Так, Финляндия вступила в заключительный пятый этап процесса выхода из войны. Ее положение в это время характеризовалось все большим нарастанием движения за мир среди населения и вооруженных сил, а также усилением внешнеполитической изоляции. Ясно было и то, что, после сделанного заявления Маннергейма во время беседы с Кейтелем, Германия могла бы предпринять самые крайние меры воздействия, не исключавшие и использование войск, находящихся на финской территории.
В этой обстановке промедление с решением вопроса о выходе из войны было для Финляндии крайне опасным. 24 августа финский посланник в Швеции Грипенберг, вызванный в Хельсинки, получил указание передать в Стокгольме обращение к Советскому Союзу с просьбой принять делегацию Финляндии для ведения мирных переговоров в Москве. Грипенберг сразу же на следующий день вручил Коллонтай указанное обращение и устно уведомил ее о том, что Финляндия больше не считает себя связанной соглашением с Германией, которое было подписано Рюти.
Ответ советского правительства был передан через Коллонтай финскому руководству 29 августа. В нем выражалось согласие принять делегацию Финляндии в Москве, но необходимым для этого условием являлось публичное заявление с финской стороны о своем разрыве с Германией, и, второе, чтобы немецкие войска были выведены с финской территории до 15 сентября. В противном случае оставшиеся гитлеровские воинские части должны были быть пленены.[442]
Однако финляндское правительство, считавшее чрезвычайно сложным решение вопроса об изгнании немецких войск, обратилось к Коллонтай с просьбой, чтобы полученный Финляндией ответ советского руководства был детализирован. В последовавшем затем 31 августа пояснении сообщалось, что Финляндия должна официально объявить о разрыве отношений с Германией, а выезд финской делегации в Москву можно осуществить, приступив одновременно к разоружению немецких войск.
Но видно было, что финское правительство хотело отсрочить принятие решения относительно разрыва отношений с Германией. Что это означало: опасение каких-либо действий со стороны немецких войск в Лапландии или, быть может, были другие соображения? Во всяком случае, в личном послании Маннергейма советскому правительству 1 сентября высказывалась мысль о целесообразности несколько отложить разрыв Финляндии с Германией. Но вместе с тем он предлагал прекратить сразу военные действия между финскими и советскими войсками и начать переговоры.[443]
2 сентября на закрытом заседании парламента правительство Хакцеля поставило вопрос о выходе страны из войны. Большинство депутатов поддержало это предложение. Таким образом, дело стало за практическим осуществлением принятого решения.
В тот же день Маннергейм уведомил об этом Гитлера, а немецкому посланнику в Хельсинки Блюхеру и соответствующим военным представителям было предложено, чтобы германские войска в двухнедельный срок покинули Финляндию. В речи по радио, произнесенной поздно ночью, премьер-министр Финляндии Хакцель официально сообщил о принятом в парламенте решении выйти из войны и о требовании, чтобы немецкие войска покинули страну. Однако глава правительства ничего не говорил о разрыве отношений с Германией. Так и осталось до сих пор не ясным, почему это так было сделано.
Советский Союз не склонен был недооценивать серьезность выполнения Финляндией требования о разрыве с Германией, и настаивал на том, чтобы вопрос о принятии соответствующих мер против немецких войск, находившихся на финской территории, решался без промедления. В ответе, переданном из Москвы в Хельсинки 3 сентября, подтверждались прежние требования советского правительства. Добавлялось лишь, что если у финнов возникнут сложности с изгнанием немецких войск, то Советская Армия сможет оказать помощь в этом.[444]
4 сентября правительство Финляндии официально заявило о принятии предварительных условий Советского Союза, и в тот же день в 8 часов утра финские войска прекратили военные действия. Через сутки распоряжение о прекращении военных действий с Финляндией было передано также Советским Верховным Главнокомандованием войскам Ленинградского и Карельского фронтов. Теперь, по словам Паасикиви, предстояло «пером восстанавливать то, что было разрушено мечом».
7 сентября финская делегация во главе с премьер-министром А. Хакцелем прибыла в Москву для ведения переговоров. Советскую делегацию возглавил В. М. Молотов, а Великобритания была представлена послом в Москве А. Керром. Однако переговоры начались только 14 сентября. До этого между делегациями СССР и Великобритании согласовывались условия установления мира с Финляндией.
