Через неделю после покушения на Яндарбиева, в ночь с 18 на 19 февраля, катарские власти арестовали на вилле около российского посольства троих россиян. Об этих арестах стало известно после заявления министра иностранных дел РФ Игоря Иванова, который признал, что все трое задержанных являются сотрудниками российских спецслужб:
— Указанные российские граждане, один из которых имеет дипломатический паспорт, являются сотрудниками российских спецслужб. В рамках своего статуса прикомандированных к посольству они пребывали в Катаре на законных основаниях и выполняли без каких-либо нарушений местного законодательства задачи информационноаналитического характера, связанные с противодействием международному терроризму.[294]
Заявив, что Россия «не имеет никакого отношения к указанному инциденту», он при этом подчеркнул, что российские власти «многократно, в том числе на самом высоком уровне, обращались к Катару с настоятельными требованиями выдать Яндарбиева, который лично повинен в смерти сотен граждан России, в том числе погибших в московском театральном центре на Дубровке в результате теракта, которым он руководил непосредственно из Катара». Российские власти считали Яндарбиева организатором и идейным вдохновителем захвата заложников на основании двух телефонных разговоров между Басаевым и Яндарбиевым, перехваченных спецслужбами во время событий на Дубровке.
В ответ власти Катара обнародовали имена арестованных россиян. Ими оказались Александр Фетисов, первый секретарь российского посольства в Катаре, которого отпустили в соответствии с его дипломатическим статусом, однако запретили ему покидать страну, Анатолий Яблочков, которого часто упоминали как Беляшкова, и Василий Пугачев (или Богачев). Яблочкову и Пугачеву в катарском суде предъявили обвинения в убийстве Яндарбиева, покушении на убийство его сына Дауда и контрабанде оружия в Катар. Оба признали свою вину в суде, на что Россия заявила, что эти признания были сделаны под пытками.[295]
Операцию в Дохе можно реконструировать лишь по информации, опубликованной на сайте сепаратистов, утверждавших, что все сведения основаны на протоколах допросов подозреваемых в Катаре, а также по статьям в российских СМИ, освещавших судебный процесс.[296] По требованию России дело рассматривалось в закрытом режиме, поэтому в этой истории осталось немало белых пятен.
22 января 2004 года в 7:30 утра Яблочков и Пугачев приземлились в аэропорту города Доха. Наши источники утверждают, что оба они были офицерами военной разведки. Позднее российская газета «Коммерсант» сообщила, что, по сведениям катарской прокуратуры, приказ об убийстве Яндарбиева исходил от самого министра обороны Сергея Иванова.[297]
Через два часа границу Катара с ОАЭ пересекли Jeep Cherokee и Nissan Primera, обе машины с дипломатическими номерами. На них ввезли взрывчатку. Яблочков и Пугачев поселились на арендуемой российским посольством вилле, где они встретились с первым секретарем посольства Фетисовым.
Подготовка к операции заняла три недели. 13 февраля трое россиян на Mitsubishi Pajero, также с дипломатическими номерами, подъехали к парковке у отеля Sheraton в Дохе. Яблочков пересел из Pajero в арендованный автофургон и направился к мечети, где должен был ждать Яндарбиева. Когда Toyota Land Cruiser Яндарбиева припарковалась перед мечетью, Яблочков вернулся к гостинице Sheraton за Фетисовым. Вернувшись к мечети, Яблочков заложил бомбу под днище машины Яндарбиева. После взрыва Яблочков и Фетисов вернулись на парковку отеля Sheraton, где их ждал Пугачев. Перед отъездом на виллу они еще раз поменяли машины.
Позднее охранник парковки перед мечетью без труда опознал Яблочкова и Фетисова, славянская внешность которых бросалась в глаза в арабском городе. На арендованной вилле нашли весьма значимые улики, в том числе детали взрывных устройств и фотографии Яндарбиева.
