НЭС, тогда возглавлявшийся Робертом Рубином, решил, что это ― недостаточно важная проблема, чтобы докладывать о ней президенту. Однако истинной причиной этого было слишком уж очевидное раздражение. Принуждение Кореи к ускоренной либерализации не привело бы к созданию значительного числа рабочих мест в Америке и вряд ли существенно увеличило бы американский ВВП. Ни одна схема либерализации не получила бы достаточно высокого рейтинга в нашей системе приоритетов{18}. Но что еще хуже, не было даже ясности по вопросу, выиграет ли Америка вообще что-нибудь, а то, что Корея может проиграть, было очевидно. Министерство финансов США, напротив, утверждало, что ни то, ни другое неверно, что либерализация выгодна Соединенным Штатам и что она не приведет к дестабилизации. Его точка зрения возобладала. При заключительном анализе такие проблемы относятся к компетенции министерства финансов, и было бы очень неожиданно, если бы его мнение было отвергнуто. Тот факт, что полемика шла за закрытыми дверями, означал, что другие голоса не могли быть услышаны. Если бы они все же были услышаны, если бы в Америке существовала большая прозрачность принятия решений, итог был бы другим. Вместо этого министерство финансов победило, а Соединенные Штаты, Корея и глобальная экономика проиграли. Министерство финансов, наверное, будет утверждать, что решение о либерализации само по себе не было ошибочным, но проводилась она неправильно. Но именно об этом и предупреждал Совет экономических консультантов, полагавший, что поспешная либерализация будет проведена плохо.
Остается мало сомнений в том, что политика МВФ и министерства финансов способствовала созданию фона, на котором возрастала вероятность кризисов. Иногда это делалось путем навязывания неоправданно быстрого темпа либерализации финансового и капитального рынков. Но самые крупные ошибки МВФ и министерство финансов допустили в своих первых ответных мерах на кризис. По большинству этих ошибок, которые будут названы ниже, сейчас существует широкое единство мнений. Исключение составляет кредитно-денежная политика.
Представляется, что МВФ с самого начала поставил неверный диагноз проблемы. Ему приходилось иметь дело с кризисами в Латинской Америке, вызванными расточительным расходованием государственных средств и безответственной кредитно-денежной политикой, что вело к огромным бюджетным дефицитам и высокому уровню инфляции. И хотя нельзя сказать, что Фонд справлялся с этими кризисами хорошо ― регион пережил десятилетие стагнации после осуществления так называемых успешных программ МВФ, и даже кредиторы в конечном счете понесли большие потери, ― но по крайней мере «план игры» имел свою внутреннюю логику. Восточная Азия существенно отличалась от Латинской Америки; правительства имели бюджетный профицит, и экономике благоприятствовал низкий уровень инфляции, при этом, однако, корпорации находились в состоянии глубокой задолженности.
Диагнозы этих двух регионов различаются в двух отношениях. Во-первых, в условиях высокого уровня инфляции в Латинской Америке была необходимость в сокращении избыточного спроса. Перед лицом надвигающегося кризиса в Восточной Азии проблемы избыточного спроса не было, там была проблема недостаточного спроса. Подавление спроса могло только ухудшить ситуацию.
Во-вторых, в ситуации, когда фирмы имеют низкий уровень задолженности, высокие процентные ставки хотя и болезненны, но тем не менее терпимы. Однако при высоких уровнях задолженности введение высоких процентных ставок, даже на короткий период, равносильно для многих фирм, а в конечном счете и для экономики в целом смертному приговору.
Действительно, хотя азиатские экономики имели ряд слабых мест, которые требовалось укрепить, они были ничем не хуже, чем экономики многих других стран, и, разумеется, вовсе не в таком плохом состоянии, как считал МВФ. Быстрое восстановление Кореи и Малайзии показало, что по большому счету этот кризис не отличался от десятков рецессий, терзавших рыночную экономику развитых промышленных стран на протяжении двухсот лет существования капитализма. В странах Восточной Азии был не только впечатляющий экономический рост, который мы уже отмечали раньше, но и число спадов за предшествовавшие три десятилетия было меньше, чем в любой из передовых промышленных стран. Две азиатские страны имели отрицательный рост только на протяжении одного года; две другие вообще не пережили ни одной рецессии за тридцать лет. По этим и другим параметрам Восточная Азия заслужила скорее похвалы, чем порицания; и если Восточная Азия была уязвимой, то это была вновь приобретенная уязвимость- преимущественно в результате либерализации рынков капитала и финансов, вину за которую МВФ частично несет сам.
