Ответ прост. Он состоит из двух частей. Во-первых, воровать надо меньше. На старых автозаводах сложилась система своего рода институционализированной коррупции, когда воровство не сопровождает даже производство, а является его главной целью и смыслом. Воровство не только в виде запчастей, уходящих налево, но прежде всего в виде менеджерских привилегий и бессовестного расходования средств, которые могли бы пойти на развитие и модернизацию. Дорогие импортные автомобили для начальников, музей технических раритетов в Тольятти, куда зачем-то притащили даже подводную лодку, - вот вам лишь скромные примеры того, на что шли деньги. Подводная лодка, правда, по дороге утонула, но её вытащили и доставили-таки в город на Волге.
Доля заработной платы в производимой в России промышленной продукции предельно низка, в этом плане мы не сильно отличаемся от стран Азии, с которыми якобы не выдерживаем конкуренции. Зато оклады менеджеров и вообще расходы на управление беспрецедентно велики - заставляют позеленеть от зависти американских company executives, которые тоже, как известно, скромностью и умеренностью аппетитов не отличаются. Именно в России расходы на управление достигают таких масштабов, что становятся фактором, резко повышающим стоимость конечной продукции. Про эффективность этого управления можно уже не говорить. В отличие от труда конвейерного рабочего, здесь нет прямой связи между оплатой труда и его производительностью.
Крушение АвтоВАЗа тем временем запускает цепочку тяжёлых социальных последствий, значимых не только для этого предприятия или окружающего его города. Хотя и этого было бы вполне достаточно. Население городского округа Тольятти, по данным на начало нынешнего года, составляет 720 346 человек. Тем не менее, несмотря на впечатляющие размеры, это в значительной степени пример моногорода, где вся жизнь так или иначе связана с автозаводом. Вслед за производством автомобилей начинает проваливаться сфера услуг (у людей нет денег на покупки), городской бюджет (налоги не поступают). Оставшиеся без заработка работники завода бросаются на огороды, спасая себя от голодной смерти традиционным российским способом - выращивая картошку. Переход к натуральному хозяйству, однако, решая проблемы семей, усугубляет проблемы города.
Вслед за главным конвейером в Тольятти останавливается множество производств по всей России. То, что комплектующие и запчасти производились для этих автомобилей в родной стране, а не за рубежом, превращается из предмета гордости в дополнительную головную боль для правительства. По принципу домино - костяшки падают одна за другой.
Что делать дальше?
На самом деле ответ достаточно прост. Если государство всерьёз собирается спасать автомобильную промышленность и рабочие места, то не остаётся другого выхода, кроме как, национализировав завод, отобрать его у нынешних собственников, которые не собирались и не имеют ни малейшего интереса его развивать. И нет смысла ссылаться на уже имеющиеся доли государственной собственности. Все эти казённые акции не имеют никакого отношения к общественному сектору, поскольку не предполагают открытого и прозрачного контроля, отчётности, чёткого плана и обязательного к намеченному сроку возвращения в казну затраченных денег (как это, например, делается в государственных компаниях Финляндии). Предприятие должно быть именно конфисковано, и это более чем справедливо, учитывая то, во что оно государству уже обошлось и ещё обойдётся.
Нужен чёткий и открыто обсуждённый план восстановления предприятия и города. Нужны переговоры с профсоюзом - не с карманной организацией ФНПР, а со свободным профсоюзом «Единство», продолжающим действовать на заводе, несмотря на многолетние репрессии.
Выполнить работу по восстановлению АвтоВАЗа и Тольятти будет трудно, но это было бы возможно при наличии политической воли и открытости власти. К сожалению, ни того ни другого сегодня нет.
На этом фоне милые представители столичного среднего класса, сидя в кофейнях, будут и дальше рассуждать о безнадёжности российского автопрома, о том, что надо разогнать «всех этих бракоделов и бездельников». Очень гуманные и логичные настроения, учитывая, что сделать ничего никто не может и, похоже, даже не пытается. В такой ситуации по-своему логично пустить всё на волю естественного процесса - пусть закрывается и умирает всё то производство, что не может пережить кризис.
Только потом не надо жаловаться, если какие-то сердитые люди подожгут кофейню и набьют морду её посетителям. Это тоже будет очень логично. И по-своему гуманно.
