Но одной редукции мало. Редукция лишь реконструирует из персонажей фигуры. И превращает ситуации в ходы и комбинации на элитной шахматной доске. То есть нужна доска. Игровое пространство, содержащее определенные правила.
Но прежде, чем переходить к игровому пространству, нужно хотя бы перечислить те реальные дисциплины, с помощью которых должна осуществляться «элитная трансформация». Другими словами — сколько же каналов у нашего оператора и каковы они?
Канал № 1 — это социология элиты. А также социальная теория, позволяющая сопрягать элитные сюжеты с макросоциальным процессом. Любой персонаж принадлежит тому или иному классу. Или страте. Или клану. Или другой социальной общности. Он не существует сам по себе. На языке теории элит это называется «элитный бэкграунд». Этот бэкграунд может быть жестким или рыхлым (социально аморфным). Он может быть быстро меняющимся или устойчивым. Но он должен быть. Элитные фигуры не функционируют в безвоздушной среде. Они апеллируют к своим или чужим элитным общностям, расположенным в широком диапазоне — от классов до так называемых «фонди» (узких элитных групп).
Канал № 2 — культурология элиты. Элита нуждается в идентичности. И формирует ее своими способами. Если мы не можем разобраться, как сопряжены элитные сюжеты с разными регистрами этой идентичности (от самых примитивных до изощренно-эзотерических), то мы вряд ли в чем-то разберемся. Конкретные персонажи сами могут быть абсолютно чужды подобным идентификационным заботам. Но это не значит, что идентичность не имплантируется разными способами в эти же персонажи через их элитных двойников. Герой Мольера господин Журден не знал, что он говорит прозой. Но он ею говорил. Тот или иной мой персонаж может не знать о своей связи с какой-то там идентичностью. Но элитная игра знает «за него». Знает и включает в себя. Причем по очень жестким законам. «Незнание не освобождает от роли». А значит, и от ответственности.
Канал № 3 — герменевтика. Очень разная герменевтика. Прежде всего, герменевтика информационной войны. Герменевтика вообще — это расшифровка. Любая расшифровка. Есть буквальность, а есть ее смысл. Восстановите смысл по буквальности. В принципе, на этом основана вся теория решения обратных задач, которой автор этой книги занимался еще в далекие годы научной работы в геофизике.
Ты имеешь в своем распоряжении следы от формирующего нечто источника. А должен по следам реконструировать сам источник. Источник может быть источником чего угодно. Например, это может быть железорудное месторождение как источник магнитного поля. Или следы преступления, создаваемые преступником как источником деятельности. Математическая теория, которой я когда-то небезуспешно занимался, утверждает, что любая обратная задача относится к классу так называемых некорректно поставленных задач. Ну, и что? Некорректно поставленные задачи можно решать, используя те или иные регуляризаторы. Не вдаваясь в математические детали, обращу внимание на то, что уже чтение Библии или Гомера давным-давно (в эпоху эллинизма и в Средние века, например) стало герменевтическим.
Какое это имеет значение для нашей темы? Во многом решающее. Если данные о персонаже (или о ситуации, или о чем-то еще) носят строго нормативный характер, то восстановить по ним элитную игру достаточно сложно. Между тем все остальные данные делятся на какие-то эксклюзивные (а значит, недоказуемые) сведения и мифы. Эксклюзивные сведения на то и эксклюзивны, чтобы ими не пользоваться. Читая лекции по аналитике, я постоянно в связи с этим цитирую строчку из советского поэта-диссидента Галича: «А мне говорят: — Ты чего, — говорят, — орешь, как пастух на выпасе?!» Нельзя заниматься прикладной теорией элит и «орать, как пастух на выпасе».
Кроме того, даже если у какого-то странного исследователя возникло желание так орать — в чем доказательность? Эксклюзивные сведения становятся доказательными лишь при ссылке на источник. И тогда исследователь — вовсе не исследователь, а провокатор. Кроме того, источник, на который сошлются, никогда не подтвердит эти сведения. А если он подтвердит — то и он провокатор. Тогда сведения — это не сведения, уж тем более, не элитарные. Круг замыкается. И называется такой круг, между прочим, герменевтическим. А как выйти из круга? И можно ли из него выйти? Само существование такого круга говорит о том, что аналитика элит, по определению, не является исторической дисциплиной, потому что нет истории без источников. А аналитика элит не может апеллировать к источникам по сути своего метода (рис. 8).
