Ознакомительная версия.
Такой вот план — русский, патриотический и чисто конкретный.
2008 г.
Полдень в бункере. Выводы г-на Юргенса
Ну вот, наконец, г-н Юргенс, уходя на выстраданную всей его непростой трудовой биографией заслуженную синекуру в Royal Bank of Scotland, решил на прощанье откровенно объясниться со своим народом напрямую по-русски, а не через иноязычные средства массовой информации.
Выясняется, что народ наш, находящийся в состоянии деквалификации, деградации, люмпенизации и даже дебилизации, — быдло, не созревшее для задуманных Путиным, Медведевым и самим г-ном Юргенсом кардинальных либеральных реформ и модернизации. Может быть, только где-то к 2025 году народец ментально подтянется (непрерывно дебилизируясь?) к среднестатистическому прогрессивному европейцу. Медведев не имеет права забывать об этом. Поэтому лавочка модернизации закрывается. Большего в нынешнем положении сделать невозможно. В провале так и не начавшейся модернизации виноват народ.
Интересно, на каком именно этапе своего духовного и карьерного роста товарищ Юргенс пришел к этим судьбоносным выводам о природе русского человека? Может быть, еще в советские времена, когда представлял по профсоюзной линии самые отсталые пролетарские слои этого народа в Международной организации труда? Действительно, что хорошего можно было подумать о народе, годами покорно содержавшем в Париже таких никчемных дармоедов?
После падения СССР Юргенс не застрелился, как честный коммунист и офицер. За всех за них это сделал один несчастный латышский стрелок. Да еще трех (все по финансовой части) из окна выбросили свои же.
А парижский пролетарий Юргенс немедленно перекинулся на сторону буржуинов и стал одним из видных руководителей российского союза промышленников и предпринимателей. В этом высоком качестве он вот уже два десятилетия вместе с другими, по меткому выражению одного блогера, ничего не предпринимающими предпринимателями и проворовавшимися чиновниками уверенно ведет страну по пути «деквалификации, деградации, люмпенизации и даже дебилизации».
В последние два года выполняет ответственную государственническую миссию — распилив солидный бюджет, доказать невозможность в России модернизации и глубоких реформ и, вылизав при этом до блеска обе тандемные задницы, научно обосновать абсолютную необходимость их дальнейшего пребывания во власти и собственности аж до 2024 года. Пресс-конференция в Интерфаксе 15 сентября доказала, что старый номенклатурный конь тандемных борозд не испортит. Неслучайно и цифирка нужная прозвучала — не раньше 2025 года.
Только не прозвучало там несколько простых вопросов. А почему бы, г-н Юргенс, вам не начать не с каких-то крутых и непопулярных, а с простейших гигиенических реформ? С мытья рук. С тех мер, которые поддержали бы не 7, а 87 процентов граждан России.
С освобождения политических заключенных.
С отмены политической цензуры на телевидении.
С расформирования (в сотрудничестве с правоохранительными органами Великобритании и Швейцарии) преступных, как вы очевидно догадываетесь, организаций Millhouse и Gunvor. (Обсудив предварительно на круглом столе по Первому каналу ТВ показания Абрамовича в королевском суде Лондона и обстоятельства 13-миллиардной сделки Путин — Абрамович по продаже последним государству украденной у государства же компании «Сибнефть».)
И с многого еще, что вы не хуже меня знаете, и в чем вас также поддержало бы громадное большинство населения.
Ах, темные силы мешают? Ну а как же старший государь, мученик на галерах, прикрывающий от этих темных сил молодого наследника? А если он от них не прикрывает, а наоборот, возглавляет эти самые темные силы и, как вы, г-н Юргенс, справедливо заметили в одном из своих интервью, является архитектором этой губительной для страны системы, то почему бы тогда молодому реформатору не уволить его своим указом?
Ах, не может? Ну тогда в чем же провинились 93 процента ваших соотечественников, которых вы и ваши коллеги, рафинированные, европейски просвещенные реформаторы, так оскорбляете своим презрением?
Так кто же у нас в стране быдло, недостойное великих медведевских реформ — 93 процента народа или, может быть, сами реформаторы?
