Из центра помогали оборудованием: турбины для ЯГРЭС, драги для Алданских золотых приисков (в 1939 году работало 10 драг, и механизация золотодобычи достигла 31 %), самолеты, радиостанции и другое оборудование, квалифицированными специалистами, помогали в организации геологоразведочных работ, что ускоряло развитие отдаленной республики, не имевшей даже круглогодичной транспортной связи с остальной территорией РСФСР.
Эта подготовка пришлась очень кстати во время войны. Якутия стала одним из поставщиков продовольствия (зерна, мяса, сала, масла), а также рыбы. В 1942 году была создана рыбная промышленность союзного значения, которая за годы войны добыла более 100 тысяч центнеров рыбы ценных пород. Государству было передано более 50 тысяч лошадей, как на укомплектование кавалерийских частей, так и для помощи пострадавшим от оккупации районам. На Якутию приходилось 20 % союзной заготовки пушнины.
В Якутии на Алдане во время войны началась добыча слюды, из которой изготовлялись высококачественные изоляционные материалы для радиоаппаратуры, поскольку другие районы добычи слюды были оккупированы, а месторождение на Байкале уже истощилось. В 1944 году Якутия давала 50 % всей советской слюды. Началась также добыча горного хрусталя, исландского шпата, олова. Угольные шахты обеспечивали топливом суда, идущие по Севморпути, которым доставлялись ленд-лизовские грузы. Наконец, через Якутию по трассе Аляска – Сибирь перегонялись боевые самолеты из США. Всего по этой воздушной трассе прошло 7908 самолетов разных типов.
То есть вклад Якутии в победу над Германией оказался достаточно велик. Но без предварительной подготовки и самого первоначального индустриального развития республики, без предварительного развития образования и культуры сделать это было бы практически невозможно. Якутия – это, пожалуй, наиболее яркий пример в СССР, что может сделать с отсталым регионом правильная национальная политика.
В годы Великой Отечественной войны советская национальная политика прошла суровое испытание вражеской агрессией. Нападение Германии, неудачи на фронте, разгром армий и массовое пленение, блокада Ленинграда и немецкое наступление на Москву поставили Советский Союз в очень тяжелое положение. В этих условиях государственный союз советских республик испытывался на прочность. Германское руководство с первых дней войны делало ставку на национальное разобщение и вражду народов СССР и, в частности, рассчитывало получить поддержку украинцев, белорусов, латышей, литовцев, эстонцев, народов Кавказа, в особенности путем разжигания ненависти против евреев и русских. Гитлеровцы полагали, что Советский Союз изнутри непрочен, что его раздирают на части межнациональные противоречия, и собирались этим воспользоваться.
Сплотиться вокруг русского народа
Как известно, в годы войны советское руководство вело активную пропаганду в духе национального патриотизма, в особенности среди русских, которые были выдвинуты на первое место среди всех остальных народов СССР. Однако Ф. Л. Синицын отмечает, что подобная политика носила сугубо утилитарный характер, в силу того, что уже осенью 1941 года фронт проходил в основном по районам, заселенным русскими, и русские составляли на тот момент основной призывной контингент и основную массу рабочих в промышленности[182]. В конце 1941 года русские составили 73 % населения СССР и 61 % численности армии[183]. Потому в военной пропаганде тема русского национального патриотизма поднималась волнами. Первая волна – июль 1941 – февраль 1942 года, когда положение на фронтах было наиболее тяжелым. С февраля по май 1942 года последовало снижение интенсивности этой пропаганды. Но последующее немецкое наступление на Кавказ снова поставило русский национальный патриотизм в центр внимания. С июня 1942 года началась вторая волна, в которой пропагандой русского патриотизма занялись более основательно. Пост начальника Главного политуправления РККА 12 июня 1942 года занял А. С. Щербаков, сменивший Л. З. Мехлиса (одной из причин отставки Мехлиса был разгром Крымского фронта в мае 1942 года, в котором он был представителем Ставки ВГК). 29 июля 1942 года были учреждены ордена Суворова, Кутузова и Александра Невского. 23 октября 1942 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о введении новых знаков различия – погон. В это время русские составляли костяк численности Красной Армии. Пик был в апреле 1943 года – 65,2 %.
Апофеозом этой политики, вызванной военными условиями, стал роспуск 15 мая 1943 года Коминтерна и введение с 15 марта 1944 года нового государственного гимна СССР вместо «Интернационала».
