не считаю, – говорит жена. – Русские – это вот русичи, которые жившие вот здесь, жившие, а не приехавшие. Ведь они, приехавшие, без корней <…> черные <…> пытаются поработить именно пермяков. Получается, что мы на них работаем. Больно, обидно». А вот рассуждения молодого журналиста-фрилансера: «Есть русские за пределами России, а есть россияне, но не русские. Лично для меня как „свои“ воспринимаются скорее первые, чем вторые, и, грубо говоря, между россиянином, давайте к черту политкорректность, Абдул Саламом и русским, проживающим где-нибудь в Макеевке, для меня ближе тот, который из Макеевки, несмотря на то что он отделен от меня государственной границей».
Отдельный случай Татарстана [70]
Республика Татарстан отличается от всех других случаев тем, что здесь межэтнические различия проявлены гораздо сильнее поколенческих, классовых или гендерных. В силу своего статуса национальной республики, созданной еще в СССР, – со всеми нюансами, – регион пестрит активистами, предпринимающими активные действия для развития каждый своей группы. Групп этих в Татарстане множество: татарские и русские этнические националисты, имперцы, православные националисты и другие. Кроме того, этничность и региональная идентификация в нарративах возникали здесь чаще, чем рассуждения об общероссийском патриотизме.
Это объясняется и этнической специфичностью республики, и ее историей. После обретения РСФСР существенной автономии от союзного центра, а затем и распада Советского Союза, в первые годы становления правил взаимоотношений между новым федеральным центром и регионами Татарстан являлся несомненным лидером в борьбе за особые привилегии и широкую автономию, задавая тон остальным. В этой борьбе Минтимеру Шаймиеву, республиканскому лидеру, помогло наличие в республике сильного националистического движения, активисты которого выдвигали лозунги полной независимости. Благодаря возможности давления на федеральный центр более десяти лет Татарстан мог проводить во многом самостоятельную политику. Несмотря на то что этнические татары не составляли в республике подавляющего большинства, произошла явная «этнизация» руководящих кадров: первые административные посты в республике занимали и занимают в основном татары. Этническая диспропорция отражена и в Госсовете Татарстана, где на протяжении всех 1990-х татар было не менее двух третей. Такая тенденция сохранилась и в 2000-х. Имелись и другие привилегии, в частности начальное и среднее и даже – по некоторым специальностям – высшее образование на татарском языке; развитие и государственная поддержка культурных и религиозных центров; финансовые дотации и использование административного ресурса для развития культурных и социальных инициатив татар. Многие важные решения в регионе также принимались исходя из интересов не всего населения республики, а «титульной группы». Этот период позволил вырастить новое поколение, для значительной части которого этническая идентификация стала преобладающей [71].
В Казани подавляющее большинство респондентов приветствует то, что они называют «мультикультурализмом» или «многонациональностью». Межэтническая толерантность называется основной причиной гордости за республику. При этом больше респондентов, чем в других городах (но все же не большинство), четко позиционируют себя как принадлежащих к той или иной этнической или культурной группе, будь то татары или русские. Они переживают за сохранность культуры и традиций своей группы, а часть респондентов предпринимает активные действия для обеспечения сохранности или развития этнической культуры.
Татарский патриотизм
Татарский патриотизм или национализм в республике существует в двух основных формах – официальный (разрешенный) и оппозиционный (репрессируемый). По своей сути и текущим целям две эти разновидности патриотизма/национализма отличаются мало. Такие организации, как Всемирный форум татарской молодежи и Всемирный конгресс татар, курирующие татарские диаспоры внутри страны и по всему миру, поддерживаются правительством республики: они получают офисные помещения. Действует и система грантовой (финансовой) поддержки различных инициируемых и проводимых ими мероприятий культурного характера. Отметим, что на обе организации приходится всего три штатные ставки. Оппозиционных неформальных организаций и групп также несколько. С одной стороны, они различаются идеологически, продвигая идеи в диапазоне от провозглашения независимости Татарстана до создания союзной Волго-Уральской республики и реализации таким образом федеративного устройства РФ в полной мере. Интервью, однако, показали, что сторонники этих организаций склонны смешивать различные позиции.
В первую очередь необходимо отметить, что законодательство, имеющее репрессивный характер в том, что касается «сохранения целостности страны», влияет на формулировку целей и задач деятельности оппозиционных организаций и, видимо, на открытость информантов в интервью.
Естественно, ужесточение российского законодательства вынуждает нас, так скажем, видоизменить наши некоторые цели, то есть мы теперь не говорим прямо напрямую «независимость» там и так далее. Хотя это подразумевается и будет подразумеваться, то есть татары никогда не откажутся от идеи национальной независимости. Но сейчас мы говорим, что идеи нашей организации – это, во-первых, защита прав и законных интересов татарского народа, то есть защита татарского языка, то есть мы требуем открытия национальных школ, телевидения, введения татарского языка во все сферы жизнедеятельности Татарстана. Второе – это защита прав и законных интересов мусульман, то есть мы татары – мы мусульмане <…>. И третье, естественно, мы, татары, – часть тюркского мира, естественно, поэтому мы стоим на позициях того, чтобы тюркские народы объединялись в культурном плане, в экономическом плане, в ином плане, поэтому мы стремимся к объединению и популяризации тюркского единства и не просто тюркского – рядом с нами живут еще финно-угорские народы: марийцы, удмурты, мордва. Естественно, мы должны их поддерживать. Поэтому наша организация ставит цель поддержки и солидарности этим народам в том числе <…> На данном этапе, так скажем, ввиду тяжелого положения и сильнейших репрессий организация занимается в основном просветительской деятельностью… (Казань, активист татарской националистической организации, татарин, М, 30 лет).
Какая-либо публичная активность внесистемных татарских националистов, – например, организация съездов, – пресекается местными правоохранительными органами прямо или косвенно (например, внезапным отключением электричества в здании). Разумеется, пресекается и протестная активность: «Или мы, например, выходили в поддержку крымских татар на одиночные пикеты – тоже штрафовали, каждый по десять тысяч рублей» (тот же активист). Один из активистов привлечен к уголовной ответственности за публичное осуждение присоединения Крыма и отбывает трехлетнее наказание в местах лишения свободы. Применяются репрессии и непосредственно к организаторам национального движения. Республиканские власти не только не поддерживают его, а, наоборот, чинят препятствия.
Конечно, есть и «системные» активисты татарского национального движения, в основном молодежь. Они не встречают в своей деятельности больших препятствий, а также получают финансовую помощь, в том числе потому, что их проекты касаются исключительно молодежной культуры, городской среды и образования. Татарские активисты отмечают, что их деятельность вызывает симпатии у жителей республики и представителей татарской диаспоры, и эта симпатия растет.
Очень много отзывов, например, и в интернете приходит, и мне в личку пишут благодарности там… И это не мои слова, это отмечают даже
