальности") иногда происходит не в силу осознанных желаний того, кого мы называем "он". Создание определенных продуктов (публичных высказываний по поводу социальных целей и социального содержания) автоматически производит некие изменения в сознании. Особенно если это занятие для того, кто создает подобный продукт, не вполне привычное и обыденное.
В этом случае "он" в данный момент, в каком-то смысле почти неизбежно, расщепляется на "он-1" (создатель продукта) и "он-2" (носитель социального опыта) – рис.19.
Но ведь продукт, который создает "он-1", говорит нечто о реальности (о мире). И свой социальный опыт что-то говорит о реальности (о мире). Когда продукт и опыт расходятся – что получается? Что есть мир, связанный с опытом (натуральный мир). И мир, связанный с продуктом (мир-двойник) – рис.20.
Главный риск состоит в том, что "он" как синтезирующая инстанция перестает быть мостом между "он-1" и "он-2". Это первое.
И второе. "Он-1" вытесняет "он-2". И, соответственно, "мир-двойник" вытесняет "натуральный мир" (рис.21).
Еще раз подчеркну, что под "миром-двойником" я имею в виду не город Солнца, не утопию в позитивном смысле слова (как образ того, что собирались построить), не то, чем мир должен стать с моей помощью, а нечто, подогнанное под текст и якобы наличествующее.
Это "якобы наличествующее", возникающее в сознании, как дериват текста, этот "мир-двойник" – суть первый механизм бегства от реальности. Нельзя говорить о бегстве вообще. Нужно описывать механизмы. Этот первый механизм я называю "уводчик #1". Потому что сознание не просто бежит от реальности. Ему кто-то это бегство организует. Какая-то в нем же, в сознании, образующаяся псевдоструктура. И этот "кто-то" на моем языке (прошу прощения за относительный новояз) – суть "уводчик".
"Уводчиков", как мне представляется, несколько.
Один – это "мир-двойник". В советской армии (небезосновательно, кстати, казарма – не бесплатное удовольствие) шутили: "Как надену портупею – и тупею, и тупею".
По отношению к деятельности по созданию продуктов рассматриваемого мною типа можно шутить иначе: "Как берусь я за перо – и пошло, и повело". Куда? Я уже указал – в сторону от собственного социального опыта. Тем более, что опыт этот – он же всегда неполон, и он у всех разный. Почему, собственно говоря, с ним надо носиться, как с писаной торбой?
Кроме этого "уводчика #1", есть еще и "уводчик #2". Он же – "минус технологизм". По этому поводу, как и по любому другому (наверное, невротические защиты срабатывают), у меня есть любимая цитата. В данном случае – из фильма "Развод по-итальянски": "Джузеппе, ты меня любишь? А как, как ты меня любишь, Джузеппе? Ну, скажи – как?".
"Уводчик #1" – это властно-патриотическое занятие. Поскольку мы у власти, то мы отвечаем за действительность. А значит, она не так плоха. Иначе мы плохо ее окормляем, что ли? Это уже подкоп. Кроме того, у нас-то все неплохо. У соседей, да и объективно – вот сводки, в них цифры… И, знаете ли, не надо драматизировать!
"Уводчик #2" – это занятие оппозиционно-патриотическое. Поскольку не мы, а они отвечают за действительность, то она ужасна. И чем скорее народ поймет, сколь она ужасна, тем скорее мы придем вместо них. А поскольку мы, наверное, все-таки придем, то нельзя говорить, что все необратимо ужасно. Поскольку когда мы придем, то, конечно же, ничего не изменится, но надо же будет показать, что все из ужасного стало прекрасным! Да и народ слишком мрачных картин не любит. Нужен, знаете ли, глоток оптимизма.
Кроме того, с нами-то уже поделились (конечно, не так щедро, как хотелось). Но раз поделились – то действительность уже и ужасна, и не вполне ужасна. Кроме того, этот самый социальный опыт… И у зятя, и у сына, и у племянницы все "тип-топ". То есть хотя все и ужасно, поскольку я не в Политбюро, но и не вполне ужасно, поскольку дочь… и прочие родственники. В общем, все, конечно, ужасно. Но – ничего! Мы придем, все изменится, и вообще, Россия воспрянет… Начинаешь спрашивать: "А как, как она воспрянет, Джузеппе? Ну, скажи – как?". Обижаются…
"Уводчики", организующие бегство от реальности (от действительности), особенно опасны тем, что не дают разместить в сознании образ настоящей действительности. Равно как и не позволяют соотнести с идеалом эту настоящую действительность (объективную реальность, данную нам в ощущениях… опять же, у меня есть невротическая цитата, теперь из Шукшина: "Оссюсения, мля!").
