Ознакомительная версия.
– А кого наказывать? – переспросил господин Зурабов.
Он даже как будто бы оглянулся вокруг в поисках такого человека и что-то не нашел его.
– Наказывать тут некого, – продолжил он уже спокойнее. – Кто должен пострадать, если соответствующие средства на эти лекарства не были предусмотрены законом? Кого наказывать?
– Некоторые считают, что вас, – сказал кто-то.
– Если это успокоит общественное мнение, – с нервной улыбкой на лице произнес господин Зурабов, – я бы это с удовольствием сделал.
То есть он намерен получить от своей отставки еще и удовольствие.
После этого господин Зурабов все-таки нашел крайнего в этой проблеме. Виноватыми оказались регионы.
– Долго рассказывать, что надо делать. – поморщился он. – Лекарства есть, проблема имеет сугубо финансовый характер. Средства Фонда обязательного медицинского страхования были предусмотрены в размере 41 млрд рублей, но субъекты не запрашивали их, поскольку считали, что могли направить их на другие расходы по здравоохранению.
Довольно быстро интерес к объяснениям Михаила Зурабова растаял. От него отошли и журналисты, и даже Владимир Жириновский. Я подошел к Сергею Нарышкину и спросил его, как он относится к тому, что назначение вице-премьером автоматически сделало его еще одним потенциальным преемником господина Путина. Сергей Нарышкин выслушал эти слова с большим вниманием и даже, казалось, участием.
– Да лучше бы не говорить об этом, – вздохнул он.
– Для кого лучше? – спросил я.
– Для меня лучше, – честно признался он.
– Но все равно уже все говорят с тех пор, как вас назначили вице-премьером.
– Честно говоря, для меня самого это назначение было такой неожиданностью… – как-то слабо улыбнулся он мне.
Так улыбаются интеллигенты в пятом поколении, когда видят хулигана в темной подворотне.
– Так я не люблю эту тему. – продолжил он. – Но я вам обещаю по крайней мере вот что: своего пресс-секретаря у меня нет и не будет.
Это была непростая мысль. С одной стороны, это мог быть намек на других вице-премьеров, которые не испытывают недостатка в пресс-секретарях. С другой (и скорее всего) – он хотел сказать, что не собирается, работая в правительстве, вести предвыборную кампанию. Ну и наконец нельзя же полностью исключить, что Сергей Нарышкин подразумевал: став президентом, он обойдется без пресс-секретаря.
– У вас монархическая фамилия. Это случайность или вы – цветущая ветвь генеалогического древа? – спросил я.
– Я на этот вопрос отвечаю так: на досуге пойду посмотрю, покопаюсь в архивах… – сказал Сергей Нарышкин и неожиданно подмигнул мне.
То есть он давал понять, что на самом деле уже давно покопался и все нашел, но говорить об этом не считает нужным.
Если бы господин Нарышкин и правда был включен в гонку преемников, то после короткого разговора этот ироничный умный человек прибавил бы себе довольно много очков в моих глазах.
Все это время господин Путин разговаривал с другими женщинами в Александровском зале, и в Андреевский зал, где сидели члены совета по нацпроектам, пришел с опозданием. На заседании, которое медленно и печально двигалось от начала к концу, президент говорил, что «концепция демографической политики должна быть востребована обществом, понятна ему и опираться на активность (прежде всего давайте будем реалистами, все-таки сексуальную. – А. К.) самих граждан».
Господин Медведев зачитал справку размером с доклад о ходе реализации демографического проекта, познакомив членов совета с «оперативными данными по рождаемости и снижению смертности, которые наметились в первые недели 2007 года. Это неплохие цифры… В январе 2007 года родилось детей на 14,7 % больше, чем в январе 2006 года… Смертность… на 9 % меньше». И то и другое стало возможным, как я понял, благодаря материнскому капиталу. Впрочем, возможно, я чего-то не уловил, так как следить за красной нитью доклада становилось все невыносимее.
Завершив доклад, Дмитрий Медведев хотел вернуться на свое место, но президент жестом удержал его. Для чего-то он был еще нужен господину Путину. Он попросил госпожу Очирову, которая вместе с президентом перешла с одной встречи на другую, «сказать, пока Дмитрий Анатольевич на трибуне, что касается работы средств массовой информации в этом направлении». У президента был какой-то план, по которому он действовал, давая слово то одному, то другому человеку.
– С удовольствием! – воскликнула она. – Речь идет о пропаганде здоровой жизни, о создании структур, имевших место быть в рамках нашей бывшей страны, Советского Союза!..
