Не умеющий решать никаких вопросов какими-то другими методами, кроме военных, этот человек, имеющий большие связи и известный авторитет в армейской среде, представляет опасность возникновения вооруженного конфликта в ситуации, когда его можно было бы избежать. Подобный конфликт не только может привести к крупным человеческим жертвам, но и стать детонатором междоусобицы, способной перерасти в гражданскую войну — первую войну такого рода в ядерной стране.
Охваченный жаждой власти, вице-президент также уже управляется инстинктом своего властолюбия, который подавил в нем инстинкт самосохранения».
Документ осторожно советовал президенту принять меры, чтобы предотвратить сползание к полному хаосу, порожденному безвластием.
Далее в документе говорилось о двух параллельно развивающихся заговорах: конституционном и военном.
Один заговор предполагал сбросить президента с помощью конституционной удавки, которую будет постепенно затягивать Верховный Совет. Душой заговора был более осторожный Хасбулатов.
Второй — предполагал организацию массовых уличных беспорядков с постепенным втягиванием в них частей внутренних войск и армии, а ля 1917-й год со штурмом кремля, бегством или пленением президента «народом».
К такому плану склонялись Руцкой и уличные вожди, представленные весьма пестро: от отставного генерала Макашова до лидера так называемой «Трудовой Москвы» Анпилова.
Оба плана уже в общих чертах отрепетированы почти в реальной обстановке. Однако быстрое сползание Руцкого в сторону Хасбулатова повлекло за собой необходимость согласования двух планов в один с элементами того и другого. Чем, собственно, сейчас и занимаются заговорщики.
Единственно, что на все это мог ответить министр безопасности генерал Виктор Баранников, это то, что его жена никогда не занималась спекуляцией двадцатидолларовыми сумочками. Возможно, это было и правдой. Но с должности он полетел.
Затем наступила очередь Руцкого.
Пешку, дошедшую до седьмой горизонтали, уже как-то неудобно называть пешкой. Она становится чрезвычайно опасной, и если ее невозможно быстро уничтожить, то нужно нейтрализовать.
Это было необходимо, поскольку в итоге всех планов, а о некоторых из них не знал и сам Руцкой (будем объективны), президентом все равно становился он.
Поэтому президент решил, что заодно уже пора (давно пора!) выгнать с должности и Руцкого, на что он (президент) права по Конституции не имел.
Но поскольку уже несколько последних месяцев Руцкой и Шумейко, бывший зам. Хасбулатова, а ныне фаворит президента, охрипли от взаимных обвинений в казнокрадстве, грозя подать друг на друга в суд за клевету, но упорно этого не делая, Ельцин издал указ об отстранении обоих от должности до окончания следствия, возложенного на прокуратуру.
Владимир Шумейко, фигурирующий в пленках Якубовича для пущей ясности как «Филиппыч», естественно, с готовностью на это согласился, подчеркнув, что сам просил президента о подобной мере.
Руцкой же, фигурирующий в тех же пленках в более зашифрованном виде как «Усатый», о котором так беспокоился «Лысый», напротив, подчиниться этому указу наотрез отказался, назвав его незаконным.
Последовало быстрое разъяснение, что «отстранение» от должности не является «снятием» с должности, а всего лишь временная мера для пользы следствия, после окончания которого вице-президент, коль прокуратура ничего не найдет в его действиях криминального, сможет вернуться на работу. Хотя, впрочем, никаких поручений у президента для него нет. Все кончились.
Но все законно.
Указ застал вице-президента в аэропорту, когда тот готовился лететь в Воркуту, чтобы поднять шахтеров против своего патрона.
Указ президента лишал его возможности пользоваться спецсамолетами правительственного авиаотряда. Но вице-президент всегда смело шел навстречу опасности и заявил, что полетит за свой счет, хотя в недавних теледебатах с Гайдаром утверждал, что получает всего 63 тысячи рублей без налогов.
В Воркуте его встретили примерно так, как некогда в Тушино встречали Лжедмитрия II — Тушинского вора. Без восторга, но с некоторым почтением: может, и вправду царь или станет царем, шут его знает?
Поэтому поднять шахтеров одной матерной руганью в адрес Ельцина не удалось, а ответить на их претензии из-за полного незнания вопроса — тоже.
Вернувшись в Москву, Руцкой, которого, как известно, в Кремль и Совмин было не велено пускать, окончательно поселился в Верховном Совете, в бывшем кабинете Шумейко, что само по себе было очень символично.