ГУВЕРОВСКАЯ[34] ОГРАНИЧИТЕЛЬНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ― АНОМАЛИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
На протяжении более чем семидесяти лет существует стандартный рецепт для страны, переживающей сильный экономический спад. Государство должно стимулировать совокупный спрос мерами либо кредитно-денежной, либо фискальной политики: снизить налоги, увеличить расходы или смягчить кредитно-денежную политику. Когда я был председателем Совета экономических консультантов, моей целью являлось поддержание экономики на уровне полной занятости и максимизация темпов долговременного роста. Находясь на службе во Всемирном банке, я подходил к проблемам стран Восточной Азии с тех же позиций, оценивая мероприятия так, чтобы выбрать наиболее перспективные как в краткосрочном, так и в долгосрочном плане. Кризис в Восточной Азии с очевидностью грозил перерасти в большой экономический спад и требовал стимулирующих мер. МВФ выдвинул прямо противоположный курс, и последствия оказались такими же, как предсказывалось.
К моменту начала кризиса Восточная Азия в общих чертах удерживала макробаланс ― с низким инфляционным давлением и сбалансированными или профицитными госбюджетами. Отсюда вытекало два важных следствия. Во-первых, обвал валютного курса и фондовой биржи, прорыв спекулятивных «мыльных пузырей» в области недвижимости, сопровождаемые падением инвестиций и потребления, неизбежно повлекут за собой рецессию. Во-вторых, коллапс экономики вызовет коллапс налоговых доходов и создаст бюджетный дефицит. Никогда еще со времен Герберта Гувера серьезные экономисты не считали, что нужно концентрировать внимание на фактическом, а не на структурном дефиците, который возник бы, если бы экономика работала на уровне полной занятости. Но МВФ настаивал именно на борьбе с фактическим дефицитом.
Сегодня МВФ признает, что рекомендованная им для применения во время кризиса фискальная политика была излишне «экономной»{19}. Эта политика сделала рецессию более глубокой, чем она могла бы оказаться. Тем не менее первый заместитель директора-распорядителя МВФ Стэнли Фишер писал в «Файнэншл таймс», защищая политику МВФ, что во время кризиса все, что МВФ требовал от стран, сводилось к сбалансированному бюджету{20}.
Я всегда остро воспринимал полемику вокруг сбалансированного бюджета. Будучи в составе Совета экономических консультантов, мне пришлось наблюдать одну из главных битв, развернувшуюся вокруг поправки к конституции о сбалансированном бюджете. Эта поправка требовала, чтобы федеральное правительство ограничивало свои расходы своими доходами. Мы и министерство финансов были против нее, поскольку были убеждены, что это ― плохая экономическая политика. В случае рецессии она затруднила бы использование фискальной политики для обеспечения перехода к оживлению. Когда экономика попадает в рецессию, налоговые доходы падают, и эта поправка потребовала бы сокращения государственных расходов (или повышения налоговых ставок), что сбрасывало бы экономику в еще более глубокую депрессию.
Принятие данной поправки означало бы, что государство снимает с себя одну из своих главных обязанностей, а именно поддержание экономики в состоянии полной занятости. Но, несмотря на то что экспансионистская фискальная политика является одним из немногих инструментов борьбы с рецессией и несмотря на оппозицию администрации президента поправке о сбалансированности бюджета, министерство финансов США и МВФ предлагали эквивалент этой поправки Таиланду, Корее и другим странам Восточной Азии.
Из всех ошибок МВФ, совершенных в Восточной Азии во время распространения по региону кризиса от одной страны к другой в 1997 и 1998 гг., наиболее трудно постижимой представляется неспособность Фонда осознать взаимное влияние, которое оказывали друг на друга политические мероприятия, проводимые в разных странах. Ограничительная экономическая политика, осуществлявшаяся в одной стране, не только ввергала в депрессию эту страну, но и оказывала негативное воздействие на ее соседей. Продолжая выступать за политику ограничений, МВФ усугублял распространение спада и заражал им одну страну за другой. По мере ослабления своей экономики страна сокращала импорт из стран-соседей и тянула их за собой в депрессию.
