Ознакомительная версия.
Славянск вместо Шахтерска: «День космонавтики»
К тому времени уже было решено: Игорь Стрелков с его отрядом из пятидесяти двух соратников войдет в Донбасс. Дело Народного ополчения — их встретить. Где? Сначала-то мы думали, что отряд Стрелкова займет Шахтерск…
От нас операцию со Стрелковым обеспечивал Буйный. Шахтерск — город вблизи границы с Ростовской областью. Там все было готово к входу отряда Игоря Ивановича. Но внезапно решение изменили: решили войти в Славянск, гораздо глубже на территорию области. Почему? Вот что вспоминает Буйный:
— Сначала на нас вышла Катерина и сообщила, что отряд из Крыма зайдет через Шахтерск. Сказала нам тогда, что потребуется захватить и до вечера удержать в Донецке областную госадминистрацию, телевышку и здание СБУ. Она тогда спросила: «Что вам для этого нужно?» Чем, признаюсь, привела нас в замешательство. А что, собственно, нужно? Мы этого толком не представляли. Катя тогда говорила, что надо только немного продержаться — а дальше «все будет Крым». Тогда все в это верили. Ждали Рязанскую воздушно-десантную бригаду. Мол, вот она, рядом! А мы ее должны будем встретить с цветами, воздушными шариками, хлебом-солью…
— Потом, 11 апреля 2014-го, от Екатерины пришло шифрованное послание по электронной почте, — вспоминает Сергей Цыплаков. — Мы его получили в непонятном файле (система шифрованных сообщений, которую мы только осваивали), как-то хитро сделанное. О том, где надо встретить группу Стрелка. Оно содержало страшные выражения: «потеря связи», «координаты встречи», «точка невозврата», «с такого-то времени группа считается погибшей», «огонь без предупреждения», «условный сигнал» и прочие, от которых меня, вчерашнего рекламщика, бросило в холодный пот. Голова отказывалась работать. Я переписал все на бумагу близко к тексту (принтера ночью у чужого человека, где я ночевал, не нашлось). И всю эту премудрость надо было запомнить наизусть за несколько минут — ехать в Шахтерск и пересказать Буйному.
Выходило, что отряд Стрелкова должен появиться в Донбассе 11 апреля 2014-го.
— Тогда все думали, что к нам идет какая-то супербригада. Какие-то чудо-бойцы, которые от пуль уворачиваются, — смеется Буйный. — Перед заходом Стрелка (конец марта — начало апреля) у нас была карта с полным расположением техники, где они в полях стоят, где они передвигаются. Данные каждый день собирались и стекались ко мне. Я их переносил на карту. Карта фотографировалась. Файл шифровался и уходил. Бумажная карта тут же уничтожалась. Стирались все данные с фотоаппарата. Восстановить их было невозможно.
Стрелков не пришел в намеченный день. Он запоздал на сутки. Понятно, почему. Его отряд шел пешим маршем, буквально через болотную грязь, через распутицу в полях. Народные ополченцы этого еще не знали. Это у Отто Скорцени, диверсанта номер один в Третьем рейхе, были и вездеходы, и планера, и самолеты. Люди Стрелкова шли изнурительным 24-километровым маршем. Они несли на себе по два автомата, боекомплекты, двести с лишним комплектов обмундирования. В общем, по полсотни килограммов поклажи на каждого. По дороге даже молодые падали, выбившись из сил. Некоторые даже не донесли патронов: бросили по дороге.
Как вспоминает Буйный, они ждали Стрелка в полях в пограничной зоне. Ночевали в раскисшем от дождя поле. 10 апреля Стрелков прислал шифрованное письмо: просил подготовить грузовик Газ-66. Помните такую знаменитую в Советской Армии машину?
— Нереально в приграничной полосе найти военные машины! — делится воспоминаниями Буйный. — Пришлось выходить из положения. Нашли грузовичок компании «Новая почта», пятитонник. Его водителю мы сказали, что нужно перевезти контрабандой яблоки. Он подъехал уже на второй день. В первый день, когда стало ясно, что отряд Стрелка задерживается, мы его отпустили. А вот потом прибыли стрелковцы. И когда водитель ночью увидел эти «яблоки», у него аж руки задрожали. Шутка ли: полсотни боевиков-«спецназовцев» в балаклавах!
