Ознакомительная версия.
Он втыкает иголки в стул учительнице.
Он перебегает реку по бревнам.
Он участвует в коллективных драках и хотя называет это спортом, но это не спорт, так как нос ему перебили оглоблей, а русские кулачные бои не допускали никакого оружия, даже пятака в рукавице.
Он проникает в охраняемый часовым склад и крадет две гранаты.
Он взрывает одну из них в руках. Здесь надо немного подробнее, хотя к оценке характера Ельцина это мало что добавляет.
По его версии, он украл две гранаты, причем точно помнит их марку — РГД-33. Это наступательная граната, она дает до тысячи осколков, сохраняющих убойную силу в радиусе до 25 метров. По описанию Ельцина, он бил ее молотком, то есть во время взрыва она находилась от него не более чем в метре. Будь это действительно так, Ельцин был бы убит, причем не только осколками, но и силой самого взрыва. Ему же повредило всего два пальца.
Непонятно!
Но оказывается, есть и другая версия этого события. В Москве самиздатом было распространено открытое письмо Ельцину его бывшего соученика из параллельного класса Бородина (Черняева) Юрия Георгиевича. Он пишет:
«Помните, Борис Николаевич, с чего все началось? Проживая во время войны в роскошном особняке (а не в бараке, как Вы живописали в своей "Исповеди"), Вы и Ваши друзья Зайдель, Иоссель, Школьник враждовали с нами — детьми рабочих (из бараков).
И однажды во время загородной мальчишеской драки-разборки Вы бросили боевую гранату и убили Юру Крайнева и Валю Щамина. Тогда Вам оторвало пальцы, но от суда спас папа — начальник областного управления строительства. Это представили как несчастный случай».
(Между прочим, впоследствии я познакомился с автором этой брошюры и он рассказал, что после ее распространения его разыскала ФСБ и против него пробовали возбудить уголовное дело за клевету, но проверили факты и затихли.)
Повторю, что к оценке характера Ельцина это мало что добавляет, и так видна его злобность но, по крайней мере объясняет, почему он при взрыве гранаты остался жив. Продолжим.
Он дерзко выступает против учителей своей школы по окончании семи классов.
Он уходит в туристский поход, не обеспечив его безопасность, и еле остается жив.
Он без билета отправляется в путешествие по Советскому Союзу, зная, что в те годы это уголовно наказывалось.
Он садится играть в буру с уголовниками, наверняка зная (хоть он это и отрицает), что это, пожалуй, единственная карточная игра, где правилами разрешено жульничество. (Пойманный на жульничестве просто проигрывает партию — считается, что неудачно сыграл.) С профессионалами в эту игру играть бесполезно.
Он идет на игру в волейбол при запрете врачей.
Он подавляет бунт работающих у него в подчинении заключенных после того, как урезал им расценки.
Он вопреки приказу управляющего трестом не выводит своих рабочих на сверхурочные первого января.
И многое другое.
Можно читать мемуары Ельцина как угодно, но по своей злобной дерзости и бесстрашию это человек уникальный.
Если отец Ельцина действительно был начальником областного управления строительства, то он мог оказывать Борику мощную покровительственно-протекционистскую поддержку и при поступлении в институт, и при его окончании, и дальше, когда он работал в строительстве. Чувствуется, что Борей кто-то разумно руководил и обучал некоторым неординарным вещам.
Трудно поверить, что Боря, даже в свои неполные семнадцать, догадался бы угрозой обращения в горком шантажировать школу, догадался бы ходить на приемы в райком, горком и т. д. Затем другой очень умный ход — после института Боря год работает на всех видах строительных работ по месяцу. В принципе, это бред, ни одну специальность, даже элементарно, нельзя освоить за месяц.
Но он получил богатый опыт, и, главное, это было время, когда инженеров жестоко критиковали за отсутствие практических знаний. Даже в институты начали принимать только после двух лет работы на производстве. А у Ельцина в трудовой книжке отметки об освоении 12 строительных специальностей!
Наверное, отец дал ему необходимый толчок, познакомил с влиятельными людьми, но дальше Ельцин двигался сам.
Злобен
Успех Ельцина во многом объясняется его дерзостью, наглостью, бесстрашием. Может быть, бесстрашием от глупости, но тем не менее. Почему он так прижился в обкоме? Да потому, что к этому времени обкомы стали полностью бюрократическими образованиями, их делом были отчеты о Делах других. И мы видим, что Ельцин был специалистом по втиранию очков, специалистом по отчетам. И только благодаря наглости и дерзости. Наверное, сотни и сотни секретарей обкома просто побоялись бы заработать себе славу на подобной ликвидации бараков или на таком способе постройки дороги. А Ельцин не боялся!
