Из «дела Адамчука» чуть было не родился «заговор иностранных корреспондентов».
18 августа.
Утром куда-то выводят. Конвойный заставил раздеться, прощупал вещи, туфли, заставил присесть. Что-то уж слишком внимательно проверяют, может, везут на встречу с кем-то из Минска? Оказалась, обычный допрос.
Пришел следователь Рагимов. С меня сняли наручники и отвели в кабинет. Там уже ждал новый адвокат — Михаил Валентинович Волчек.
Допрашивал меня Рагимов — пять часов без перерыва.
Подследственный для следователя — не человек, а один из элементов уголовного дела, которое должно быть завершено в срок, а в ситуации, когда поставлена задача найти любую зацепку, чтобы покарать, то на обвинение может сработать любое слово. Лучшие показания — это отсутствие всяких показаний. А чистосердечное признание, как известно, «облегчает работу следователя и удлиняет срок». Следователям помогать нельзя, свою работу пусть они делают сами.
Рагимов часто повторял: «Я жду от вас чистосердечного признания».
— Так в чем признаться— то?
— Вы ведь специально сделали сюжет о границе, чтобы развалить Союз!
— В своем ли ты уме, Рагимов?
Молчит. Разговор следователя и подследственного — беседа глухого со слепым. У большинства из них есть внутренняя убежденность в вашей виновности, особенно, когда эта убежденность доводится сверху.
Вернули меня в камеру перед самым ужином.
19 августа.
Снова допрос. Потребовали рассказать о себе: где родился, учился, работал. Затем экспертиза голоса. Чекисты решили придать своей работе больше солидности и документально подтвердить, что сюжет от 23 июля озвучен именно моим голосом и в кадре тоже я.
После обеда одного из наших сокамерникоов — Юзика забирают на этап. Ему еще утром объявили, что переводят в Барановичи, в СИЗО по месту жительства. Последние два месяца конвой ведет себя очень жестоко. В середине июля именно в Барановичах пятеро заключенных напали на конвой и попытались бежать. Один солдат погиб, но беглецов расстреляли прямо на вокзале. Разговоры вокруг этого случая не утихали и конвой продолжал мстить.
Из письма заключенного Юрьева А.:
— Я стал свидетелем произошедшего 13.07.97 г., попытки побега осужденных из «вагонзака» возле Баранович. Не имея к инциденту ни малейшего отношений, был избит и подвергнут издевательствам и пыткам как в «вагонзаке», так и в СИЗО г.Барановичи. А именно: при выгрузке из вагонзака нас заставляли ползти по-пластунски по коридору вагона, залитому кровью. Все это сопровождалось ударами ногами и дубинками. Из «автозека» нас просто «выгружали», в камеры в прямом смысле слова закатывали ногами.
А у меня на свободе в ноябре 1996г. была серьезная травма головы. Но этого ведь никто не спрашивал: били по чему попало. Сейчас здоровье ухудшилось, постоянные головные боли, а лекарства, что у меня были, выбросил конвой в г.Барановичи.
За что я пострадал, до сих пор не могу понять. По сей день зэков избивают и унижают, как конвойные солдаты, так и военные СИЗО г.Барановичи. Если Вы, можете, то повлияйте на прекращение этого беспредела. Там льется кровь.
Из письма заключенного Ляха Владимира Александровича:
— В начале лета я заболел очень тяжелой болезнью — менингитом и был отправлен в Республиканскую клиническую больницу. Там меня немного подлечили и отправили в ИТК-5 со 2-й группой инвалидности. 13 июля я ехал из Баранович в Ивацевичи в тот момент, когда произошел захват «вагонзака». К этому захвату я отношения не имею, но пострадал очень сильно.
После перестрелки, перед тем, как вывести нас из купе, пришел офицер в звании подполковника и приказал из купе выползать и ползти вдоль вагона к выходу. Когда я полз по вагону, солдат меня избивал дубинкой. Когда нас посадили в машину, мы все уже были очень сильно избиты.
Потом повезли в Барановичский СИЗО. Там было самое страшное. Когда выводили из машины, один солдат сразу бил кулаком по лицу, чтобы сбить с ног, а потом, когда ты уже лежал на полу, солдаты избивали ногами и говорили, чтобы полз до камеры. А до камеры метров 10. И все эти 10 метров меня солдаты избивали ногами...
В камере меня поставили к стене и сказали, чтобы руки положил на стену. Но руки мне сильно болели, я просто не мог их приподнять. Тогда меня начали обратно избивать дубинкой и я потерял сознание. Когда очнулся, камера была закрыта. Я стал к стене, как стояли все остальные.
