Осознав смысл содержания доклада, многие люди возмущались Хрущевым. Развенчание Сталина, имя которого было связано у миллионов советских людей с самым дорогим, было сделано Хрущевым столь грубо, что не могло не оскорбить их чувств. В Грузии, где доклад Хрущева был воспринят, помимо прочего, и как посягательство на память великого сына грузинского народа, произошли массовые митинги и демонстрации в защиту Сталина, которые усмиряли вооруженные силы. Десятки человек были убиты, сотни — ранены.
Хотя в других городах страны подобных выступлений не было, неприятие доклада Хрущева выразилось в ходе первомайских торжеств, когда повсеместно в праздничных колоннах несли портреты Сталина. То же самое происходило и на Красной площади. Демонстранты проходили под трибуной Мавзолея Ленина — Сталина, на которой стояли Хрущев и другие руководители, держа в руках знамена с изображениями Сталина. Эти проявления любви к Сталину до крайней степени раздражали Хрущева. На приеме, состоявшемся 1 мая 1956 года, Хрущев произнес тосты, в которых яростно атаковал Сталина.
В это время многие советские люди, оказавшись перед выбором, кому верить: Сталину или Хрущеву, отказывались теперь верить любым руководителям страны. Доклад Хрущева усилил настроения цинизма и неверия, дал мощный импульс процессам моральной и идейной эрозии советского общества. Этим активно воспользовалась западная пропаганда, которая велась против нашей страны. Теперь западные радиоголоса вызывали больше доверия, поскольку они могли утверждать, что Хрущев, в сущности, повторил многие из обвинений, которые они выдвигали против советской власти с первых же лет «холодной войны».
Особенно усилилось влияние западной пропаганды на социалистические страны Европы. Авторы радиопередач указывали на то, что руководители этих стран были поставлены у власти Сталиным, а существовавшие там порядки мало чем отличаются от тех, что были установлены при Сталине в СССР. Начиная с весны 1956 года началось брожение в этих странах, особенно в Польше и Венгрии. В Будапеште в литературном клубе Петефи зазвучали призывы к смене правительства. 28 июня 1956 года требования перемен привели к волнениям в Познани, сопровождавшимся столкновениями с полицией.
Доклад Хрущева подорвал политические позиции многих руководителей коммунистических партий земного шара. Они должны были дать объяснения рядовым коммунистам, почему они прежде прославляли Сталина, а теперь стали обвинять его во всевозможных грехах. В этих условиях некоторые из них, как, например, руководитель мощной Коммунистической партии Италии Пальмиро Тольятти, старались отмежеваться от советского руководства. Тольятти ставил вопрос о «некоторых формах перерождения» советского общества. Руководство же Коммунистической партии Китая, на словах поддержав критику Сталина, на деле было крайне недовольно докладом Хрущева.
Неоднозначная реакция международного коммунистического движения, брожение в социалистических странах Европы, события в Грузии, вторичный провал попыток вернуть Югославию в социалистический лагерь в ходе визита Тито в СССР в июне 1956 года заставили руководство страны искать ответы на проблемы, порожденные докладом Хрущева. 30 июня 1956 года было опубликовано постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», в котором, в отличие от доклада Хрущева, не говорилось о негативных чертах характера Сталина, как первопричине беззаконных репрессий. Вместо этого на первый план выступило традиционное для коммунистов всех стран объяснение: Сталин допустил отступления от марксизма-ленинизма. В постановлении вновь приводились слова Карла Маркса, обращенные к Вильгельму Блосу. (И это лишь свидетельствовало о том, что основоположники марксизма не занимались глубоко вопросом о роли личности в истории.)
Указывалось, что «Сталин повинен во многих беззакониях, которые совершались особенно в последний период его жизни». Однако это обвинение в адрес Сталина существенно смягчалось следовавшим за ним заявлением о том, что «советские люди Знали Сталина, как человека, который выступает всегда в защиту СССР от происков врагов, борется за дело социализма». Подводя итог этим противоречивым рассуждениям, авторы постановления делали вывод: «В этом состояла трагедия Сталина. Но все это вместе с тем затрудняло и борьбу против совершавшихся тогда беззаконий, ибо успехи строительства социализма, укрепления СССР в обстановке культа личности приписывались Сталину». В постановлении подчеркивалось, что успехи, достигнутые Советской страной, «создавали такую атмосферу, когда отдельные ошибки и недостатки казались на фоне громадных успехов менее значительными, а отрицательные последствия этих ошибок быстро возмещались колоссально нараставшими жизненными силами партии и советского общества».