"Частный корреспондент"
Честно говоря, я вообще ненавижу ток-шоу, но это выдалось каким-то особенно противным. Может быть, столь тягостное впечатление сложилось из-за того, что телевизора у меня нет, а все происходящее приходилось наблюдать в живую, присутствуя в студии на правах эксперта.
Разговор пошел о российском бизнесе и его взаимоотношениях с государством.
Перед нами предстали четверо. Напыщенно-важный экономист-патриот (сам себя так охарактеризовал), нервно-агрессивный издатель известной в прошлом газеты, пивовар, который сменил бизнес и занимается сейчас финансовыми операциями, а также представитель малого бизнеса, всем своим несчастным видом доказывавший, что он соответствует именно этому месту.
Ведущий сообщил о публикации очередного докладе экономистов-патриотов, убедительно доказавших, что во всех бедах России виноваты конкретные олигархи, спрятавшие деньги в офшорах, из-за чего страна и переживает нынешний кризис. Один из авторов доклада присутствует в студии, и он благосклонно подтверждает, что, да, все так и есть. Виноваты жадные олигархи.
То, что началось потом, очень трудно назвать дискуссией. Приглашенные персонажи кричали, визжали, обзывались, только что не вцеплялись друг другу в волосы. «А ваш покровитель свой капитал на рабском труде сколачивает!» - пенял бывший пивовар действующему издателю. «А вы народ спаиваете!» - кричал в ответ издатель, позабыв, что пивовар в гостях у программы был вообще-то уже отставной. «А вы, - захлебывался гневом экономист-патриот, - вы его, - он указал пальцем на соседа из малого бизнеса, не удосужившись даже назвать имени, - вы его трусом обозвали!» Представитель мелкого бизнеса закивал и забормотал что-то невразумительно. «А как его еще называть?» - изумился издатель.
Интеллектуальный и теоретический уровень дискуссии соответствовал уровню ее такта и деликатности. Издатель говорил, что от олигархов происходит одно лишь сплошное благо и эффективность, а все остальные дружно его осуждали, однако, как только речь заходила об экономической политике, сами начинали путаться. Вроде как надо и государство укреплять, и бизнесу больше свободы дать, и в рыночные процессы не вмешиваться, и должное регулирование по линии начальства обеспечить. Кредиты, которые в очередной раз правительство дало корпорациям, будут в очередной раз разворованы, это почему-то всеми, даже издателем, принималось как нечто самоочевидное. Но надо на будущее что-то очень радикальное непременно предпринять. Например, поменять залоги. Вот, например, сейчас ведущая компания берет кредиты у государства под залог будущей прибыли, которой у нее, ясное дело, не будет. А надо в качестве залога взять что-нибудь такое, что у нее в самом деле есть (что именно экономист-патриот не уточнил, видимо, надо еще отдельно подумать).
Зал сидел в некотором обалдении - пригнанные на студию клакеры никак не могли попасть в сценарий, запаздывая с реакциями и аплодисментами, не понимая, как на происходящее вообще надо реагировать. Погонщики трудились изо всех сил, организуя хлопки в положенные моменты, но сами выглядели несколько растерянными.
Ближе к концу шоу мне досталось несколько секунд на реплику в качестве эксперта, а поскольку времени не было, то пришлось ограничиться очень коротким выводом: всех национализировать, конфисковать безо всякой компенсации. Мы - население России - эту собственность уже два раза оплатили. Первый - когда все эти заводы были построены и затем за символические копейки нынешним хозяевам отданы, и теперь второй раз - когда хозяева свои компании до банкротства довели, а государство их долги выкупило, и снова компании тем же владельцам оставило.
Что тут началось!
«Национализация! - завопил издатель. - Это ваше предложение! Это катастрофа! Это конец России! Это всеобщая гибель!»
Остальные участники дискуссии, только что обзывавшие друг друга последними словами, теперь внезапно сплотились и дружно поддержали издателя. Перебранка как-то сразу сменилась конструктивной беседой, которую издатель - идеолог все-таки - завершил выводом о необходимости укреплять классовое сознание буржуазии. Так и сказал: «классовое сознание».