Целые дни отстраненный от должности вице-президент проводил со своими двумя братьями и снующими туда-сюда генералами (главным образом, отставными), среди которых выделялся генерал Владислав Ачалов — народный депутат и советник Хасбулатова по военным вопросам.
В прошлом командующий воздушно-десантными войсками и заместитель маршала Язова по «экстремальным ситуациям», Ачалов настолько вляпался в августе 1991 года в историю с ГКЧП, что даже не очень ретивая Российская прокуратура хотела было привлечь его к уголовной ответственности.
Но Верховный Совет отказался снять с Ачалова «парламентский иммунитет», и прокуратура осталась ни с чем. Генерал некоторое время отлеживался в госпитале, а затем снова горячо взялся за дело, стараясь воплотить в жизнь многое из своих смелых задумок, порожденных талантом интригана, которые люди несведущие почему-то принимали за блеск стратегической мысли.
Он так умел сыпать фамилиями своих «лучших корешей», обремененных генеральскими погонами, номерами воинских частей и местами дислокации, что даже старавшийся верить ему депутат, генерал Тарасов, также выгнанный после путча в отставку, как-то осмелился возразить Ачалову: «Вас послушать, так вся армия сразу придет к нам на помощь в случае узурпации Ельциным власти. Что-то мне не очень верится».
«Вы, политработник, — одарив Тарасова выхлопом дорогого коньяка, отрезал Ачалов. — Что вы понимаете в армейских делах? Сидели себе в политотделах и жизни не знаете». Тарасов обиженно замолк и вышел из кабинета, а Руцкой и Ачалов, расстелив на столе карту Москвы и области, а иногда и страны, тыкали в нее пальцами и вилками, а огромного роста охранник (из бывшего рижского ОМОНа) молча выносил бутылки.
С некоторыми генералами Руцкой встречался в частном порядке. Командующий Военно-воздушными силами генерал-полковник Петр Дейнекин встречал его, по старой дружбе, радушно. Патетики не было. Все, как обычно, поможем, если надо будет. Черт его знает, может, станет президентом? Потом глазами моргай.
Генерал-полковник Громов, заместитель министра обороны, был более угрюм. Некогда Руцкой служил под его командованием в Афганистане, где Громов командовал всем «ограниченным контингентом» советских войск, сведенных в 40-ю армию. «Боря, — вещал Руцкой. — Ты помнишь, как я тебя отмазал в 91-м?»
Громов занимал тогда пост заместителя министра внутренних дел — знаменитого Пуго, у которого у одного хватило духа застрелиться, когда стало ясно, что путч провалился.
Отмазал Громова совсем не Руцкой, а также бывший подчиненный — генерал Грачев, командовавший тогда воздушно-десантными войсками, ныне ставший министром обороны. Да и отмазывать было не от чего.
Генерал армии Варенников дал тогда им с Грачевым соответствующие инструкции, которые Громов, по совету Грачева, выполнять отказался. «Ладно, — уходил от прямого ответа генерал. — Ты, Александр Владимирович, политику толкай, а за нами дело не станет».
Верхушка армии всегда была немногословной и хорошо чуяла, откуда дует ветер. Долгие годы службы создают хороший инстинкт самосохранения, который, как хорошо отметили аналитики из службы безопасности, был совершенно подавлен у Руцкого инстинктом властолюбия.
С офицерами более низкого ранга говорить было проще. Как-то подполковник Терехов, лидер полуподпольного «Союза офицеров», привел к нему молодого полковника авиации, представившегося исполняющим обязанности командира авиадивизии, расквартированной в Тверской области.
Фамилия полковника была Фомичев. Он признался Руцкому, что весь кадровый состав дивизии, включая прапорщиков и сержантов-сверхсрочников, уже готовы на все, чтобы свергнуть «оккупационный еврейский режим».
Если понадобится, то по сигналу Руцкого, переданному на волнах открытого радио, дивизия поднимется в воздух и «обработает» цели, указанные вице-президентом.
Эту дивизию и ее командира Руцкой хорошо знал, но полковника Фомичева не мог припомнить. Обычно исполняет обязанности командира один из его заместителей (главным образом, по летной подготовке) или начальник штаба. Обоих Руцкой тоже знал.
Он поинтересовался у Фомичева, кто тот по должности. Оказалось, что заместитель командира дивизии по воспитанию личного состава. Другими словами, бывший начальник политотдела. Значит, хорошая дивизия, которой в отсутствие командира командует замполит. Кто лучше замполита знает настроение личного состава?
