«Господин спикер!», «Посторонние, шляпы долой!» — разносится эхом по коридорам палаты общин каждый день в 14.30 с понедельника по четверг и в 9–30 по пятницам. Спикер медленно, с чувством собственного достоинства шествует из своей резиденции в Вестминстерском дворце по Библиотечному коридору через Верхний зал ожидания в Центральный зал, обычно заполненный посетителями, оттуда в зал для депутатов и наконец входит в палату. Когда спикер проходит через зал для депутатов, рассыльные выстраиваются в шеренги по обе стороны от процессии, а депутаты стоят тихо, пока спикер не войдет в палату. Как только раздается восклицание: «Спикер на молитве!», жужжание голосов в зале депутатов возобновляется.
В процессию спикера входят привратник, носящий нагрудный знак королевского гонца 1755 года, парламентский пристав, несущий булаву, сам спикер, паж, несущий шлейф, священник и секретарь. Спикер одет в черный придворный костюм с льняной отделкой, а поверх него надевает черную шелковую мантию со шлейфом; на голове у него длинный серый завитой парик и треуголка. Этот костюм, как однажды выразился виконт Тонипанди, бывший спикер Томас, «Джон Уэсли[28] признал бы сразу». По его мнению, придворный костюм сам по себе дисциплинирует.
По торжественным случаям, например на церемонии открытия парламента, спикер надевает мантию из черного атласа, шитую золотом, с золотым галуном на вороте и рукавах. Заместители спикера одеты в смокинги, за исключением, разумеется, женщин — никто не позаботился о том, чтобы придумать для них особый дисциплинирующий костюм! Джин Харви Андерсон, бывшая заместителем председателя бюджетной комиссии с 1970 по 1973 год, однажды сказала в интервью «Таймс», что носила «исполнительную» одежду. Бетти Бутройд, первая лейбористка, назначенная заместителем спикера в июле 1987 года, тоже носит обычный строгий костюм. Вскоре после ее назначения один озадаченный депутат спросил ее, как к ней обращаться. Та поднялась с кресла спикера и твердо ответила: «Называйте меня «мадам»».
В зале заседаний булаву кладут на стол против кресла спикера. Спикер и священник занимают свои места, последний говорит: «Помолимся», и оба становятся на колени на скамеечки для молитвы; депутаты остаются стоять, но расходятся по своим местам. Обычно эта церемония проводится со строжайшим соблюдением ритуала, однако 11 января 1988 года она была прервана из-за протеста одного депутата. Депутат Джон Хьюз вмешался, настаивая на срочном рассмотрении дела одного младенца из Ковентри, ожидающего операции на сердце. Его слова прозвучали на фоне всеобщей обеспокоенности по поводу недостаточного финансирования государственной системы здравоохранения и, следовательно, откладывания операций. Спикер «указал» на него за такое беспрецедентное поведение, и палата поддержала его решение 152 голосами против 23-Хьюза удалили из парламента на пять дней.
Молитвы стали частью рабочего дня еще в XVI веке. Сэр Уиллоби д’Юз записал в своем «Дневнике палаты общин» о решении, принятом по предложению спикера Кристофера Рэя 4 апреля 1571 года, о том, что «в палате каждый день следует читать литанию во весь срок этого парламента, как было принято в предыдущем, а также читаемую господином спикером молитву, которую он сочтет подходящей для момента, начиная каждый день в восемь часов утра». Любой депутат, пришедший в палату после чтения молитв, должен уплатить «четыре пенса в виде пожертвований для бедных». Сегодня за прогул молитв нет установленного штрафа, однако неясно, когда от него отказались и сколько денег всего было пожертвовано «в пользу бедных».
После молитв спикер садится в кресло и призывает палату: «К порядку!» Обе команды с передних скамей, которые обычно дожидаются за дверью за креслом спикера, входят шеренгой и занимают свои места. Гражданские служащие усаживаются в отведенном для них месте. Посетители заполняют галерею для публики. Ежедневное сражение между правительством и оппозицией скоро начнется. Но прежде спикер или, при определенных обстоятельствах, один из главных парламентских координаторов сделает несколько официальных объявлений. Такие объявления — необычное дело, но если их нужно сделать, то до начала «правительственного часа».