Тем временем в Минске чекисты продолжали раскручивать «заговор ОРТ» против Беларуси. Около 11.00 в офисе Белорусского бюро ОРТ появились два офицера госбезопасности. Они пришли за Дмитрием Новожиловым, редактором бюро. Накануне Диму предупредили о том, что ему лучше уехать из Минска, и он срочно отправился в Москву. В Минске оставались Ярослав Овчинников и Виктор Дятликович, наш новый корреспондент.
Чекистам дверь открыл Дятликович.
— Мы бы хотели переговорить с Дмитрием Новожиловым.
— Его нет, он в командировке в Москве.
— Разрешите, мы пройдем.
— Пожалуйста.
Сотрудники КГБ вошли, осмотрели офис, спросили фамилии тех, кто там в это время был. Действительно, Новожилова нет. Чекисты молча уходят.
Не успела за ними закрыться дверь, как на пороге появляется корреспондент газеты «Известия» Александр Старикевич, который едва ли не силой уводит за собой Виктора Дятликовича: «Быстрее, пошли. Идут за тобой!»
Через пять минут в офис приходит вторая группа КГБ, но уже — за Дятликовичем.
— Нам нужен Виктор Дятликович!
— Его нет.
— А где он.
— Не знаем, куда-то вышел.
— Мы подождем.
Оперативники прождали три часа. Проверили документы у всех, кто был в бюро. Ушли «без добычи». Одновременно облавы сделали на квартирах Дмитрия и Виктора, но и там их не нашли. Виктор на машине друзей уехал в Москву и позвонил оттуда только через два дня. До этого никто не знал, где он. Многие думали, что его задержали чекисты и где-то допрашивают.
Вечером из Лиды вернулись сотрудники российского посольства, которые встречались с Владимиром Фошенко, принудительно доставленным в Лиду для дачи свидетельских показаний по делу о задержанных сотрудниках ОРТ. Однако «нормальный разговор» у представителей посольства с Фошенко, по их словам, «не получился». Он отказывается отвечать на любые вопросы следователя, поэтому в российском посольстве не исключают, что его могут взять под стражу в качестве подозреваемого по тому же делу.
20 августа.
Не успели позавтракать, как опять забирают из тюрьмы. Несколько часов водили вдоль белорусско-литовской границы в паре с конвоиром: левый браслет на моей руке, правый — на его. Я еще пошутил: «В паре когда-нибудь бегал. Нет? Сегодня попробуем».
В принципе, следственный эксперимент -тот же допрос, только на свежем воздухе, поэтому ничего нового он не дал. Единственным полезным моментом было то, что я, наконец узнал, где же на самом деле проходит граница.
21 августа.
Пока с допросами закончили. Следующий раз следователь вызовет меня только в начале сентября. До понедельника адвоката я тоже не увижу. Самое время заняться бытовыми проблема.
22 августа.
В 8 часов 50 минут утра после очередного безрезультативного допроса корреспондент Воронежского бюро ОРТ Владимир Фошенко выдворен за пределы Беларуси. Его посадили в поезд, под конвоем довезли до белорусско-российской границе и отпустили.
Анатолия Адамчука, Александра Оганова и Валерия Асташкина освободили из-под стражи в 10.15 и привезли из Лиды в Минск, в российское посольство. КГБ распространило официальное заявлеение: «В ходе расследования уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного частью 2 статьи 15 и частью 2 статьи 80 Уголовного кодекса Республики Беларусь, доказана попытка совершения Адамчуком незаконного умышленного пересечения Государственной границы Республики Беларусь, пособничество ему в этом Оганова и других участников группы. Компетентными органами Республики Беларусь получена информация о физических угрозах жизни и здоровью освобожденных из-под стражи корреспондентов ОРТ и о возможных инсинуациях, в том числе и о методах работы следствия, со стороны организаторов провокации на белорусско-литовской границе. С учетом вышеизложенного, а также в связи с тем, что в процесс освобождения журналистов были вовлечены их родственники и коллеги по работе, принято решение о передаче Адамчука, Оганова и Асташкина их близким, а также официальным представителям Российской Федерации».
Распоряжение об освобождении было отдано лично Александром Лукашенко. Белорусские власти объяснили решение освободить группу ОРТ личной просьбой спикера Госдумы Геннадия Селезнева. Даже сейчас Лукашенко и российские коммунисты хотели поиграть судьбами людей.
Геннадий Селезнев прилетел в Минск и на импровизированной пресс-конференции после встречи с Лукашенко объявил, что журналисты будут переданы их женам и директору общественно-политических программ ОРТ Александру Любимову.
