Газета "Слова и дела" - Газета "Слова и дела" №7 от 12.08.2014

В русское национальное сознание и повседневный обиход внедрено заёмное слово-провокатор, слово-оккупант «бизнес» – один из самых ураганно-разрушительных факторов русской духовной сферы. На Руси во все времена было достаточно именитых промышленно-торговых предпринимателей мирового уровня (Строгановы, Демидовы, Третьяковы, Рябушинские, Морозовы, Мамонтовы, Путиловы), умевших созидать и торговать, но они прекрасно обходились нормальным русским языком – без этого чужеродного созвучия.

В деятельности профессиональных юристов, где чувство Слова, любого смыслового оттенка имеет особенно большое значение, едва ли не каждый день звучит: «возбуждено уголовное дело», а медики лечат «новорожденных», наблюдают больных в «диспансерах»…

В наименованиях профессий многие женщины слишком часто предпочитают относить себя к мужскому роду: «я учитель» (а не учительница), «она продавец» (а не продавщица), пришла «помощник» (а не помощница) депутата, избегают слова «поэтесса», в результате появляются нелепые согласования глаголов с существительными (подлежащими): директор распорядилась, продавец отпустила, известный учёный Иванова, уполномоченный по правам человека Марголина… и т.п. (и это происходит не только в разговорной речи). А ведь во времена Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского полноправно использовались, например, такие формы женского рода, как «художница» и даже «подполковница». Думается, что вместо споров о «полезности» уличной матерщины современным лингвистам имело бы смысл подумать о плавном, последовательно целенаправленном устранении подобных несообразностей, выпирающих острыми углами из лексического резервуара родного Русского языка.

Однако вместо этого современные языковеды избрали странный путь снижения смыслового и культурного уровня словоупотребления, идя на поводу у кухонно-дворовой моды. Так, например, в «Современном толковом словаре русского языка» С.А. Кузнецова допущены довольно-таки странные лексические вкрапления, заимствованные то из блатной «фени», то из стиля общения уличной шпаны: тусовка, дембель, кайф, кайфануть, мандраж, общага и множество других сомнительных лексических перлов, которые отнюдь не обогащают Русский язык и даже, несмотря на пометку «разг.-сниж.», воспринимаются как языковая норма. Но разве не коробит слух нередко встречающиеся фразы «тусовка артистов», «учёные съехались на тусовку» и т.п.? Не знаю, какие лингвистические экскурсы послужили основанием для словарного возвеличивания «тусовки», но этот перл вошёл в обиход сравнительно недавно, а ещё в 1950-х – 1960-х гг. он употреблялся только в уголовных зонах пенитенциарной системы, причем произносился через «а», поскольку обозначал беспорядочное движение, хождение по аналогии с тасовкой карточной колоды. Оттуда его подхватила подростковая среда, а потом почти приватизировала всеядная творческая интеллигенция (да и другие её слои). Арабское слово «кейф» (отдых) в тех же зонах было преобразовано в «кайф», откуда лингвистом небрезгливо перенесено в авторитетный словарь. А уж «кайфануть»… эту форму и комментировать довольно-таки противно. Примерно так же недавно из солдатских курилок прямо в интеллигентский обиход и прямиком в толковые словари впорхнул «дембель».

Понятно, что творцом живого, динамично развивающегося языка всегда был и будет народ. Но это вовсе не значит, что на поверхность чистой криницы надо поднимать донную муть и что порой дурнопахнущие, обезображенные словесные культяпки-уродцы должны навязчиво популяризироваться и занимать место в нормативных справочных фолиантах.

Крайне безответственно подходят к словообразованию многие журналисты. Они, например, изобрели странное созвучие «думцы», не задумываясь, как оно должно звучать в единственном числе – «думец» и «думка»? Ими же в период искусственно навязанных кровавых кавказских конфликтов для русских воинов предательски вброшен бездушно-казённый термин «федералы», в то время как бесчеловечные громилы – главари бандформирований, глумливо отрезающие головы у таких же работников СМИ – их коллег, насилующие женщин и детей, в порыве хорошо оплачиваемой журналистской угодливости и даже подобострастия именуются благозвучно и весьма уважительно полевыми командирами (что невольно вызывает ассоциации с прославленными именами партизанских командиров Великой Отечественной войны – таких как, например, дважды Герои Советского Союза С.А. Ковпак и А.Ф. Фёдоров, Герои Советского Союза К.С. Заслонов, С.В. Гришин, А.Н. Сабуров). Разве не кощунство – подгонять под такие священные понятия и термины бандитскую плесень, нелюдей, уничтожающих в терактах мирных жителей – женщин и детей?! И такая далеко не безобидная смысловая подмена понятий формирует в обывательском сознании извращённое представление о добре и зле, переставляет акценты в восприятии злодейства и геройства.