Постановление, построенное на туманных, противоречивых аргументах, не смогло остановить центробежных сил, развязанных реакцией на доклад Хрущева. Резкое обострение польско-советских отношений в октябре 1956 года после избрания нового руководства польских коммунистов во главе с В. Гомулкой, восстание в Венгрии, едва не приведшее к развязыванию войны в Европе, показали, что следствием «десталинизации», развернутой Хрущевым, стал тяжелый кризис в социалистическом лагере. Пытаясь снасти положение, Хрущев совершил в конце октября — начале ноября 1956 года молниеносные визиты в социалистические страны. В ходе своих переговоров с Тито Хрущев был явно растерян. Он говорил: «Люди будут говорить, что пока был Сталин, все слушались, не было никаких потрясений, а сейчас, после того, как «они» пришли к власти, Россия потерпела поражение и потеряла Венгрию».
Для многих людей становилось ясно, что гибель венгров и советских людей в ходе подавления венгерского восстания 1956 года — это прямое следствие доклада Хрущева и его взбалмошных, непродуманных действий. Следствием же волнений в Венгрии и Польше стали усилия СССР по оказанию срочной экономической помощи этим странам. На эти цели было выделено не менее миллиарда долларов. При этом на такую же сумму была сокращена советская помощь Китаю, что не могло не вызвать раздражения правительства этой страны. В середине 1957 года руководители Китая объявили о необходимости «полагаться на собственные силы», не рассчитывая на помощь «других стран». И в этом также проявлялись последствия доклада Хрущева.
Кажется, что Хрущев осознал опасные последствия своего доклада. В своих мемуарах Хрущев писал: «Решаясь на приход оттепели и идя на нее сознательно, руководство СССР, в их числе и я, одновременно побаивались ее: как бы из-за нее не наступило половодье, которое захлестнет нас и с которым нам будет трудно справиться… Мы боялись лишиться прежних возможностей управления страной, сдерживая рост настроений, неугодных с точки зрения руководства. Не то пошел бы такой вал, который бы все снес на своем пути».
Глава 7
Зигзаги Хрущева в оценках Сталина
Вскоре Хрущев начал фактически отрекаться от положений антисталинского доклада. Во время приема в китайском посольстве в честь Чжоу Эньлая 17 января 1957 года Хрущев заявил: «В последнее время на Западе нас обвиняют в том, что мы «сталинисты». В ответ на это мы уже не раз заявляли, что в нашем понимании «сталинист», как и сам Сталин, неотделимы от великого звания коммуниста. Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом. Мы критиковали за некоторые отклонения, отрицательные качества и ошибки Сталина… Но, даже совершая ошибки, нарушения законности, Сталин был глубоко убежден в том, что он делает это в интересах защиты завоеваний революции, дела социализма. В этом состояла трагедия Сталина. В основном же, в главном, — а основное и главное для марксистов-ленинцев это защита интересов рабочего класса, дела социализма, борьба с врагами марксизма-ленинизма, — в этом основном и главном, как говорится, дай Бог, чтобы каждый коммунист умел так бороться, как боролся Сталин. (Бурные аплодисменты).
Противники коммунизма нарочито изобрели слово «сталинист» и пытаются сделать его ругательным. Для всех нас, марксистов-ленинцев, посвятивших свою жизнь революционной борьбе за интересы рабочего класса и его боевого авангарда — ленинской партии, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма. Поэтому каждый из нас, членов Коммунистической партии Советского Союза, хочет быть верным делу марксизма-ленинизма, делу борьбы за интересы рабочего класса, так, как был верен этому делу Сталин. (Аплодисменты).
Враги коммунизма пытались ухватиться за нашу критику недостатков и ошибок Сталина, использовать эту критику в своих целях. Они хотели направить критику культа личности Сталина против основ нашего строя, против основ марксизма-ленинизма, но из этого ничего не вышло и не выйдет, господа! Вам не удастся сделать этого, как не удастся увидеть без зеркала ваших ушей! (Аплодисменты.)» Таким образом, Хрущев с опозданием «уравновесил» свою критику Сталина признанием его заслуг, как того и требовали Молотов, Каганович и Ворошилов до зачтения им антисталинского доклада.
