Ознакомительная версия.
В какой-то мере Берзин и Мельников планировали операцию «Рамзай» как экспериментальную. В отличие от крупных европейских стран в Японии почти не было нелегальных резидентур Разведупра. И Зорге стал первым, кто должен был попробовать ее создать. Нужно было проверить возможность действия под журналистской «крышей», наладить прямую радиосвязь между японскими островами и Владивостоком, убедиться в создании агентурной сети из местного населения. Конечно, все это требовало значительного времени, и на быстрый успех в Москве не рассчитывали, так как эти мероприятия приходилось осуществлять впервые в специфических условиях Японии.
Каким был руководитель военной разведки в начале 30-х, как он работал, как относился к людям и как сотрудники Разведупра относились к нему, что он в первую очередь ценил в своих помощниках? Вопросы естественные для тех, кто будет читать книгу о нем. Но на эти вопросы автору труднее всего дать ответ. Ответа на них нет в служебных документах, под которыми стоит подпись Берзина. Для докладов, отчетов и докладных записок лирика неуместна. А его помощники и сотрудники, с которыми он работал многие годы, воспоминаний о нем в 30-е годы не писали. Не принято это было тогда, да и фигура руководителя военной разведки не была предназначена для публикаций. Потом наступил 37-й, и большинство сотрудников центрального аппарата военной разведки ушли в небытие вместе со «Стариком», так и не оставив ни строчки воспоминаний. Выжили знавшие Берзина и работавшие с ним единицы. Да и они начали писать о нем только в ноябре 1964 года, когда появились первые статьи о Зорге и была названа фамилия руководителя советской военной разведки. Таких людей и их воспоминаний немного. Им слово.
Генерал-майор Николай Ляхтеров — кадровый разведчик, военный атташе, сотрудник центрального аппарата ГРУ. «Берзин обладал аналитическим умом, он был изобретательным в разработке самых сложных разведывательных операций. Основой стратегической разведки Берзин считал агентурную разведку. На создание нелегальных радиофицированных резидентур в странах вероятного противника он направлял весь свой организаторский талант и опыт подпольной партийной работы. Павел Иванович принимал непосредственное участие при подборе и подготовке нелегальных резидентов (Зорге, Маневич, Мрочковский, Стигга, Узданский, Кравченко, Треппер)… Все мы, в те годы работники Разведывательного управления, ощущали заботливое отношение Берзина к легальным зарубежным разведаппаратам. Он лично участвовал в подборе достойных руководителей на должности военных советников и военных атташе (Путна, Геккер, Рыбалко, Орлов, Тупиков) и крышевых оперативных работников».
Полковник Василий Сухоруков — участник Гражданской, один из старейших военных разведчиков, резидент в Маньчжурии и Китае, работник центрального аппарата Управления, военный атташе в Прибалтике и Болгарии, чудом выживший в колымских лагерях после семнадцатилетнего заточения. «Берзин, отправляя сотрудника Управления за рубеж, всячески подчеркивал полное ему доверие, уверенность в его способности выполнить поставленное задание, в способности всегда находиться в более выгодном положении, чем противник. Он давал понять разведчику, что в случае неудачи он его поддержит и не даст в обиду. Все это формировало у оперативных работников чувство ответственности и готовности даже ценой сверхусилий выполнить поставленную задачу во имя интересов Родины. Павел Иванович никогда никого не отправлял за рубеж без теплого и сердечного напутствия, а с наиболее близкими соратниками прощался путем товарищеского объятия. Так же тепло и сердечно он встречал своих дозорных часовых, возвратившихся из стана противника».
