«С хауптштурмфюрером Хёфле я договорился о беседе на понедельник, 16.03.42 г., на 17.30. Во время разговора хауптштурмфюрер Хёфле заявил следующее:
«Было бы целесообразно еще на станциях отправки направляющихся в Люблинский округ партий евреев проводить их разделение на трудоспособных и нетрудоспособных. […] Нетрудоспособных евреев следует всех направлять в Бежец [правильно «Белжец»], самую дальнюю пограничную станцию в районе Замосць. […] После этого он [Хёфле] заявил, что в один день может принимать четыре — пять эшелонов с партиями в тысячу человек каждая, направляющихся в конечный пункт Бежец. Эти евреи пересекли бы границу и никогда больше не вернулись в генерал-губернаторство». 188
Содержание этой записки не оставляет простора для интерпретаций. Хёфле заявил Ройтеру, что нетрудоспособных евреев следует депортировать через Белжец (который, как и Собибор, находится на самой восточной окраине Польши) за границу, то есть в Украину. Одно это уже доказывает, что Белжец был транзитным лагерем. Так как Хёфле в своей радиограмме перечисляет одной строкой «Б.» (Белжец), «С.» (Собибор) и «Т» (Треблинку), это говорит о том, что и Собибор с Треблинкой тоже были транзитными лагерями. Вспомним, что и Гиммлер в своей директиве от 5 июля 1943 года четко назвал Собибор «транзитным лагерем», а в докладе Корхерра сказано, что до конца 1942 года 1 274 166 евреев было «пропущено через лагеря в генерал-губернаторстве», и тогда картина становится еще яснее.
Герман Хёфле в 1945 году попал в плен к англичанам и в 1947 году был передан австрийским органам правосудия, которые вскоре отпустили его на свободу. Но в 1961 году его снова арестовали. Началась подготовка процесса против него. Но 20 августа 1962 года, незадолго до начала суда, он повесился в венской тюрьме.189 Так звучит официальная версия, вызывающая, однако, серьезные сомнения.
Хотя собранные после ареста Хёфле материалы против него составили целых девять томов, однако:
«Венской прокуратуре до сего момента не удалось составить на основе этого объемного материала обвинительное заключение».190
Отсюда можно сделать вывод, что Хёфле отвергал утверждения суда об якобы имевших место в «восточных лагерях уничтожения» массовых убийствах евреев газом. В противном случае, если бы он сделал соответствующее признание, обвинению было бы легко «составить на основе объемного материала обвинительное заключение»! С большой вероятностью можно предположить, что Хёфле, прекрасно знавший о настоящей природе Белжеца, Собибора и Треблинки, перед лицом австрийской юстиции упрямо настаивал на том, что эти три лагеря были транзитными, а истории о массовых уничтожениях людей в них («искоренении») были просто пропагандой.
Учитывая высокую должность, которую Хёфле занимал во время войны, планировавшийся против него процесс обязательно должен был вызвать большой международный резонанс. И австрийской фемиде совершенно не нужен был подсудимый Хёфле, аргументированно и энергично отрицавший уничтожение евреев в этих трех лагерях «акции «Райнхардт» и рассказывающий в присутствии журналистов со всего мира, что там происходило на самом деле. Учитывая такие обстоятельства, представляется вполне вероятным, что Герман Хёфле не совершал самоубийства, а был убит.
Глава 11. Безрезультатный поиск газовых камер
Из всего вышеизложенного следует логичный вывод, что нет никаких доказательств массовых казней евреев с использованием газа, якобы проводившихся в Собиборе. Тогда давайте сделаем еще один шаг и рассмотрим вопрос, могли ли в принципе проводиться там массовые казни такого рода. Они были бы возможны лишь в том случае, если в секторе Собибора, известном как лагерь III, действительно существовало здание для проведения таких газаций, как и утверждают правоверные историки.
