Исии убежден, что Германия в то время маневрировала так, чтобы Япония и Англия возможно скорее пришли к заключению союза, без которого Япония не отважилась бы на войну с Россией. Выполняя свой хитроумный план, Германия занялась прощупыванием настроений Англии и Японии и степени их готовности договориться между собой. С этой целью Германия вскоре после подавления боксерского восстания в Китае заключила в 1900 г. с Англией соглашение относительно Дальнего Востока. Это соглашение говорило о нежелании обеих сторон добиваться каких-либо территориальных приобретений в пределах Китая, а в случае подобных намерений со стороны какой-либо другой державы «обе подписавшие стороны оставляют за собой право предпринять необходимые меры в целях защиты своих собственных интересов в Китае».
О заключении этого соглашения решено было довести до сведения заинтересованных держав и особенно Австро-Венгрии, Франции, Италии, Японии, России и США с приглашением их «признать принципы, в нем изложенные».
Но вслед за этим Япония была приглашена прямо присоединиться к соглашению. Таким образом Германия якобы хотела выяснить, в какой мере Англия и Япония готовы сотрудничать между собой на Дальнем Востоке.
29 октября 1900 г. Япония на сделанное ей предложение дала следующий ответ:
«Императорское правительство, получив заверения подписавших договор держав о том, что, присоединяясь к данному договору, оно будет в том же положении, как если бы оно было подписавшим, а не присоединившимся государством, без колебаний официально заявляет, что оно присоединяется к данному соглашению и признает заключенные в нем принципы».
Исии полагает, что, выяснив настроение Англии и Японии и убедившись, что они могут заключить между собой союз относительно дальневосточных дел, Германия решила выйти из указанного тройственного соглашения. Князь Бюлов произнес речь в рейхстаге, в которой сказал, что соглашение Англии, Германии и Японии не распространяется на Манчжурию, так как Манчжурия не входит в состав Китая и не относится к той территории Китая, где указанные державы «имеют влияние» (параграф 1 соглашения).
Этой речью Германия, с одной стороны, как бы заявляла, что она не будет препятствовать усилению положения России в Манчжурии и, следовательно, благословляла и толкала Россию на экспансию на Дальнем Востоке с вытекающими отсюда последствиями неизбежного конфликта с Японией, а с другой стороны, стремилась укрепить Японию англо-японским союзом для того, чтобы увеличить ее готовность начать войну с Россией. Вместе с тем своим толкованием указанного тройственного соглашения сама Германия отходила в сторону и как бы выходила из игры.
VII
Дипломатия Японии, маскируя свои цели, в это время направо и налево давала заверения, что не собирается покушаться на территорию не только Китая, но даже Кореи.
На этот счет Англия не занимала в то время твердой позиции, но зато США уже выступили в 1899 г. при президенте МакКинли с доктриной открытых дверей и равных возможностей в Китае, с чем приходилось считаться Японии.
Исии утверждает, что после присоединения Японии к англогерманскому соглашению советник германского посольства в Лондоне, лично известный императору Вильгельму, барон Эккардштейн, получил указание предпринять ряд шагов для сближения Англии и Японии и заключения союза между ними.
Все это делалось для того, чтобы столкнуть между собой Россию и Японию и принудить их воевать друг с другом.
Эккардштейн повел соответствующие беседы с английскими политическими деятелями и затем рассказал Хаяси, тогда японскому посланнику в Лондоне, о результатах своих бесед и о желании Англии заключить англо-японский союз.
Почва для германского подстрекательства и успеха ее коварной дипломатии была подготовлена. Еще в марте 1898 г. на — одном банкете английский министр колоний Джозеф Чемберлен говорил японскому посланнику в Лондоне Като о готовности Великобритании подписать соглашение с Японией об урегулировании отношений на Дальнем Востоке. Като рекомендовал своему правительству принять предложение Чемберлена. Японской дипломатии удалось вызвать желательную ей инициативу Англии, вместе с тем она не препятствовала активности германских дипломатов в этом направлении.
Из воспоминаний Хаяси видно, что Эккардштейн говорил с ним о тройственном союзе между Англией, Японией и Германией, но что английское правительство в лице министра иностранных дел Лэнсдауна заявило Хаяси, что оно предпочитает сначала договориться с Японией, а потом, может быть, пригласить Германию присоединиться к союзу.