Нам тоже, встречавшим Стрелка, несладко пришлось. Мы ждали отряд в условленном месте на границе. Ориентиры, которые передали (куда выйдет Стрелок), и то место, куда действительно он вышел, — две разные точки с разницей в четыре километра. Представьте себе: ночь, дождь, раскисшее поле-пахота. А мы бегали всю ночь между двумя точками, подавая фонариками специальный сигнал в панике: «Где вы? Это мы, свои — не чужие!». Связи нет, мобильниками пользоваться нельзя. Об этом был строгий уговор. Телефоны выключены. Вот мы и бегали, их искали. Когда нужно было выезжать, машина постояла в поле, увязла в грязи, и мы все вместе ее практически на руках выталкивали с поля на трассу…
Они, конечно, страховались. Был же сигнал условный. Я подавал его фонариком, мне ответили — и поэтому я туда пошел и на меня группа вышла. Они там при переходе заблудились чуток. Вышли не по времени, и нам по условиям требовалось их два часа прождать и уезжать. Но уезжать я не собирался, пока их не найду. Мне четко сказали, что они к нам пошли. Звуков перестрелки и боя нам не слышалось. Значит, их не арестовали, не поймали и не убили. Значит, они где-то рядом. Я себе тогда сказал, что все равно их найду, хоть в дождь и грязь буду бегать и искать. В темноте. Под дождем. Кругом — пахота и посадки. Между этими двумя посадками (одной, где написано было, что они выйдут, и второй, где реально можно было выйти) — 4 километра. Мы между этими посадками полночи бегали. Побегу, просигналю — и обратно.
А ведь это — приграничная полоса. Там действительно был риск нарваться на укропский пограничный патруль. Но выбора не было. Нарвались бы и нарвались, а что делать?
И вот они появились. На первый взгляд нам показалось, что перед нами — какая-то суперэлита бойцов какого-то особого отряда. И настроены по-боевому.
Мы же без оружия были. У меня только один пистолет Макарова с одной обоймой при себе имелся. И когда первый вышел на меня Ромашка, то врубил фонарь:
— На колени, мордой — в землю! Оружие есть?
— Есть! — отвечаю и слышу шепот: «Он с оружием, с оружием…»
— Это ПМ в кармане кофты лежит! — отвечаю поспешно.
— Достань аккуратно!
Я достал свой ПМ, положил и уже потом понял, что это — Стрелок. Кто-то подходит, светит фонариком в лицо и говорит: «Все, это он, свои».
Уже когда встали, смотрю, что Стрелок и Ромашка открыли лица, а остальные остались в масках.
Грузовик мы поставили в то место, которое более или менее подходило, куда могли люди подойти. Но все равно машина постояла — и увязла в земле. Погрузилась в грязь буквально по самые оси.
Стрелок еще, глядя на шофера грузовика «Новой почты», поинтересовался:
— Водила свой или «в расход»?
— Нет-нет, водитель свой, в расход нельзя! — обалдев, отвечаю Стрелку.
А тот услышал эту фразу, испугался еще больше и страшно побледнел.
Знаете, чем стрелковцы отличались от местных? От них пахло войной и какой-то неотвратимой решительностью. Они заходили и в принципе понимали, что придется воевать и лить кровь, а мы верили до последнего, что это будет Крым. Что мы сейчас быстренько покажем, что мы здесь — нормальные пацаны. Хотим независимости, и Украина скажет: «Ну ладно, идите с миром!» Мы-то рассчитывали, что ВСУ с нами воевать не станут. Милиция не будет драться, потому что нас уже слишком много и оружие у нас уже имеется. Да и мы с ними, с ВСУ и милицией, воевать-то не хотели. Наивные наши надежды не оправдались.
А бойцы Стрелкова зашли, уже готовые ко всему. Они были на войне и готовы психологически. Все были после Крыма. Сюда проникло почти все то ополчение, которое помогало в Крыму. Они пришли, чтобы воевать.
Я очень хорошо их запомнил. В грязи, мокрые, но решительные. Большую часть поклажи они все-таки донесли на себе. Они и обеспечили нам первый наш боекомплект. До этого у нас всего по одному рожку для автоматов имелось. А тут уже были патроны, правда, не в цинках, а в пятилитровых баклажках. Ссыпанные в них, чтобы было легче нести. Для экономии веса и объема. Видно было, что Стрелок прорабатывал операцию по-взрослому, учитывая все нюансы. Кроме боеприпасов и оружия, они принесли с собой 250 комплектов формы для ополчения и еще много другого груза.
С формой они хорошо придумали. Чтобы одеть в нее ополчение. Возможно, чтоб дух боевой ему придать. Стрелков тут в точку угодил. Мол, не толпа мы, а армия уже. И потом, когда брали Краматорск, у наших противников создавалось впечатление, будто орудуют «зеленые человечки». Какой-то крутой спецназ, по-любому — российский. Понятно, что это был блеф, но сначала в такое поверили. Во-первых, поднять боевой дух у ополчения — все в одинаковой форме, это уже более-менее на что-то организованное похоже, а не на сборную солянку. Хотя изначально всем говорили, что мы тут и были и никто не заходил, но весь Интернет гудел, что в Донецк пришли «вежливые».
Ознакомительная версия.
