Владимир Мединский: Эта статья в «Известиях» в какое-то время опубликовалась, потом это обсуждали какое-то время в интернете, а потом совершенно неожиданно спустя неделю появилась на титульном листе, как передовица, на сайте партии «Единая Россия». Это говорит о том, что эта оценка действительно совпадает со мнением многих моих товарищей.
Владимир Познер: История. Предмет, которому Вы уделяете внимание, Вы доктор исторических наук и вообще видимо историей интересуетесь.
Владимир Мединский: Я просто люблю историю.
Владимир Познер: Да. Эта тема вообще привлекает в России очень пристальное внимание, являясь предметом яростных споров. Вы говорите: «У нас одна страна. Ее граждане должны как канон знать одну историю». Это как понимать? Как историю фактов? Например, Колумб открыл Америку в 1492 году. Или как толкование фактов, как было в Советском Союзе? Вы что имеете в виду, когда говорите: «Одна история»?
Владимир Мединский: Я имею в виду следующее: уровень и объем преподавания истории у нас в школе и в вузах особенно, крайне недостаточный. Дети вообще историю не знают. Дети, да и студенты не знают. Я сам преподаю в вузе и сталкиваюсь с этим постоянно, поэтому необходимо, чтобы была некая каноническая линейка фактов, событий, героев, которая преподается в школе, и которая известна всем. В школе преподается, что Александр Невский — герой. И рассказывается об этом подробно, серьезно и обоснованно.
Владимир Познер: Так.
Владимир Мединский: Вместе с тем есть точка зрения некоторых экспертов, которые считают, что Александр Невский был татарским прихвостнем. Поместить в голову пятиклассника…
Владимир Познер: Почему пятиклассника? Десятиклассника.
Владимир Мединский: Шестиклассника. Александр Невский изучается не в десятом классе, а гораздо раньше. Поместить эти точки зрения — это значит, человека запутать, не дать ему никаких знаний на выходе и просто поступить крайне несправедливо по отношению к нашему национальному Пантеону. Поэтому я считаю, что должна быть единая историческая линейка и абсолютная свобода узнать любую другую информацию в книгах, на телевиденье, в интернете. Как мы это ограничим? Никак. И не нужно это ограничивать. Но нужно повысить само качество преподавания истории.
Владимир Познер: Но Вы сами понимаете, что есть экзамен и на экзамене надо отвечать то, чему тебя учили. И если тебя учили, что Александр Невский национальный герой, а ты говоришь: «А Вы знаете, у меня такое впечатление, что он, конечно, герой, но с другой стороны, он татарам поклонялся» и так далее. Я получу два балла или что-нибудь в этом духе. Вам не кажется, что может быть, вообще эту историю… Вот не древнегреческую, не Рим, а вот эту свою историю надо начинать учить, когда человек более сознателен, когда он может думать больше. Где-то с 8-9-го класса, а не с 5-го, когда на самом деле трудновато? Может быть, в этом дело?
Владимир Мединский: На самом деле, вообще историю учить надо больше и лучше.
Владимир Познер: Хорошо.
Владимир Мединский: У нас сам принцип такой, мы сначала учим историю Древней Греции.
Владимир Познер: Да.
Владимир Мединский: Потом нашу, потом… То есть она изучается отрезками. В результате, мы прекрасно знаем, как зовут мушкетеров, и как звали кардинала, но вы спросите школьника, назовет ли он вам фамилию одного государственного или политического, военного деятеля современника д’Артаньяна в России?
Владимир Познер: В России?
Владимир Мединский: В России. Для нас история разорвана, мы эти вещи не соотносим.
Владимир Познер: Тут я с Вами согласен. Вы помянули французов, Наполеон Бонапарт, не самый глупый человек, как-то сказал так: «История — это согласованный набор вранья». Ну, понятно, что он имел в виду, и он имел в виду не сам исторический факт, хотя некоторые факты тоже сомнительные и не являются такими, но толкование факта. Когда Вы говорите об одной истории, только что мы говорили, которую наши граждане должны как канон знать, Вы, очевидно, исходите из того, что, может быть, одно только толкование в школе, одно толкование факта, то есть ребенку, учащемуся, не следует говорить, что факт такой, но есть разные точки зрения?