Японская дипломатия запугивала Англию возможностью сближения Японии с Россией.
Маркиз Ито во время переговоров об англо-японском союзе посетил Петербург, но царское правительство разговорами с Ито помогло японской дипломатии пугать Англию, а своей неуступчивостью толкало Японию на сговор с Англией. В конце концов договор об англо-японском союзе был подписан 30 января 1902 г. в Лондоне, с одной стороны, Лэнсдауном, а с другой стороны, Хаяси.
Что касается участия Германии в этом союзе, то оно отпало. Японское правительство предоставило английскому правительству право решить вопрос о приглашении Германии присоединиться к союзу. Но как раз в это время германский канцлер граф Бюлов произнес в рейхстаге речь с нападками на Джозефа Чемберлена и с резкими замечаниями в отношении британской армии.
В итоге дело ограничилось уведомлением Германии о заключенном союзе.
Договор между Англией и Японией признавал интересы Японии и в Корее и в. Китае, а интересы Англии только в Китае. Договор обязывал обе стороны во время войны одного из союзников с третьим государством прийти на помощь друг другу, если еще какое-либо государство будет оказывать военную помощь этому третьему государству. Корея предоставлялась Японии на ее усмотрение. В Китае «сферы влияния» еще только намечались. В союзном договоре все еще говорилось о независимости Кореи и, конечно, Китая.
Заключение англо-японского союза сильно укрепило позиции Японии и сделало ее более твердой и решительной по отношению к России. Участие Германии в переговорах об англо-японском союзе показывало, что Германия не создаст трудностей для Японии в японо-русском конфликте того времени. Настроения в США были тоже благоприятны для Японии. Все это дало ей возможность смело начать в 1904 г. войну против царской России.
VIII
В те времена руководители японской политики находили нужным считаться с мировым общественным мнением и, начиная войну с царской Россией без объявления войны, соблюдали известную осторожность. Это выразилось в том, что они предварительно разорвали дипломатические отношения с Россией. Но чтобы использовать элемент внезапности нападения, они постарались создать у царского правительства впечатление, что войны не будет и разрыв дипломатических отношений представляет собой лишь способ нажима на царское правительство с целью сделать его более уступчивым при решении вопросов, вызывавших тогда споры между этими двумя странами.
6 февраля 1904 г. бывший японский посланник в Петербурге Курино послал царскому правительству ноту, в которой заявлял, что он по поручению своего правительства прекращает переговоры ввиду их бесплодности. Затем в тот же день он направил царскому министру иностранных дел Ламздорфу еще одну ноту, в которой было сказано, что вследствие безрезультатности переговоров он уполномочен разорвать дипломатические сношения с Россией. Вероятно, умышленно в ноте было упомянуто о разрыве дипломатических отношений и об отзыве дипломатических представителей, но ничего не было сказано об отзыве консульских представителей. Имеются сведения, что Курино написал еще личное письмо Ламздорфу, в котором выражал сожаление о том, что вынужден покинуть пределы России, но надеется, что скоро вернется.
Царское правительство пришло к убеждению, что разрыв дипломатических отношений в данном случае не повлечет за собой военных действий со стороны Японии, что это просто маневр, к которому прибегло японское правительство, для того чтобы понудить царское правительство быть более уступчивым, более покладистым в своих отношениях с Японией. Исходя из этого, Ламздорф не нашел ничего лучшего, как послать телеграмму тогдашнему наместнику на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву с предупреждением и указанием соблюдать максимальную осторожность и не допускать никаких шагов, которые могли бы быть истолкованы японским правительством как начало военных действий со стороны России.
В это время адмирал Алексеев уже вывел порт-артурскую эскадру в открытое море, полагая, что в открытом море русская эскадра будет находиться в лучшем положении в случае нападения на нее японцев, чем в порту или на рейде вне порта. Получив телеграмму Ламздорфа, Алексеев отдал распоряжение порт-артурской эскадре вернуться назад и стать на рейде, расположив свои корабли один рядом с другим. Для того чтобы лучше и ярче продемонстрировать свои мирные намерения, адмирал Алексеев устроил даже бал для офицеров эскадры и вызвал большинство из них для этого на берег.
