Партия приступила к поглощению государства. Статья 1-я закона от 1 декабря 1933 года недвусмысленно гласила: «Национал-социалистическая партия стала носителем идеи германского государства и неразрывно связана с ним».
Все — государственные чиновники и члены НСДАП — преследовали общую цель, которая воплощалась в осуществлении политических планов партии и фюрера. Они стремились к тому, чтобы пророчество Гитлера построить «тысячелетний рейх» сбылось; надеялись осуществить в отдаленной перспективе переворот основ человеческого общества, утвердить расу господ и колонизировать мир. Партия становилась хранителем священных принципов и инструментом распространения идеологии. Фактически государство стало одной большой партией. Исключение из партии равнялось, в сущности, смертному приговору. Считалось общепринятым, что «исключение из партии является самым тяжелым наказанием. В определенных обстоятельствах оно было равносильно потере всех средств к существованию и утрате положения в обществе». Другую угрозу Гиммлер повесил над головой эсэсовцев: «Кто хотя бы в мыслях нарушит верность фюреру, тот изгоняется из СС; мы будем стремиться, чтобы он исчез и из мира живых».
Пресекать любые дискуссии на предмет нацистских догм, устранять любыми способами не только противников режима, но и тех, кто посмел усомниться в его совершенстве, — такова была задача гестапо. Чтобы ее успешно решить, оно должно быть вездесущим. Гиммлер и Гейдрих в своем логове должны были знать все. Им понадобится несколько лет, чтобы довести до совершенства структуру организации, но уже с самого начала они ни в чем не испытывали нужды. За годы подпольного существования службы безопасности СС накопили важнейшие архивы. Все противники партии были тщательно внесены в картотеки. Зачастую в их досье содержалась самая полная информация: политическая и профессиональная деятельность, семья и друзья, место жительства и возможные убежища, интимные связи, человеческие слабости и увлечения — все находило там себе место, чтобы в нужный момент использоваться.
Эти архивы и пустило в ход гестапо. Противников режима арестовывали и пытали, убивали без суда и следствия. В Германии об этом знал каждый, но среди тех, кто мог бы подать сигнал тревоги и, возможно, спасти свою страну и весь мир от растущей с каждым днем опасности, ни один министр, ни один генерал — никто так и не осмелился возвысить голос протеста. Гизевиус писал: «Если бы кто-нибудь заглянул в глубину зловещих потемок здания на Принц-Альбрехт-штрассе, можно было бы сорвать все козни Гейдриха». Но ни один взгляд из-за кордона не попытался прорваться через эту удушающую тьму, и Германия, как выразился в Нюрнберге главный американский обвинитель Роберт Джексон, «стала одним обширным застенком».
Само собой, гестапо контролировалось партией. Состоявшее в основном из профессиональных полицейских, которые, несмотря на чистку, проведенную нацистами после взятия власти, остались в большинстве своем от старых времен, гестапо не могло подвергнуться слишком большой перетряске, потому что она могла бы разрушить этот хрупкий механизм. С апреля 1934 года идеологический контроль в гестапо был резко усилен, а новые служащие гестапо должны были непременно принадлежать к членам партии. Точно так же для всякого повышения чиновника по службе требовалось согласие и оценка партии, где на этот предмет велась специальная картотека, по материалам которой давалась политическая характеристика, от которой зависело любое назначение. Специальный циркуляр партийной канцелярии определял ее как «обоснованную оценку политических и идеологических позиций и характера работника… Она должна быть точной и четкой, основываться на бесспорных данных и ориентировать в оценках на цели движения. Для ознакомления с деталями такой характеристики следует обратиться к соответствующим политическим руководителям, техническим службам и службам СД при рейхсфюрере СС». Таким образом, работники гестапо находились под политическим контролем СД, их «близнеца» — аналогичного органа партии, с которым у гестапо установились отношения тесного сотрудничества.
Обе службы, СД и гестапо, поставленные под начало Гейдриха, осуществляли контроль всей общественной жизни, но СД, как партийный организм, базировалась на сборе и использовании информации, тогда как гестапо занималось арестами, допросами, обысками, то есть непосредственной полицейской работой.