То есть она опять говорила про всероссийский санпросвет. Других идей не было и, похоже, не могло быть.
– Дмитрий Анатольевич, – сказал господин Путин, держа в кулаке всю эту мизансцену. – Я обращаю ваше внимание на то… чтобы расширить возможности приема канала «Спорт».
– Мы рассмотрим это на комиссии по развитию телерадиовещания обязательно, – все-таки, видимо, не до конца понимая, что он должен сказать, произнес Дмитрий Медведев.
– И детский канал, – добавил президент. – Об этом уже давно мы говорим, но пока что реализации этих планов нет.
– Там готовы предложения, я через какое-то время могу вам доложить… – успокоил его первый вице-премьер.
– Хорошо. И мне бы очень хотелось, когда мы говорим о расширении этих возможностей, чтобы мы не сокращали то, что уже есть, – сказал президент.
Эта фраза была не понятна не только Дмитрию Медведеву, но, кажется, и никому в зале. Впрочем, господин Путин тут же расшифровал ее, и стало по крайней мере ясно, из-за чего он вообще все это начал.
– Как мне стало известно, «НТВ-плюс» вместе с Российским футбольным союзом, вместе с председателем Виталием Леонтьевичем Мутко чего-то намутили в очередной раз. Хотят у нас, у рядовых болельщиков, – президент сделал короткую паузу, давая возможность осознать присутствующим, что он имеет в виду себя, – отнять возможность бесплатного просмотра футбольных матчей! Теперь, судя по их договоренностям, рядовым болельщикам придется истратить деньги на приобретение оборудования, чтобы смотреть это (он правильно назвал то, что в телепрограммах анонсируется, как матчи чемпионата России. – А. К.) через «НТВ-плюс» и платить еще абонентную плату! Вы, пожалуйста, с ними… – он подбирал слово, – пообсуждайте.
– Хорошо, Владимир Владимирович, – привычным эхом откликнулся господин Медведев. – Я позову всех участников.
– А то мы, с одной стороны, говорим о необходимости пропаганды здорового образа жизни, спорта, семьи, материнства, а с другой стороны, переводим на коммерческую основу. Так, пожалуйста, давайте по сельскому хозяйству.
Доклад министра сельского хозяйства Алексея Гордеева после этих слов уже не имел никакого значения, по крайней мере для сотрудников информагентств. Новость дня, а то и недели, к которой президент готовил участников совещания и журналистов, была озвучена в лучшем виде.
* * *
В последнем послании Федеральному собранию 26 апреля 2007 года Владимир Путин по сути ничего не сказал о преемнике, хотя об этом говорили все остальные. Но он сказал много чего другого, и из этого тоже стали делали выводы насчет, конечно, преемника.
А сначала пришлось разбираться, встали или не встали коммунисты в полный рост. Несколько членов собрания, выйдя после него из Кремля, рассказывали, что не встали, когда Владимир Путин попросил их сделать это, чтобы почтить память первого президента России.
Члены Федерального собрания начинают идти в Кремль на чтение послания в основном где-то за час до его начала. Идут они почти до самого полудня, а некоторые заходят в зал буквально вместе с президентом. Я пришел в 14-й корпус Кремля пораньше, чтобы не пропустить появление депутатов-коммунистов, которые накануне в Госдуме отказались встать, чтобы почтить память первого президента России. Я не то что хотел посмотреть им в глаза. Смотреть им в глаза бессмысленно: все равно ничего там нет, кроме внушающей адский трепет пустоты.
Я хотел спросить их, что же они будут делать, когда президент России начнет послание с предложения почтить память Бориса Ельцина. Ведь не могут же они за одни сутки переосмыслить всю жизнь, поменять мировоззрение на противоположное и встать. Или, наоборот, могут? Останутся сидеть или все-таки встанут просто потому, что покойного президента могут позволить себе не бояться и не уважать с такой же силой и страстью, с какой ловят каждое слово живого?
Странно, но коммунистов я не видел. Не было ни их лидеров, ни членов их фракции в Госдуме. Геннадий Зюганов был, видимо, еще на Кубе с товарищеским визитом, хотя и оттуда он накануне смог докричаться до Москвы и рассказать, что хороших слов для него нет, а плохие он говорить не хочет. И он тут же продолжил: «Годы правления этого человека обернулись для России большой бедой и большим горем для миллионов людей». В устах Геннадия Зюганова это был, видимо, комплимент.
Ознакомительная версия.