Рис. 8
Герменевтика информационной войны имеет решающее значение. Противники, обмениваясь информационными ударами, допускают утечки. Иногда (и надо понимать, когда именно) они по определенным причинам используют средства массовой информации для разговора между собой на особом эзоповом языке. Эти случаи надо научиться вычислять и использовать. Причем с предельной корректностью. Даже в пределах дезинформационных (иногда говорят «активных») мероприятий противники должны задействовать какую-то дозу достоверной информации. Иначе «активки» не работают. Герменевтика информационной войны предполагает умение отделять зерна от плевел, а дозу достоверной информации, размещенную в «активке», от шлакового дезинформационного наполнителя.
Кто-то путает сплетню с достоверной информацией. Этот «кто-то» должен заняться чем-то другим, а не исследованием элиты. Кто-то с негодованием отбрасывает сплетни. И этот «кто-то» также потерян для нашей неблагодарной профессии. Оставаться в рамках профессии может только тот, кто занимается герменевтикой мифов. Кто способен построить классификацию этих мифов. И в рамках каждого классификационного элемента использовать те процедуры, которые позволяют выделить в мифе ценные (пусть даже и неоднозначные) зерна истины. Потом надо с помощью сложных процедур снимать неоднозначность полученной информации.
Такой труд крайне неблагодарен. Но только он позволяет добавить к так называемой официальной информации весьма нужные (а порой бесценные) информационные зерна. Здесь, кстати, следует расшифровать понятие «так называемая официальная информация». Речь идет не об апологетических высказываниях и сведениях, неизбежно сопутствующих действующим персонажам высокого статуса. Речь — о той скудной несомненности, которая в значительной части официализируема. О более или менее безусловных фактах жизненного пути (это редко мистифицируется, хотя в советский период приходилось сталкиваться и с мистификациями). О фактах, сообщенных официальными источниками и не вызывающих разночтений (тогда-то сняли, тогда-то назначили). И о других — сухих и трудно оспариваемых — сведениях, содержащихся в различных (чаще всего официальных — отсюда и название) источниках.
Канал № 4 — политология элиты. Элиты борются за власть. Точнее, за позиции на игровой доске. Эта борьба за власть иногда осознается участниками, а иногда ведется ими автоматически. Но она всегда ведется. И именно превращение персонажа (в том числе не осведомленного об этой борьбе) в фактор борьбы — в значительной степени содействует осуществлению искомой «элитной трансформации».
Канал № 5 — экономика элиты. Нет элит вне борьбы за ресурсы. В том числе и ресурсы материальные. Это могут быть очень разные ресурсы. Иногда скрываются не только типы осуществляемых действий, но и заинтересованность в ресурсах как таковых. Но рано или поздно нечто в этом смысле проявляется. Элитная экономика очень часто носит теневой характер. Но без ее учета реконструкция элитного феномена и игровой фигуры никогда не будет полной.
Канал № 6 — специальный. Нет элит вне задействования элитного спецслужбистского фактора. В какой степени и как элиты задействуют этот фактор? Мера достоверности ответа на этот вопрос может быть разной. Но в реконструкции это должно быть учтено обязательно.
Канал № 7 — идеологический. Элита обязательно будет участвовать в войне за смыслы. Такое участие может носить прямой и косвенный характер. Но там, где идеология, там открытость. А значит, и большая достоверность. Поэтому идеологической специфике всегда надо уделять самое существенное внимание.
Канал № 8 — конфликтологический. Там где элиты — там конфликты. Там где конфликты — там и конфликтология. Опять же, специфическая конфликтология. Конфликтология, описывающая именно элитные конфликты, а не конфликты вообще. Жизнь элиты не сводится к конфликтам, но она существенно определяется ими. Конфликты могут быть антагонистическими и зондажно-компромиссными. Короткими и долгоживущими. Сущностными и тактическими. Они часто скрываются от общественности. Отсюда и сам термин «драка под ковром». У них есть ритмы, циклы, фазовые переходы. Все это надо учитывать при трансформации, которая здесь обсуждается.
