Ознакомительная версия.
Вопрос заключается в том, что Запад не отказался от идеологических и пропагандистских подходов к мировому и межгосударственному сотрудничеству. Более того, политики Запада, их спецслужбы почуяли, что появилась возможность сокрушить Советский Союз внутренними силами, противостоящими социализму, реализовать то, что им не удавалось сделать на протяжении десятилетий, в том числе силой оружия.
К осени 1987 года в праворадикальной прессе стала четко вырисовываться та линия, которую правильнее всего было бы назвать искажением, очернительством советской истории.
Стремление глубоко разобраться в непростом прошлом было одним из важнейших условий процесса обновления, начатого в апреле 1985 года. Слишком много белых пятен накопилось в нашей истории. XX съезд КПСС, осуждение культа личности Сталина, безусловно, потрясли — совершили переворот в сознании людей.
В общем, предстояло широко открыть, буквально распахнуть двери в наше прошлое, чтобы перед глазами народа предстал жизненный труд отцов, дедов и прадедов — во всей его необъятности, героизме, трагизме, но и величии.
За эту задачу мы принялись сразу же еще в 1985 году. Если поднять газетно-журнальные подшивки того времени, то легко заметить, как быстро пресса начала наполняться публикациями с историческим уклоном. При этом ученые и журналисты все смелее вторгались в так называемые запретные темы тридцатых годов, особенно связанные с трагическими событиями. Такой повышенный интерес был понятен, оправдан, более того — закономерен.
Но постепенно тон исторических публикаций стал меняться. В первое время речь шла об анализе случившегося, о создании таких правовых механизмов, которые навсегда исключили бы возможность повторения неоправданных репрессий. О трагических ошибках минувших лет писали с болью, с глубокими переживаниями. Такой подход, продиктованный заботой о том, чтобы извлечь уроки из прошлого, можно было лишь приветствовать. Однако позднее акцентысместились: о былых беззакониях заговорили едко, со злорадством, бичуя, а не врачуя, не в назидание потомкам и современникам, а обывательски смакуя беды, выпавшие на долю старших поколений. При этом читателя подводили к одному: во всем виновата общественная система, а значит, ее надо заменить.
Главное же состояло в том, что поток, буквально девятый вал такого рода обличающих статей, захлестнувший средства массовой информации, начал заметно деформировать историческую ретроспективу. Прошлое представало со страниц антисоветской праворадикальной печати не многомерным, не противоречивым сочетанием достижений и ошибок, а исключительно в мрачных, даже грязных красках. В нем, судя по публикациям, не было ничего доброго, отцы и деды наши бесцельно отмучились на этой земле, погрязая в несчастьях, распадалась связь времен… Этот несправедливый, очернительский, не соответствующий истине уклон будоражил, взвинчивая общественную атмосферу. И был нацелен против коммунистов, КПСС, против истории партии (еще раз скажу: трудной, но славной), в конечном счете — против народа, его исторической памяти. Как тут не вспомнить Достоевского, который говорил, что нам нужно самоуважение, а не самооплевывание.
Другое отступление от исторической правды состояло в следующем. Одним из печальных наследий прошлого был сам подход к истории: летосчисление великой страны вели по преимуществу только с 1917 года, мало внимания уделяя ее тысячелетнему пути. Но рост национального самосознания, начавшийся в период перестройки, вполне закономерно дал всплеск интереса к истории и культуре предков. Этот, по моему мнению, благотворный процесс можно было наблюдать во всех республиках, в том числе в Российской Федерации. Но что касается России, то некоторые делали для нее исключение, не одобряя нарастающую тягу к ее истории, традициям.
Противодействие началось, вообще говоря, еще в 1972 году с нашумевшей статьи А.Н. Яковлева «Об антиисторизме», в которой он резко выступил против пробуждающегося русского самосознания, несправедливо навесив на него ярлык «патриархальщины, национализма и шовинизма». Эта линия отчетливо продолжалась и в перестроечное время, когда Яковлев вернулся в ЦК КПСС и вновь возглавил отдел пропаганды. Более того, в одном из интервью академической газете «Поиск» он заявил, что и сегодня готов подписаться под каждым словом своей статьи 1972 года.
Разрушительная работа радикалов-лжедемократов в сфере исторического сознания народа ставила своей целью идейно обессилить общество. И делалось это для того, чтобы обманом убедить людей отказаться от подлинно социалистического развития.