Владимир Мединский: В зависимости от возраста. В пятом классе — точно нет. Может быть, в десятом-одиннадцатом… Кстати, академик Покровский, основатель большевистской историографии, говорил еще более цинично (большевики были вообще большими циниками), что история — это политика, только опрокинутая в прошлое.
Владимир Познер: Да. Ну Наполеон-то не циник, он просто точно характеризует, на мой взгляд, то, что делали с историей. Вы — автор трилогии очень популярной, называется «Мифы о России», в которой Вы пытаетесь разоблачить, что ли, эти мифы.
Владимир Мединский: Дать другое толкование.
Владимир Познер: Да. Так вот что, во-первых, так: миф, ведь он рождается не просто так, у него есть какое-то основание, правильно? Есть мифы о французах, об итальянцах, о немцах, обо всех есть мифы. Такое впечатление, что Вы в этом усматриваете что-то специально направленное против России, в мифах о русских. Почему? Как итальянцы все вороватые и ленивые. Итальянец, он рассмеется Вам. А Вы пишете книги, разоблачая какие? Что русские пьют. Ну да, пьют русские, ну и что? Воруют? Карамзин еще сказал, что да, воруют. Ну и что? Так сказать, поход против кого или за что?
Владимир Мединский: Вы знаете, эти книги писались достаточно давно. Безусловно, все нации являются героями анекдотов, мифов и так далее. Но при этом у русских есть и была всегда удивительная черта, которую можно охарактеризовать как такой национально-исторический мазохизм. Две стороны одной медали: с одной стороны — убежденность в собственном превосходстве, с другой стороны — глубочайшее национальное самоистязание, особенно в историческом ракурсе.
Владимир Познер: Чувство неполноценности какое-то во второй части?
Владимир Мединский: В определенном смысле, чувство исторической неполноценности.
Владимир Познер: Почему?
Владимир Мединский: Долго и сложно можно об этом говорить. Но, например, если мы ведем речь о пьянстве… Безусловно, пьянство не является мифом, оно является национальной трагедией сегодняшнего дня.
Владимир Познер: Но это и миф, потому что об этом так рассказывают, скажем, на Западе, что каждый русский человек утро начинает с того, что выпивает стакан водки, ну Вы ж понимаете, да?
Владимир Мединский: Да, да, но, безусловно, мифом, поскольку книги у меня исторические, то я писал о том, что мифом является наша глубокая предубежденность, что пьянство испокон веков является национальной русской чертой, что христианство выбрали потому, что «веселее на Руси есть пити, и нельзя без этого быти», что там закладывали все, всегда. А это абсолютнейшая неправда. Водка появилась в России где-то в конце XV века, до этого ее просто не было, не умели делать.
Владимир Познер: Но Вы пытаетесь исправить, чтобы сами русские так плохо о себе не думали?
Владимир Мединский: Я пытаюсь показать, что национальное самоистязание, тем более, основанное на незнании собственной истории в части пьянства, ни до чего хорошего никого не доводит. Понимаете, есть там много мифов о шотландцах. И попробуйте самому шотландцу сказать, что он такой-сякой жадный, немытый и прочее, и прочее.
Владимир Познер: Жадный, жадный, жадный. Насчет немытый, не знаю, жадный — точно, да. И что?
Владимир Мединский: Это вызовет у него возмущение, потому что это не так, это неправда.
Владимир Познер: Но он рассмеется, скорее.
Владимир Мединский: Они в это не верят. А мы, к сожалению, в некоторые мифы о себе уже поверили. Это нехорошо.
Владимир Познер: То есть Вы хотите разоблачить то, во что сами мы верим?
Владимир Мединский: Я хочу дать то толкование истории и показать ту оборотную сторону медали, которая убедит читателя, что пьянство — это болезнь сегодняшнего дня, а не наследственное и не генетическое.
Владимир Познер: Хорошо. Когда Вы говорите: «Я убежден, что плохие дороги в России — это исторический миф», — Вы по каким дорогам ездите, можно Вас спросить?
