Ознакомительная версия.
В марте 1991 года перед референдумом о будущем Советского Союза Александр Невзоров призвал зрителей голосовать за сохранение СССР. Накануне первых выборов президента России, выигранных Борисом Ельциным, Александр Невзоров поддерживал генерала Альберта Макашова, которого демократическая общественность заклеймила как русского националиста. В передаче «600 секунд» выступали «культовые» фигуры конца восьмидесятых — художник Илья Глазунов и историк Лев Гумилев, каждое слово которых с жадностью ловили миллионы телезрителей. Невзоров рассказал о борьбе вильнюсского ОМОНа с литовскими сепаратистами, давал в эфир репортажи из горячих точек, которые вспыхнули на территории распадающегося Союза. Отделения милиции, больницы и морги, православные храмы и политические митинги — такой была атмосфера невзоровской передачи, которая всегда вызывала только сильные эмоции — либо восхищение, либо ненависть. «У нас был рецепт — попик, трупик, филармония. Афоризм был такой у нашего режиссера — труп оживляет картинку. Это лишь художественное средство. Если мы выезжали на съемку, где человек повесился, то мы раскачивали труп», — впоследствии признавался Невзоров.[9] Но изюминкой программы Невзорова были репортажи с компроматом на ленинградское партийное начальство. Компромат — это главное, чего зрители ждали от Невзорова. И он не обманывал их ожиданий. Впоследствии Невзоров скажет: «Я занимался информационным разбоем и грабежом, я не был созидателем, сейчас другие законы информационного и идеологического приличия. Если бы я попытался вести себя скромно и хорошо, это было бы никому не нужно».[10] Когда в половине десятого вечера в эфир выходила программа «600 секунд», городские улицы пустели. В те времена в нашей стране никто еще не знал, что такое черный PR или информационная война. Поэтому большинство зрителей видело в Невзорове просто убежденного борца за Правду — с большой буквы. Юрий Шутов впоследствии вспоминал, как «Невзоров рискнул первым обвинить в покупке по дешевке подержанного “мерседеса” только что спроваженного в отставку главу Ленинградского OK КПСС Ю. Соловьева, с которым еще совсем недавно, будучи в Ленинграде, взасос целовался генсек Горбачев… После невзоровской телепередачи бывшего первого секретаря обкома тут же лихорадочно исключил из партии им же вскормленный преемник… Б. Гидаспов, который чуть позже вдруг обнаружил, что любая цена покупки машины никоим образом не вяжется с приверженностью идеалам партии и уж тем более не может противоречить требованиям Устава КПСС»[11]. Пройдет совсем не много времени, и какой смешной мелочью покажется тот подержанный соловьевский «мерседес», ведь политики-демократы, пришедшие к власти на волне беспощадной критики командно-административной системы, начнут без зазрения совести обзаводиться самыми престижными автомобилями, и уже никому не придет в голову исключать их откуда бы то ни было за покупку дорогой иномарки. Гнев «демократов» вызывали черные «Волги», на которых ездили партийные чины в СССР. А сами они, придя к власти, вскоре пересели на бронированные джипы и «майбахи». Автомобиль бизнес-класса перестал быть компроматом.
В 1992 году в Москве вышла книга о Невзорове, подписанная явным псевдонимом — Иван Иванович Иванов. Трудно определить, что в этой книге правда, а что миф, и уж не самим ли Александром Глебовичем она написана… На наш взгляд, особого внимания в ней заслуживает описание тесного сотрудничества ленинградского репортера с высокопоставленными советскими чиновниками, а особенно — с председателем КГБ Владимиром Крючковым. «Известно, — замечает автор жизнеописания, — что связь Невзорова и тогдашнего спикера парламента Анатолия Лукьянова была более чем серьезной. Фундаментальные отношения связывали репортера и с Д. Язовым, министром обороны. Шеф КГБ Крючков регулярно высылал к Невзорову полковника с самыми суперсекретными информациями КГБ».[12] Невзоров здесь изображен человеком, который вел свои информационные войны от имени высшего руководства страны и спецслужб — тех самых людей, которые вскоре оказались причастны к августовскому путчу 1991 года. В 1992 году, когда книжка вышла в свет, тесные отношения с фигурантами «дела ГКЧП» были прямо-таки убийственным политическим компроматом, но Александр Невзоров мужественно позиционировал себя если уж не прямым участником государственного переворота, то, по крайней мере, человеком, сочувствующим ГКЧП. А когда его называли «коммунофашистом», «красно-коричневым», «реакционером» и так далее, Невзоров выглядел вполне удовлетворенным. Он сам избрал себе этот образ.