Весна 1993 года была для миллионов людей пиком болезненных потерь и крушений в посткоммунистической ломке. На апрельском референдуме власть не без оснований больше всего опасалась за голосование по второму вопросу — «Одобряете ли вы экономическую политику правительства?». Но не 7 % «маленького, мобильного и совместимого с западным среднего класса», а большинство ответило тогда, несмотря ни на что: да, одобряем. Доверие «косного и отсталого» народа «либеральным» реформаторам было огромным.
Они навсегда потеряли его не из-за тех или иных профессиональных экономических ошибок — ошибки можно было бы простить, и их можно было бы исправить. Они потеряли его прежде всего из-за своего стиля жизни. Мнившие себя аристократами, они почти все поголовно обнаружили в себе неистовую плебейскую страсть немедленного (прямо с министерских кресел) и невиданного обогащения. «Элита» наотрез отказалась быть со своим народом там, где ее народ, к несчастью, был. И остается.
А теперь, заглушая остатки собственной совести, системные либералы по законам психоанализа обвиняют во всех грехах людей, которые им верили и которых они обманули, ограбили и предали.
Путинско-медведевская бригада клептократов по вполне понятным причинам намерена оставаться у власти навсегда. Пожизненно. И заявлено об этом было достаточно ясно: «Не дождетесь!». Рассуждать о желаемом завтра, игнорируя эту реальность и эту катастрофу, не просто методологическая ошибка. Это политическая порнография. С этой бригадой у России просто нет никакого будущего. Юргенс же и прочие «либералы в законе» предлагают себя в роли цивилизованных консультантов бригады — адвокатов мафии.
«Реформаторы»-интеллектуалы, воспитанные в юности на книгах Стругацких, выбрали свое место в полдень — в путинском бункере, вместе с серыми.
2010 г.
Предчувствие конца ельцинско-путинской эпохи породило в последнее время вал работ, докладов, мемуаров об истории российских реформ и итогах прошедшего двадцатилетия. В большинстве из них роль команды Гайдара — Чубайса в создании постсоветской экономической формации в значительной степени преувеличивается как их хулителями, так и восторженными почитателями.
Гораздо реалистичней оценивает ее сам Анатолий Чубайс в своем недавнем очень интересном интервью об истории российских реформ:
«В чем главная претензия российского народа к приватизации? она описывается одним словом: несправедливая. Абсолютно правильная претензия. Наша приватизация была совсем не справедливая…
Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе. Бандиты, секретари обкомов, директора заводов. Они ее и получили. Именно это предотвратило кровь. Потому что если мы попытались бы не отдать им эту собственность, то они бы ее все равно взяли. Только они бы ее взяли вообще без каких-либо легитимных процедур».
Я заменил бы здесь только слова «они бы ее взяли…» на «они уже ее взяли…». Первые миллиардные состояния членов ЦК КПСС начали формироваться уже в 1989-м, когда явилось на свет наше национальное достояние концерн «Газпром» и почти никому в СССР еще не были известны имена Гайдара и Чубайса. Вся перестройка была масштабной спецоперацией номенклатуры по конвертации ее абсолютной коллективной политической власти в огромную индивидуальную экономическую власть ее наиболее выдающихся представителей. Младореформаторам действительно оставалось только легитимизировать в основном уже сложившееся распределение собственности.
Но термин «номенклатурная приватизация», впервые возникший еще при анализе центральноевропейских реалий (Польша, Чехия) конца 80-х годов, далеко не отражает всей сути происходивших в России явлений.
Номенклатурная приватизация в Польше или (в меньшей степени) в Чехии заключалась в том, что бывшие партийные чиновники становились, как правило, владельцами той собственности, которую они так или иначе курировали, то есть совершалась «несправедливость» в начальной точке траектории. Несправедливость весьма условная, так как, во-первых, справедливость вообще внеэкономическая категория, а во-вторых, грамотно выстроенная конкурентная рыночная среда обеспечивала структурную устойчивость процесса, то есть его инвариантность по отношению к начальным условиям. Каково бы ни было первоначальное распределение, эффективно функционирующие новые собственники умножали свое «неправедное» достояние, а бездарные теряли его. В обоих случаях это работало на эффективность экономики в целом, что и привело к относительному успеху экономической реформы в Центральной Европе.
Ознакомительная версия.