Хотя уже в 1934 году гестапо получало информацию от СД, последняя не была для него единственным источником сведений. Организационной основой нацистской партии и государства был так называемый принцип фюрерства — принцип вождя, согласно которому вся власть сосредоточивалась в руках единственного руководителя. Заповеди партии гласили: «Фюрер всегда прав. Программа должна быть для тебя догмой. Она требует, чтобы ты полностью посвятил себя интересам движения… Право — это то, что служит движению, а значит, и Германии». Партия в данном случае отождествлялась, естественно, с родиной. «В основе организации партии лежит идея фюрера. Все политические руководители назначаются фюрером и держат перед ним ответ. Они располагают всей полнотой власти по отношению к нижестоящим ступеням».
Исходя из принципа непогрешимости Адольфа Гитлера, делался вывод о необходимости абсолютного повиновения всем назначенным им руководителям. Уже статья 1-я грубо нарушала неотъемлемые права личности: «Каждый руководитель имеет право распоряжаться, управлять или принимать решения, не подвергаясь никакому контролю».
В жизнь немцев принцип фюрерства внедрялся начиная со школы. За фюрером в иерархической пирамиде следовали рейхслейтеры, числом пятнадцать. Среди этих столпов режима наиболее известными были Гесс, начальник партийной канцелярии, которого в этой должности заменил позднее Борман, руководитель ведомства пропаганды Геббельс, Гиммлер, руководитель Трудового фронта Лей, глава молодежной организации фон Ширах, Розенберг, представлявший фюрера в сфере контроля над интеллектуальной деятельностью и идеологией. Институт имперского управления, рейхслейтунг, в качестве главной задачи занимался подбором руководящих кадров.
С начала 1933 года Германия была разделена на тридцать две гау, то есть административные области. Область делилась на крайсы (районы), которые, в свою очередь, подразделялись на ортсгруппен (местные группы), те — на целлен (ячейки), а ячейки — на блоки. Во главе каждого подразделения стоял соответственно гаулейтер, крайслейтер, ортсгруппенлейтер, целленлейтер и блоклейтер.
Гаулейтер, назначенный непосредственно фюрером, нес полную ответственность за выделенную ему часть суверенитета. Это был носитель верховной власти, как и крайслейтер, ответственный за воспитание, политическое и идеологическое образование политических руководителей, членов партии и всего населения. Ортсгруппенлейтер также считался носителем верховной власти. Он нес ответственность за группу ячеек, включавшую в себя примерно полторы тысячи семей; целленлейтер, имевший под своим началом от четырех до восьми блоков, являлся прямым руководителем блоклейтеров, которым он передавал директивы партии и контролировал их выполнение. Далее шел блоклейтер, представлявший основу партии. Он являлся самым важным человеком в этой цепи и был ответственен за свой блок, то есть за сорок, максимум шестьдесят семейств. Он был единственным чиновником-управленцем, вступавшим в прямой контакт с «каждой единицей» населения. От него требовали знания полной информации о каждом человеке группы, контролируемой им.
Он был обязан выявлять недовольных и разъяснять им неправильно понятые новые законы, а когда этого было недостаточно, прибегать к другим имеющимся в его распоряжении средствам: «Если ошибочное поведение человека наносило вред ему самому, а через него и всей общине, могли быть использованы, кроме совета, более жесткие формы исправления».
Разумеется, требуемое от блоклейтера знание своего участка и соседних с ним имело и другое назначение. «Обязанностью блоклейтера являлось разоблачение распространителей вредоносных слухов и сообщение о них в местную группу, чтобы такие факты могли быть донесены до компетентных органов власти». То есть гестапо. Именно туда стекались результаты массового, «научно организованного» доносительства. Приказ, подписанный Борманом 26 июня 1935 года, уточняет: «Чтобы установить более тесный контакт между партийными службами и их организациями, с одной стороны, и руководством гестапо — с другой, уполномоченный фюрера предлагает, чтобы в будущем шефы гестапо приглашались на все официальные важные мероприятия партии и ее организаций».
Вот так, посредством руководителей ячеек и блоков гестапо располагало десятками тысяч внимательных ушей и глаз, следивших за каждым движением каждого немца.