Когда Анатолий Собчак только начинал свою политическую карьеру и являлся депутатом Верховного Совета, Александр Невзоров неоднократно предоставлял ему эфир, чтобы обратиться к зрителям. В ту пору Невзоров и Собчак были тактическими союзниками — они оба боролись с партийной номенклатурой. Но когда Собчак занял пост мэра Ленинграда, их пути разошлись. В глазах Невзорова Собчак-Ланцелот превратился в того самого дракона, которого они вдвоем сокрушили. Доставалось от Невзорова не только Собчаку, но и его супруге — первой леди Санкт-Петербурга Людмиле Нарусовой, которую Александр Глебович презрительно именовал «дамой в тюрбане». Элегантная Нарусова стала с помощью Невзорова объектом ненависти озлобленных нищетой питерцев. Когда город на Неве переживал трудные и голодные времена, названные «новой блокадой», программа «600 секунд» показывала мэра города, который в сопровождении своей супруги проводит время на светской вечеринке или фуршете. Кадры с Собчаком, который жует бутерброд с икрой, неоднократно ставились в эфир «Секунд», разжигая народную ненависть к мэру. В том, что Собчак стремительно терял популярность в Петербурге, была личная заслуга Александра Невзорова.
Случившееся с Александром Невзоровым поздним вечером 12 декабря 1991 года до сих пор остается загадочной историей. В редакцию программы «600 секунд» позвонил человек, который представился бывшим врачом психоневрологического диспансера и сообщил, что у него есть компромат на председателя Ленгорисполкома Александра Щелканова. Вообще надо сказать, Александр Александрович Щелканов был весьма оригинальной фигурой городской политической элиты. Уволившись с флотской службы в звании капитана первого ранга, перед началом политической карьеры Щелканов успел поработать прессовщиком пластмасс и грузчиком. В 1989 году, как многие разочарованные в социализме советские люди, вышел из КПСС. В революционные времена карьеры делаются быстро, и сегодня в парадной галерее градоначальников, которая украшает второй этаж Смольного, красуется и портрет Александра Александровича Щелканова в форме каперанга. Большинство питерцев уже и не помнит, что был в Северной столице такой «мэр», правда, тогда его должность именовалась «председатель Исполкома Ленсовета». Но недолго Щелканов смог руководить городом — так как не сложились отношения с набирающим в Ленинграде силу и влияние председателем Ленсовета Анатолием Собчаком, которому уже казался недостаточным пост спикера городского совета. Собчак и сам примеривал на себя пост градоначальника.
На этого человека Невзорову и предложили компромат. Звонивший пообещал предоставить материалы, которые свидетельствовали, что Щелканов страдает психическим заболеванием. Невзоров не мог не заинтересоваться подобным разоблачением. Сначала встречу с неизвестным планировали на 12 декабря, но в этот день тот снова позвонил в редакцию и сказал, что заболел и документы Невзорову передаст его сын, который пойдет гулять с собакой. Встреча должна была произойти в 23 часа 30 минут на пустыре напротив Суздальского проспекта.
Поздним вечером 12 декабря Александр Невзоров в сопровождении режиссера Михаила Ермолова и оператора Дмитрия Логвиненко отправился на окраину города. К пустырю они прибыли примерно в 23 часа 20 минут. Ермолов и Логвиненко остались в машине, а Александр Глебович пошел на пустырь. Журналист закурил и стал ждать. Было темно и безлюдно, мальчик с собакой все не появлялся. Обернувшись, Невзоров внезапно увидел перед собой незнакомого человека, который молча протянул ему навстречу руку, обмотанную белой тряпкой. Невзоров, по его словам, услышал звук выстрела и почувствовал сильный удар в плечо, отбросивший его назад. Однако он успел выстрелить из своего газового пистолета вслед убегающему в сторону железнодорожного полотна мужчине. До ожидавшей его машины Александр Глебович сумел дойти самостоятельно.
Уголовное дело было возбуждено по факту покушения, следствие изначально отрабатывало ряд версий — месть на почве профессиональной деятельности журналиста, личная неприязнь, а также и предположение о «самостреле».
Ознакомительная версия.