Но была еще одна немаловажная причина, побуждавшая лжедемократов искажать и чернить нашу историю: они приносили в жертву прошлое, чтобы героями вернуться на политическую сцену.
Новоявленные «прорабы» поспешно, торопливо присвоили себе благородные права борцов с последствиями культа личности Сталина и принялись сокрушать в нашей истории все подряд. Существует одно очень важное подтверждение именно таких намерений. И заключается оно в том, что «прорабы» очень уж редко ссылались на XX съезд КПСС, разоблачивший культ личности, предпочитали «забывать» о нем. Они пытались присвоить заслугу себе, и только себе. Тщеславно и отнюдь не без политического прицела они пытались писать историю этой борьбы с чистого листа.
И взялись за это в сенсационном стиле многие средства массовой информации. Естественно, они не утруждали себя серьезными научными исследованиями, скрупулезной проверкой и сопоставлением фактов. Постепенно печать образовала такие напластования в исторической тематике, что и десятилетий не хватит для того, чтобы разгрести их, добраться до сути, истины.
Современные Геростраты, перечеркивая собственные кандидатские и докторские диссертации, опрометью кинулись сокрушать все святыни прошлого: пожалуй, самый яркий здесь пример — это историк Ю. Афанасьев. Они действовали как хищники, терзавшие наше общество, разрушавшиеисторическую память народа, оплевывавшие такое святое понятие, как патриотизм, порочившие чувство гордости за Родину.
Должен здесь отметить еще и то обстоятельство, что в нападках на нашу историю произошло как бы смыкание интересов тех геростратов, о которых идет речь, с определенными внешними силами, стремившимися ослабить наше государство, свалить наш общественный строй, а если брать по крупному счету — низвести великую державу до роли второстепенной страны. Но в пагубном деле размывания основ общества, извращения исторического прошлого так называемые прорабы преуспели куда больше, чем все зарубежные недруги за всю историю Советской власти. Тут их приоритет несомненен.
Но народ, лишенный исторической памяти, — это рабский народ. Потоки очернительства, грязного надругательства над прошлым, извергавшиеся со страниц радикальной прессы, вызвали у миллионов людей негодование. В газеты и журналы, в ЦК КПСС посыпались десятки тысяч гневных писем, осуждавших геростратову деятельность «прорабов перестройки». Народ не желал оплевывания своей истории, своей Родины! Несмотря на многие трагические страницы, народ продолжал верить в величие Отечества. Словом, со всех сторон шел протест против духовного обнищания. Сильно была задета патриотическая струна советских людей.
Об этом же с болью говорили люди во время моих многочисленных командировок по стране. Я понимал: происходит нечто неладное. Очернительство нашей истории деформировало первоначальный замысел политики перестройки, лишало ее исторической преемственности. А ведь как важно было для преодоления трудностей, возникших в период перестройки (как это было прежде в годы испытаний, выпадавших на долю Советского Союза — вспомним хотя бы суровое время Великой Отечественной войны), опереться на славную историю народов нашей страны, чувство гордости ее граждан. Могу определенно сказать: именно патриотизм народа мы относили к числу движущих сил перестройки.
С этого мы начинали. А к чему пришли уже к середине 1987 года? К искусственно привнесенным в общество раздорам, которые выдавались за борьбу с теми, кто якобы противодействует перестройке. К угнетающей «обработке мозгов» очернительскими публикациями, к оплевыванию патриотизма, интернационализма…
* * *
Между тем на Политбюро было решено провести Пленум ЦК, посвященный проблемам народного образования. Неофициально, в рамках предварительной устной договоренности, Михаил Сергеевич предложил мне сделать доклад на Пленуме. Это было важным поручением, и я исподволь начал готовиться.
Основательно изучали положение в школах, вузах, смотрели, что удалось сделать после Пленума ЦК на эту же тему, проведенного в 1984 году, а что осталось на бумаге. Кроме того, конечно же, процессы демократизации меняли сами подходы к образованию, воспитанию и обучению. Но мне было ясно, что, помимо всего этого, необходимо обязательно включить в доклад и проблему, сформулированную мною как «проблема очернительства истории». Она имела самое прямое, самое непосредственное отношение к воспитанию молодых поколений.
Ознакомительная версия.
