энергичным и работящим политиком. Под его руководством в Сенегале были проведены довольно серьезные реформы, которые повысили эффективность неповоротливой, полностью бюрократизированной экономики, оставшейся в наследство от «африканского социализма». Краткосрочные последствия реформ были болезненными, и это, естественно, влияло на популярность президента. Но от курса на политическую либерализацию Диуф не отступил. Наоборот, он пошел дальше Сенгора. Уже в начале 80-х годов искусственная трехпартийность была отменена. Количество оппозиционных партий, допущенных к выборам, резко возросло.
Политический режим Сенегала оставался авторитарным, но теперь диктатура поддерживалась в основном за счет манипуляций, а не искусственных ограничений. В подавляющем большинстве новые партии были спойлерами, специально созданными для того, чтобы распылить голоса оппозиции. А поскольку правящие социалисты всегда могли рассчитывать на голоса аполитичных крестьян, эта тактика работала вполне успешно. С 1983 года Диуф избирался на три семилетних срока, в общей сложности просидев в президентском кресле даже дольше Сенгора.
В течение всего этого времени главным соперником Диуфа на выборах оставался Вад. Изначально будучи по большому счету подставной фигурой, он за долгие годы набрался разнообразного опыта: довелось и поучаствовать в правительстве под руководством Диуфа, и посидеть под арестом, и даже эмигрировать на какое-то время. Но он дождался удачи.
Как и во многих других странах, решающую роль в недавней политической истории Сенегала сыграли глобальные экономические сложности второй половины 90-х. К моменту выборов 2000 года популярность Диуфа стремилась к нулю. Оппозиция, предчувствуя успех, объединилась вокруг самого известного и опытного из своих лидеров – Вада. Даже в этих условиях Диуфу удалось выиграть в первом туре, но во втором он проиграл. Немного поколебавшись, он признал поражение, по поводу чего счастливый соперник заметил, что за это Диуф заслуживает Нобелевской премии. Такой чести Диуф не удостоился, но дальнейшая его карьера – в основном на дипломатическом поприще – сложилась вполне удачно.
Оказавшись наконец-то у цели, Вад начал с того, что ликвидировал конституционные основы авторитаризма. По новой конституции президентский срок был сокращен с семи до пяти лет. Кроме того, конституция вводила ограничение на количество президентских сроков: не более двух. Эта реформа прошла легко, потому что в новом составе парламента у коалиции Вада было такое же колоссальное большинство, какое раньше было у партии Диуфа.
Опираясь на парламентское большинство, Вад – которого его сторонники уважительно называли Стариком – осуществил в Сенегале широкомасштабную и в целом успешную программу модернизации. Он уделял большое внимание инфраструктурным проектам: строились школы, больницы и дороги. Положение крестьянства несколько улучшилось. Так что второй срок ему был практически гарантирован. Власть все больше сосредоточивалась в руках Вада. Он избавился от многих союзников по коалиции, которая привела его к власти. Одни лишились благосклонности президента за некомпетентность, другие – за нелояльность. Понятно, что любви к Ваду у сенегальских политиков от этого не прибавилось. Но шансов на выборах у оппозиции было настолько мало, что она предпочитала бойкотировать выборы.
Так что не приходится удивляться, что в 2007 году Вад был триумфально избран на второй срок. Он пообещал, что этот срок – последний, как и положено по конституции. Но чем ближе к следующим выборам, тем яснее становилось, что Вад готовился обойти закон, используя обычную в таких случаях уловку: ссылку на то, что впервые он был избран до того, как ввели ограничение на число президентских сроков. И действительно, в январе 2012 года конституционный суд страны разрешил Ваду баллотироваться вновь. Было широко известно, что останавливаться на этом Вад не собирался. «Старику» уже стукнуло 85 лет, но он активно готовил своего сына к тому, чтобы тот стал преемником. У большинства сенегальских политиков такая перспектива не вызывала оптимизма. Активность оппозиции резко возросла.
В последние годы правления Вад давал своим оппонентам немало поводов для критики. Его реформаторский настрой угас. Место инфраструктурных проектов заняло строительство мемориальных сооружений, главным из которых стал построенный с помощью специалистов из Северной Кореи «Монумент африканского возрождения», по высоте на три метра обогнавший статую Свободы в Нью-Йорке. Процветала коррупция.
Тем не менее у Вада были хорошие шансы на победу. Наиболее перспективных кандидатов от оппозиции сняли с выборов. И конечно же, Вад по-прежнему надеялся на голоса крестьян, которые ничего не знали о столичных разборках. Оппозиция нуждалась в том, чтобы ее голос был услышан всей страной. И он был услышан с помощью гражданского общества. В феврале 2012 года сенегальскую столицу охватили массовые протесты молодежи. Не обошлось без баррикад и человеческих жертв. Однако результат налицо. Вад проиграл в обоих турах выборов и уступил власть победителю, Маки Саллу, который когда-то был соратником Вада, но разошелся с президентом после его избрания на второй срок. Так что сенегальская демократия, которая в течение какого-то времени висела на волоске, все-таки выжила. Но она и по сей день остается весьма проблемной.
Случай Сенегала особенно хорошо иллюстрирует роль авторитарных институтов в переходе от электорального авторитаризма к демократии. В отличие от Мексики и Малайзии, где эти институты функционировали довольно гладко, а режимы не носили персоналистского характера, ситуация в Сенегале характеризовалась слабой ролью правящей партии и представительных учреждений. Режим не утратил персоналистского характера при передаче власти от Сенгора к Диуфу, хотя уровень персонализма, несомненно, снизился. В таких условиях решающую роль сыграли личные качества диктаторов, отсутствие у них большого властолюбия и мессианских амбиций. Рассчитывать на то, что это может стать распространенным явлением, не приходится. Но даже и при благоприятном сочетании субъективных условий переход Сенегала к демократии был и остается трудным.
2.4.4 Кейс-стади: случай Зимбабве
Бывшего президента Зимбабве Роберта Мугабе принято осуждать и даже высмеивать из-за крайне неудачной экономической политики, которую его правительство проводило в течение примерно полутора десятилетий, с начала нулевых годов. Символом этой политики, приведшей к гиперинфляции, стала купюра достоинством 100 триллионов зимбабвийских долларов, репродукцию которой легко найти в Сети. И хотя в последние годы в стране наблюдался умеренный экономический рост, жизнь там остается тяжелой, и это по-прежнему дает все основания для претензий к правительству. Мугабе, очевидно, плохой экономист. Но политик он выдающийся, и это надо учитывать, чтобы понять причины как его политического долгожительства (37 лет у власти – не шутка), так и постигшего его в конце концов краха.
Истоки политической карьеры Мугабе – в освободительной борьбе, которую коренное население страны вело против монополизировавшего власть и собственность белого меньшинства. В этой борьбе Мугабе проявил и героизм, поплатившись за нее десятком лет тюремного заключения, и незаурядную эффективность. Партия ЗАНУ (Африканский национальный союз Зимбабве, ныне ЗАНУ – Патриотический фронт), которую он возглавлял, пользовалась поддержкой не главного спонсора тогдашних африканских освободительных движений – Советского Союза, а Китая. СССР поддерживал