Так вот, об "оссюсениях". Одна очень милая и умеренно (скажем так – очень умеренно) обеспеченная пара решила купить квартиру в Москве. Оптимистично воспользовалась ипотекой. То, сё. Оптимистично приготовила первый месячный взнос в 500 долларов. Вдруг муж звонит жене и говорит: "Быстрей бери деньги и приезжай". Жена понимает, что дело плохо, берет накопленные деньги и привозит мужу. Оказывается, что история такова.
ГАИшникам были нужны деньги. Они быстро сообразили, что фирмачи (и не один, а несколько) подъезжают определенным образом к офису. Они поставили незаметным образом новый запретительный знак, провели на дороге двойную линию и засыпали ее снегом. Фирмачи стали поворачивать – и "налетать по полной программе".
Обычно это стоит тысячу рублей. Но тут ГАИшники все просчитали. Они поняли, что фирмачи (точнее, умеренно хорошо оплачиваемые работники фирмы) не могут лишиться прав, ибо их работа связана с перемещением путем вождения машин фирмы. И без этого перемещения работа будет потеряна. Соответственно, они подняли мзду с 1000 рублей (это обычный супермаксимум, норма – 500 рублей, а то и меньше) до 500 долларов.
Теперь – о том, как были взяты эти 500 долларов. Жена передает деньги мужу, муж садится в машину, машину везут в другое место, мужа выводят, конверт выбрасывают, требуют, чтобы муж поменял купюры в сберкассе. Он меняет. У него берут деньги и дают ему чеки из магазина "Ашан" на 500 долларов. Логика подобной операции – если бы жена успела кому-нибудь сообщить (все же не 500 рублей, а 500 долларов), то у мужа в кармане чек, и можно сказать: "Мы бабки за товар получили".
Так раскрутили, кроме мужа, еще нескольких его коллег по работе – в один день. Это называется "бандитский наезд с детальной проработкой" (идиотской, может быть, но детальной). ГАИшники признают, что действия относятся к этому разряду, улыбаются и говорят: "У нас зарплата маленькая".
Это не самая яркая из тысяч историй, которые мой мозг фиксирует за один год. Подчеркиваю – из тысяч историй.
Часть одиннадцатая. От методологии – к классификационным моделям
А теперь я перехожу к анализу неких планирующихся социальных действий. Такие действия теперь называются "проекты". Прежде всего, необходимо указать, что проекты проектам рознь. Все можно назвать проектами. Иду в магазин – мой личный мини-проект. Как отделить мини- от миди-, макси-, мега? Вопрос, согласитесь, не бессмысленный. Проектирование может быть стратегическим, оперативным, тактическим, ситуационным. Нельзя все это валить в одну кучу (рис.22).
Какова ситуация? Какие именно проекты нужны? Что функционирует в сознании? Дело даже не в том, кто что у кого заимствует! Если что-то заимствуется по делу, то это прекрасно. А если не заимствуется, а забалтывается? На Востоке говорят: "Сколько не говори "халва", во рту сладко не станет". Может, и станет (павловский "условный рефлекс"), но ненадолго. И в каком смысле – "сладко"? И у кого во рту?
Есть среда, и есть проекты (рис.23).
Вы говорите, что вы такие-то проекты "вобьете" в такую-то среду. Но она-то будет сопротивляться. Точнее, превращать проекты в нечто другое. Понятно, во что именно. И вообще, если среда – это нечто, мультиплицирующее в экстремальном качестве и количестве феномены, подобные тем, которые я извлек из своего социального опыта (а я много чего могу еще оттуда извлечь), то как вы совместите проекты с такой средой? С помощью "охоты на обортней"? Криминалка тут важный, но не исчерпывающий момент. Тут главное – мы это будем соотносить с чем? Мы в сочетании с этим будем… развивать Дальний Восток, медицину, науку? А что такое "это"? И как вы "это" будете сочетать с подобным развитием? "Как, как ты меня любишь, Джузеппе? Скажи – как?"