С января 1944 года в связи с тем, что фронт продвинулся далеко на запад, пропаганда русского национального патриотизма была отодвинута на второй план. Другой причиной изменения политики пропаганды был рост численности украинцев в Красной Армии, с 1,6 % в июле 1943 года до 33,9 % в июле 1944 года. Выросла численность белорусов, эстонцев, латышей, литовцев, поляков. В 1944 году Красная Армия уже завершала освобождение территории СССР, и требовалось разъяснить войскам, в чем состоит цель продолжения войны против Германии вплоть до окончательного сокрушения гитлеровского режима.
Надо отметить, что все это время советское руководство не отступало от идей интернационализма и стремилось, наряду с поднятием роли и боевого духа русского народа, обеспечить сплочение вокруг русского ядра других народов СССР. В это же время проводилась пропаганда патриотизма и среди других народов СССР, проводилась идея о братстве с русским народом и совместной защите своего Отечества. Однако в 1942 году отмечались недостатки в политработе среди бойцов нерусской национальности. 17 сентября 1942 года Главное политуправление Красной Армии издало специальную директиву о работе среди бойцов и командиров нерусской национальности. В 1942–1943 годах в армии издавалось 50 национальных газет, а в военной пропаганде основное место занял призыв крепить боевую дружбу. К этому активно призывались русские. Любой намек на вражду народов тщательно искоренялся из военной пропаганды, из литературных произведений, песен, постановок. В 1944 году появилась концепция советского народа – новой в истории человечества общности людей: «Она объединена единством территории, принципиально новой общей хозяйственной системой, советским строем, какой-то единой новой культурой, несмотря на многочисленность языков. Однако это не нация, а нечто новое и более высокое», – определила советский народ профессор М. В. Нечкина на совещании историков в ЦК ВКП(б) в 1944 году.
Эта политика возымела большой успех, признанный даже гитлеровцами. В «Директиве Рейнхарда» абвера от 26 ноября 1943 года отмечалось, что Сталину удалось добиться небывалого за 20 лет единения народов СССР. «Сейчас весь русский народ борется за сохранение своего свободного Отечества»[184]. Весьма показательное признание, особенно в свете того, что у немцев именно в середине 1943 года нарастал процесс распада их «добровольческих» частей, включая массовое дезертирство, с переходом на сторону Красной Армии и партизан, а также переход на советскую сторону целых подразделений, в частности переход на сторону партизан 1-й русской национальной бригады СС под командованием В. В. Гиля 16 августа 1943 года. Они перебили немецких офицеров, и уже через несколько дней после перехода совершили первые нападения на немецкие части. После такого феноменального предательства гитлеровцам только и оставалось что признавать успехи советской патриотической пропаганды.
По мнению современного немецкого исследователя Герхарда Зимона, советская пропаганда идеи межнационального единства основывалась также на весьма устойчивом представлении части менталитета русских, что в народе, обществе и государстве должен быть консенсус, единство мнений и воли, которое имеет историческое происхождение[185]. Этот своеобразный менталитет, не имеющий аналогов в западном мышлении, полностью соответствовал сталинской идее государственного союза советских республик и единения всех народов в войну вокруг русского народа, ставшего ядром сопротивления гитлеровцам. Потому неудивительно, что идея единения хорошо ложилась на народный менталитет.
Сегодня часто высказывается мнение, что во время Великой Отечественной войны Сталин намеревался превратить СССР в нечто вроде «русской империи». С этим мнением нельзя согласиться. Во-первых, интернационализм, прямо вытекающий из довоенной сталинской национальной политики, никогда не отменялся, хотя в 1941–1944 годах был отодвинут на второй план в пропаганде. Во-вторых, исследование Ф. Л. Синицына ясно показывает, что важнейшей целью было обеспечение высокого боевого духа Красной Армии, в которой русские составляли большинство. Требовалось призвать к напряжению всех сил для борьбы с врагом не только убежденных сторонников Советской власти, но и ту часть русских, которая к ней относилась скептически и даже враждебно. Если бы это русское большинство армии и тыла стало бы испытывать колебания и разногласия, то это могло бы привести к поражению. В целом эта задача была решена. В-третьих, требовалось сохранить и укрепить межнациональное единство народов СССР, чтобы не допустить развала фронта и тыла из-за национальных трений, на что очень рассчитывали гитлеровцы. Советскому руководству было хорошо известно, что в своей пропаганде гитлеровцы пытаются натравить нерусские народы на русских и привлечь национальные меньшинства всевозможными посулами и обещаниями на свою сторону.