Ведущий эксперт по Собибору среди официальных историков голландец Юлиус Схелфис в начале своей главы о «газовых камерах» цитирует свидетельства поляка Станислава Козака, который, по его словам, участвовал в строительстве первого «здания для проведения газаций» в Белжеце. Если верить Козаку, это было «здание размером двенадцать на восемь метров, разделенное деревянными стенками на три части, каждая примерно четыре метра в ширину и восемь в длину. Высота составляла около двух метров».191
По Схелфису, первые газовые камеры в Собиборе «были построены по первоначальному образцу Белжеца. Распределение площади и размеры были такие же».192
Но «через несколько месяцев выяснилось, что газовые камеры как в Белжеце, так и в Собиборе нуждаются в замене. Деревянные стенки и крыша были сильно испорчены под воздействием пота, мочи, крови и экскрементов жертв. Следовало построить новые газовые камеры — из камня и с большей вместимостью».193
Впрочем, по Схелфису, старое здание не снесли окончательно, а только «перестроили».194 Как такое могло случиться, если старое здание было из дерева, а новое из камня, — непонятно.
Результат этой «перестройки» бывший эсесовец Франц Хёдль, на которого ссылается Схелфис, описывает так: здание теперь имело длину восемнадцать метров, было построено из бетона. Внутри проходил коридор, разделяющий его на две половины. На каждой из сторон находилось «по три или четыре помещения для уничтожения».195
Свидетельству Хёдля, однако, противоречит решение суда в Хагене, рассматривавшего дело бывших сотрудников лагерного персонала Собибора. Суд решил, что в лагере было шесть камер четыре на четыре метра.196
О размере всего здания судьи ничего не сказали, но если с каждой стороны коридора было по три камеры по четыре метра длиной и шириной, то общая длина строения выходит примерно в четырнадцать, а его ширина в десять метров, не больше.
Польская «Главная комиссия по расследованию немецких преступлений в Польше» после окончания войны вела расследования на территории бывшего лагеря, проведенные, впрочем, весьма поверхностно. Что касается зловещего здания в третьем лагерном секторе, то комиссия по этому поводу ограничилась всего одним предложением: На месте, где, по словам очевидцев, находилось здание с газовыми камерами, было найдено некоторое количество строительного мусора».197
Вот и всё!
Прошло более пяти десятилетий, прежде чем на территории лагеря Собибор были проведены археологические исследования, достойные так называться. Этой проблемой в 2000 и 2001 годах занималась команда под руководством профессора археологии Анджея Колы из университета города Торунь. Незадолго до этого Кола проводил подобные исследования в Белжеце.198 О результатах раскопок, однако, широкой общественности ни в Польше, ни в других странах предпочли не сообщать, по меньшей мере громко о них не говорили. Если кого-то интересует, почему так произошло, пусть почитает книгу Карло Маттоньо о Белжеце,199 где подробно проанализированы результаты работы профессора Колы.
Еще меньший резонанс вызвала статья, в которой профессор Кола сообщал о своих выводах, сделанных им после работ в Собиборе.200 В отличие от его брошюры о Белжеце, изданной на двух языках — польском и английском, статья о Собиборе официально не переводилась ни на один западный язык и осталась совершенно незамеченной за пределами Польши. Юлиус Схелфис в своем классическом труде о Собиборе не удостоил работу Колы ни единым словом. Вскоре мы поймем причину этого таинственного молчания.
Как и следовало ожидать, в самом начале своей работы Кола заверяет читателей в своей однозначной приверженности официальной истории холокоста:
«Целью археологических раскопок было реконструировать топографию лагеря, чтобы она послужила основой для настоящей и достойной памяти о жертвах холокоста. К этому относится и разработка соответствующего проекта для памяти. Для находящегося сейчас в Собиборе филиала музея Влодавы важно также найти подлинные предметы, принадлежавшие направленным сюда для уничтожения евреям из многих стран Европы, и предметы, свидетельствующие о страданиях жертв или связанные с организацией массовых убийств».201
По словам профессора Колы, задача его археологической группы состояла в тщательном изучении лагеря III, в котором проводились массовые казни газом. Об этом он говорит так:
«О структуре лагеря III мы ничего не знаем, так как нет свидетельских показаний и все следы были заметены. Там находилась газовая камера (или камеры), бараки для немецкого, украинского и еврейского персонала, а также бараки, где складировались вещи новоприбывших, затем парикмахерская, а также места, где хоронили жертв — по оценкам свыше двухсот тысяч человек. Кроме того, из различных источников можно узнать, что там была железнодорожная ветка, которая вела от рампы в лагере I через лагерь II в лагерь III. По этой ветке курсировали набитые узниками вагоны, доставляющие больных, немощных и старых евреев в лагерь III. Но где проходила эта дорога, мы не знаем».