Но, наверное, главный его прием — шантаж. Он ловко находил ситуацию, когда сам нагло выставлял себя борцом за справедливость, а противника — уголовным преступником. Вот, к примеру, Ельцин вспоминает:
«Однажды управляющий мне в один год объявил 17 выговоров — это было рекордом. Я 31 декабря собрал все выговора, пришел к нему, хлопнул об стол и сказал: "Только первый выговор в следующем году объявите — и я устрою скандал. Имейте в виду". Второго января я уже имел выговор за то, что мы не работали первого.
Первого января — праздник, выходной, но тем не менее, по мнению управляющего, надо было работать. Я решил бороться с этим выговором. Пошел по всем инстанциям. Мне его отменили. И после этого он уже был более осторожен».
Управляющий первого января, в праздник, хотел устроить сверхурочную работу — то самое, что Ельцин устраивал непрерывно.
Вопрос: на что жаловался в «инстанциях» Борис Николаевич, если он сам это непрерывно творил? Дело в том, что год кончается 31 декабря, но из-за праздника отчет о выполнении плана года сдается в будний день — 2 января. Работу 1 января фактически можно приписать к плану прошлого года, если закрыть на это глаза. А Ельцин не закрыл и пошел «по инстанциям» бороться с приписками — с уголовным деянием. Поскольку инстанции сами заинтересованы в таких приписках и в том, чтобы вонь об этом далеко не расходилась, то пришлось им выговор Ельцину отменить.
Надо думать, что именно дерзость и наглость Бориса Николаевича соблазнили Горбачева взять его боярином на Москву — вотчину ЦК КПСС, но сторонницу противника Горбачева — Гришина. Ельцин работу выполнил, разогнал всех сторонников Гришина и дальше Горбачеву перестал быть нужен, так как наставало время действительно руководить Москвой, а руководитель Ельцин никакой. Его приемы руководства к тому времени уже были провозглашены самим же Горбачевым негодными.
Но Горбачев пренебрег способностями Ельцина к шантажу, и напрасно. Прочтем письмо Ельцина Горбачеву, тем более что во всей «Исповеди…» это, по-видимому, единственные строчки руки Ельцина.
«Уважаемый Михаил Сергеевич!
Долго и непросто приходило решение написать это письмо.
Прошел год и 9 месяцев после того, как Вы и Политбюро предложили, а я согласился возглавить московскую партийную организацию.
Мотивы согласия или отказа не имели, конечно, значения. Понимал, что будет невероятно трудно, что к имеющемуся опыту надо добавить многое, в том числе время в работе.
Все это меня не смущало. Я чувствовал Вашу поддержку, как-то для себя даже неожиданно уверенно вошел в работу. Самоотверженно, принципиально, коллегиально и по-товарищески стал работать с новым составом бюро…
Появились первые вехи. Сделано, конечно, очень мало. Но, думаю, главное (не перечисляя другое) — изменился дух, настроение большинства москвичей. Конечно, это влияние и в целом обстановки в стране. Но, как ни странно, неудовлетворенности у меня лично все больше и больше.
Стал замечать в действиях, словах некоторых руководителей высокого уровня то, чего не замечал раньше. От человеческого отношения, поддержки, особенно от некоторых из числа состава Политбюро и секретарей ЦК, наметился переход к равнодушию к московским делам и холодному ко мне.
В общем, я всегда старался высказывать свою точку зрения, если даже она не совпадала с мнением других. В результате возникало все больше нежелательных ситуаций. А если сказать точнее — я оказался неподготовленным со всем своим стилем, прямотой, своей биографией работать в составе Политбюро.
Не могу не сказать и о некоторых достаточно принципиальных вопросах.
О части из них, в том числе о кадрах, я говорил или писал Вам.
В дополнение.
О стиле работы т. Лигачева Е. К. Мое мнение (да и других) — он (стиль), особенно сейчас, негоден (не хочу умалить его положительные качества). А стиль его работы переходит на стиль работы Секретариата ЦК. Не разобравшись, копируют его и некоторые секретари «периферийных» комитетов. Но главное — проигрывает партия в целом. Расшифровать все это — для партии будет нанесен вред (если высказать публично). Изменить что-то можете только Вы лично для интересов партии.
Ознакомительная версия.