Речь может идти о смерти какого-нибудь депутата или, что бывает реже, о его отставке. Если депутатское кресло освобождается по одной из этих двух причин, главный парламентский координатор партии, к которой принадлежал данный депутат, выдвигает предложение о проведении довыборов. Обычно депутатское место не пустует больше трех-четырех месяцев — это в большей степени обычай, чем закон. Иногда постановление о довыборах может быть предложено рядовым депутатом и поставлено на обсуждение, поскольку оно принадлежит к «обсуждаемым» вопросам. Самым необычным постановлением было то, что предложил сэр Питер Эмери, председатель специального комитета по процедуре — о проведении 15 довыборов в связи с отставкой депутатов от Ольстера в январе 1986 года. По этому вопросу можно было бы провести 15 отдельных дебатов, однако его приняли целиком.
Деннис Скиннер внес 7 июня 1985 года проект постановления о довыборах в валлийских округах Брекон и Рэднор. Ему удалось назначить прения по постановлению на пятницу — день частных законопроектов, — договорившись со спикером о том, что этот вопрос будет стоять первым на повестке дня. В связи с этим Энок Пауэлл, на чей законопроект о запрете исследований на человеческих эмбрионах (Закон о защите нерожденных детей) не хватило времени, подбил Эндрю Боудена, которому выпало по жребию выступать в этот день, вновь внести этот законопроект. Однако стойкие депутаты с легкостью могут проговорить о довыборах с 9–30 до 14.30, так что от законопроекта Энока Пауэлла на эту сессию избавились. Как выразился Деннис Скиннер, результатом стала «прогулка парламента по прекрасным местам Среднего Уэльса».
Спикер также может попросить клерка зачитать названия частных законопроектов (см. главу десятую), назначенных к рассмотрению в этот день. Частные законопроекты могут к тому времени уже пройти через все необходимые стадии рассмотрения в разные дни, если они не вызывают споров. Если какой-нибудь депутат крикнет «Возражаю», законопроект отложат до следующего дня. Частные законопроекты можно долго откладывать таким способом, которым часто намеренно пользуются депутаты, чтобы вопросы, поднимаемые в законопроекте, действительно обсуждались.
Все это занимает 2–3 минуты; согласно регламенту, устные вопросы должны начаться не позднее 14–45. «Правительственный час» продолжается до 15–30 и может затянуться до 15.50–16.00 из-за частных замечаний (см. главу седьмую).
После «правительственного часа»
Когда все вопросы заданы, правительство может сделать заявление. Некоторые такие заявления связаны с участием министров, включая премьера, в международных встречах или саммитах, например в совещании Европейского совета министров, встречах министров стран НАТО или Британского содружества и т. д. Правительство может выдвинуть политическую инициативу, например, о помощи бедным городским районам или об изменениях в системе социального страхования, об ответных мерах после теракта или о важном международном событии, например американской бомбардировке Ливии.
О решении выступить с заявлением депутатам сообщается в 13.00 того же дня. Депутаты могут узнать о предстоящем заявлении, только увидев объявление на экранах внутреннего телевидения, расставленных во всех помещениях и многих коридорах палаты. Некоторые заявления, например по кризисным ситуациям типа терактов, вполне ожидаемы, так что оппозиция успевает подготовиться. Иногда оппозиция может побудить правительство сделать заявление по необычным каналам утром того дня, когда состоится выступление. Бывает, что заявления делают неожиданно. «Переднескамеечники» от оппозиции собираются тогда около 15.00 и ждут копию заявления, которую правительство обычно предоставляет в распоряжение лидеров обеих партий примерно через полчаса после того, как заявление было зачитано. Представители «переднескамеечников» из палаты лордов присоединяются к своим коллегам из палаты общин, чтобы согласовать линию поведения. Заявления делают одновременно в обеих палатах уполномоченные министры или премьер-министр, так что перед этим им важно посовещаться. Ответ на заявление сначала поступает от представителя оппозиции, задающего ряд вопросов, а затем другие депутаты задают дополнительные вопросы. Рядовые парламентарии не могут иметь перед глазами текст заявления, и им приходится реагировать на зачастую длинные и сложные фразы, услышанные из уст министра. К вящей своей досаде, они видят, как копии заявления распространяют на галерее для прессы. При таких условиях, конечно, нелегко задавать дельные вопросы.