Большой ущерб русскому языку наносит отступление от элементарных правил склонения географических названий: «самолёт вылетел из Шереметьево», «мы проехали мимо Рябинино», и эти грубые отступления от правил орфографии то ли не замечают, то ли признают нормой солидные газеты и даже литературные журналы. А ведь такое «склонение без склонения» делает наш многоцветно-яркий, гибкий, динамичный язык неповоротливым, застывшим, бесформенным, угловатым.

Раньше, в советский период, существовали радио- и телепередачи, побуждавшие к углублённому изучению русского языка, уделявшие много внимания семантике слов и правилам их употребления и написания. Так, например, несколько десятилетий ежедневно выходили в эфир радиопередачи «В мире слов», «Почему мы так говорим» и другие, очень много сделавшие для повышения грамотности населения.

Однако сейчас подлинным бичом русского языка, настоящей его чумой стало ускоренное, валообразное засорение иностранным словесным чертополохом (перечислять не имеет смысла – у всех неимоверное количество подобных блёсток на слуху). Делается это не только бездумно и безмозгло, но и явно целенаправленно. Иностранные заимствования производятся чисто по-обезьяньи – без всякого смыслового обоснования. «Наши тинэйджеры», – любуясь собой, произносит некая телевизионная метресса, наивно полагая, что выглядит сверхумной и суперграмотной, а на самом деле видится примитивной куклой, не обременённой интеллектом. Таких примеров – тысячи, и если «Словарь иностранных слов» ненамного уступал по количественному содержанию толковым словарям русского языка, то за пару последних десятилетий он уже почти уравнялся с ними. Городские улицы вывесками мало отличаются от таковых где-нибудь в Дрездене или Тулузе, причём русская азбука отечественными бездарями нагло разбавляется латиницей. Это почитается особым шиком.

В молодёжной среде пределом похотливых мечтаний стали без меры популяризируемые секс-символы и секс-бомбы; девушка не опуская глаз может познакомить вас со своим бой-френдом (друг или любимый – это уже скучно, пресно, провинциально…). По мерзкому примеру просвещённой Европы в интеллигентской среде прижилось нелепо-гнусное выражение «заниматься любовью». Если судить по лексическим упражнениям современных «продвинутых» супертворческих интеллигентиков, великое, божественно-животворящее таинство любви, которое до сего времени – к большому счастью! – не смогли рационально объяснить самые выдающиеся мыслители в человеческой истории, – из высокого, лучезарного, облагораживающего состояния души превращено в механическое занятие…

Буквально втискивается, как молотком вколачивается в наш речевой обиход и письменные тексты неудобопроизносимое слово-урод «омбудсмен», хотя в других странах, где более бережно обращаются с родным языком, вместо него звучат простые и понятные слова: во Франции – посредник, в Испании – народный защитник.

Русский язык всё больше пронизывает низменно-пошлая, уголовно-блатная и дворовая лексика, буквально нагнетаемая в устную речь и письменную продукцию многих категорий современных интеллектуалов. Уголовное арго стало престижным проявлением куража «продвинутых» суперменов. Небрезгливая речевая всеядность просто поражает: сотрудники правоохранительной системы называют самих себя и друг друга ментами, свои служебные помещения – ментовками, документы – ксивами, обыск – шмоном, собрания – тусовками, неправомерные действия – беспределом. Многие из подобных перлов проникли уже в среду политиков и даже учёных. Причём эти внешне респектабельные люди, видимо, не задумываются над тем, как, демонстрируя отсутствие элементарного самоуважения, таким словоупотреблением роняют себя в культурном и нравственном отношении до уровня уголовной среды, психологически и нравственно становятся родственными преступному миру, с которым якобы ведут борьбу. А в сущности – происходит разрушительная профессиональная деформация, когда нравственно противоборствующие людские контингенты отличаются не уровнем культуры, не духовным содержанием, а спецодеждой и униформой.