8 проекте соглашения, который был передан финской делегации в первый же день переговоров, содержались три основных группы вопросов: урегулирование проблем, касавшихся межгосударственных отношений Финляндии со странами, находившимися с ней в состоянии войны; меры, которые должна предпринять Финляндия в отношении Германии и ее союзников; вопросы демилитаризации и демократизации Финляндии. С целью контроля над выполнением условий соглашения о мире должна была быть создана Союзная Контрольная Комиссия с местопребыванием ее в Хельсинки.
В ходе переговоров финляндская делегация с трудом приняла предложенный проект соглашения о перемирии, центральное место в котором занимало восстановление положения мирного договора 1940 г. о государственной границе, что имело непосредственное отношение к обеспечению в будущем безопасности Ленинграда. Но вместе с тем на одном из заседаний, 17 сентября, возникла обостренная ситуация, когда вопрос коснулся проблемы прикрытия Ленинграда со стороны Финского залива. Имелось в виду создание советской военно-морской базы в Порккала-Удд вместо той, которая находилась ранее на полуострове Ханко. Глава финской делегации К. Энкель, сменивший на этом посту заболевшего премьер-министра Финляндии А. Хакцеля, хотел добиться исключения вопроса относительно Порккала-Удд. Он прямо сказал, что «не имеет полномочий соглашаться с этим требованием». Тогда Молотов в категорической форме заявил, что «финская делегация может возвращаться вновь в Финляндию, если она не считает возможным продолжать переговоры; можно вообще на этом переговоры прекратить, если финская делегация считает нецелесообразным их продолжать».[445]
В конечном счете, глава советской делегации поставил вопрос о подписании соглашения о перемирии без дальнейшего затягивания переговоров. Конкретно было предложено завершить их к 12 часам 19 сентября. Именно так и было сделано в указанное время. Под соглашением о перемирии поставили свои подписи А. А. Жданов и К. Энкель. То, что с советской стороны эту миссию было поручено выполнять А. А. Жданову, как одному из руководителей обороны Ленинграда, являлось весьма красноречивым. Он же стал и председателем Союзной Контрольной Комиссии, начавшей вскоре свою деятельность в Хельсинки.
Так Финляндия, по словам известного финского политического деятеля И. Хело, «легко вступила в войну, но тяжело шла к миру»[446] и, наконец, достигла решающего рубежа на этом пути. Предстояло теперь финской армии выдворять немецкие войска из страны, вступив в военные действия с ними в Лапландии.
В истории битвы за Ленинград заключенное соглашение о перемирии с Финляндией означало, что война полностью завершилась теперь и к северу от него. Это являлось, несомненно, важным итоговым событием. За ним начинался новый период, знаменовавший собой развитие добрососедства и дружественного сотрудничества обоих соседних народов. Очень хорошо писала об этом в свое время финская газета «Хямеен Юхтейстюэ»: «Соглашение о перемирии послужило началом новому, самому светлому периоду в жизни финского народа. С этого времени начался период мира и дружественной политики».[447]
В архиве финляндского президента Р. Рюти содержится перевод на финский язык статьи, датированной 23 марта 1944 г., английской газеты «Дейли Мейл». В этой статье идет речь об истории России в Прибалтике и ее борьбе в далеком прошлом против поляков, литовцев и шведов за овладение побережьем Балтики, которое русские, в конце концов, захватили в 1721 г. во времена Петра I, и событиях нового времени в этом регионе. Касаясь проблемы безопасности города, основанного Петром I на берегу Невы, и судьбы его в годы Второй мировой войны, автор статьи писал: «Каждый компетентный британский морской офицер может сказать, что для защиты Ленинграда необходимо овладение островами в узкой части Финского залива», а «каждый британский офицер-артиллерист, бесспорно, подтвердит, узнав, что Финляндия использует Карельский перешеек для бомбардировок и блокирования Ленинграда, полную правомерность перемещения финско-русской границы за Выборг на сотню миль от Ленинграда».[448]