В то время у Катара не было службы контрразведки. Эмир обратился за помощью к США: не исключено, что именно американцы помогли запеленговать сотовые телефоны, использовавшиеся российскими агентами. Заместитель помощника госсекретаря США Стивен Пайфер подтвердил в интервью московской газете «Время новостей», что США действительно «предоставили Катару очень незначительное техническое содействие» в выслеживании предполагаемых убийц.[298]
Сотрудник посольства США в Москве, к которому агентство The Associated Press обратилось с просьбой прокомментировать эту информацию, ответил, что Вашингтон по просьбе эмира направил в Катар группу взрывотехников, но добавил, что американские специалисты «не имели отношения ни к каким арестам или расследованию».[299]
Кремль приложил огромные усилия, чтобы вернуть арестованных в Россию: от визитов на высшем уровне до телефонных звонков президента и давления с помощью СМИ. Путин несколько раз направлял в Катар на переговоры Игоря Иванова, министра иностранных дел, а с 9 марта 2004 года — секретаря Совета безопасности России. В Катаре интересы арестованных представляли адвокаты известной российской юридической фирмы «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». Это свидетельствовало о прямой поддержке президента, поскольку глава фирмы, Николай Егоров, был однокурсником и другом Путина.
После подрыва Яндарбиева ведущий Леонид Парфенов взял у его вдовы интервью, которое вышло в эфир в мае в программе «Намедни», одной из самых популярных и авторитетных передач НТВ. Интервью успели посмотреть жители восточных регионов России, но уже через несколько часов — до того, как программа была показана в центральных и западных районах, в том числе и в Москве, — руководство НТВ сняло ее с эфира. В письме Парфенову руководители телеканала утверждали, что ФСБ приказала снять интервью, сославшись на то, что это может негативно повлиять на исход суда в Катаре. Возмущенный Парфенов опубликовал свою точку зрения в газете «Коммерсант». Через два дня Парфенов был уволен, а его программа — закрыта.[300] Согласно информации на сайте НТВ, Парфенов нарушил трудовой договор, «обязывающий его поддерживать политику руководства телекомпании».[301]
26 февраля 2004 года в московском аэропорту Шереметьево были задержаны двое граждан Катара. Сотрудники ФСБ заявили, что эти люди подозреваются в связях с чеченскими боевиками. ФСБ не смущал тот факт, что оба задержанных, Ибат Ахмедов и Насер Ибрагим Мидахи, были членами национальной олимпийской сборной Катара. Они летели из Белоруссии в Сербию через Москву, но вместо самолета оказались в Лефортовской тюрьме. Задержание двоих членов национальной сборной было практически неприкрытой попыткой российских властей навязать Катару сделку.[302]
23 марта Путин позвонил эмиру Катара. После этого звонка Фетисову разрешили вернуться в Москву, а двух граждан Катара выпустили из московской тюрьмы.[303] В апреле начался суд в Катаре, и по просьбе российской стороны он проходил за закрытыми дверями.[304] Суд продолжался несколько месяцев, подсудимых признали виновными в убийстве и приговорили к пожизненному заключению (прокурор требовал смертной казни).[305] Летом власти Катара пообещали передать осужденных России — якобы для того, чтобы они отбывали наказание на родине. Чтобы выполнить обещание, Катару пришлось внести изменения в Уголовный кодекс, ранее не предусматривавший возможности передачи осужденных иностранцев на родину.[306] Спустя недолгое время Россия и Катар подписали договор об обмене заключенными.
Вечером 23 декабря в московском аэропорту Внуково приземлился правительственный самолет. Выбор пал на Внуково именно благодаря VIP-статусу этого аэропорта: возвращаясь на родину из зарубежных поездок, Путин обычно прилетает именно сюда. Освобожденных катарских узников встречали российские официальные лица — и хотя прессу на встречу не пустили, в СМИ просочились сведения, что перед трапом самолета расстелили красную ковровую дорожку. Родина встречала своих тайных агентов как героев.[307]
В тот же день официальное новостное агентство Катара сообщило:
— Государство Катар удовлетворило запрос правительства России о выдаче двух российских граждан для дальнейшего отбывания наказания, определенного приговором катарского суда, в российской тюрьме. Запрос был удовлетворен на основании договоренности между двумя государствами, достигнутой на основе правил и законов, имеющих отношение к этому казусу.[308]
В Москве же тем временем депутаты парламента и правительственные чиновники обсуждали, какой награды достойны национальные герои, — никто даже не пытался создавать видимость соблюдения условий, поставленных катарскими властями.[309]