Наталия Звонарева, подполковник, многолетний секретарь Берзина: «П.И. Берзина окружали талантливые помощники и сотрудники. К каждому из них он относился по-отцовски внимательно и строго. Особенно бережно он относился к С.И. Мрочковскому — выдающемуся разведчику-нелегалу. Когда поступало сообщение об его приезде в Москву (примерно раз в год), Берзин вызывал меня и предупреждал: «Проследи, чтобы лишние люди не встречались с ним. В комнату, где он будет работать, пропускать только сотрудников, с которыми он связан по службе…» Стефан Иосифович приезжал рано утром и проходил в комнату секретариата, в которой стояло два сейфа с его документами. Поздно вечером он обычно заходил в кабинет Павла Ивановича, где они еще долго обсуждали служебные проблемы или просто беседовали. Мрочковский добывал ценнейшую информацию и снабжал Управление крупными суммами валюты. Берзин учил и требовал от работников Управления соблюдения строжайшей конспирации и оперативной дисциплины и тяжело переживал неудачи и провалы в работе. Он проявлял большую заботу о семьях товарищей, попавших в беду. Так было, например, с СЛ. Узданским, семьей Маневича, семьей 3. Скарбека и другими разведчиками».
«Появлялся П.И. Берзин в приемной ровно в 9.00, обычно вместе со своим помощником В.В. Давыдовым. Тотчас же к нему приходил с телеграммами начальник шифротдела Э.Я. Озолин. Затем появлялся порученец В. Зимин — ответственный за получение и отправку зарубежной почты и за оформление уезжающих в командировки сотрудников управления. Когда Зимин приносил зарубежную почту, Берзин говорил: «Никого не пускай ко мне. Буду думать и писать». Он всегда первым просматривал почту, и уже потом она после регистрации передавалась в отделы… Целымиднями у Берзина были люди, бесконечно звонил телефон. Только поздно вечером Павел Иванович имел возможность знакомиться с объемными документами. Обычно он садился на тахту, включал лампу и радиолу, и так он мог работать часами. Павел Иванович любил как классическую музыку, так и народные песни. Он и сам с удовольствием пел с товарищами, которых изредка увозил после работы к себе домой на чашку чая…»
(Воспоминания относятся к периоду начала 30-х годов.)
Полковник Лев Маневич, знаменитый «Этьен»: «Я почти не знал его как начальника. Для меня он всегда был «Стариком» — очень близким и очень умным советчиком. Он никогда не выделял себя из рядов наших товарищей. Ни манерой разговора, ни поведения. Зато выделялся главным: умением слушать. Вникать в твои мысли и потом, только потом дать добрый совет. «Старик» не терпел зазнайства. Часто повторял, что наш враг умен и хитер, что он имеет огромный опыт. Победить его можно только своим умом, своим мужеством и находчивостью, глубоким анализом происходящих в мире явлений… Мне всегда казалось, что он знал о мире все. И в редкие наши встречи очень щедро делился этими знаниями». (Записано с его слов латышским поэтом Э. Веверисом, сидевшим с Маневичем в Маутхаузене.)
Адмирал Леонид Бекренев — в Разведупре с 1932 года, с 1963 года заместитель начальника ГРУ: «Каким он запомнился мне? Крепко сложенный, седая голова — поэтому и звали его «Стариком», коротко подстриженные волосы, серо-голубые глаза, улыбка открытая, обаятельная. Я, например, не слышал, чтобы он хохотал, громко смеялся, а вот когда ему что-то нравилось или был в приподнятом настроении, то обязательно улыбался. Но был строгим, требовательным начальником. В то же время трепетно ценил людей, прямо-таки по-отечески относился к работникам Управления. Заботился о семьях: отправит кого-нибудь за рубеж, а сам, не перепоручая заместителям, постоянно справляется, как там в семье, не нужна ли какая помощь».
Айно Куусинен — сотрудница Коминтерна, перешедшая в 1933 году по рекомендации Иосифа Пятницкого на работу в военную разведку: «Через несколько дней я была у него в кабинете. Берзин был статный красавец, с лицом, будто высеченным из камня. Разговаривая, он постоянно моргал воспаленными глазами. Времени на пустые разговоры не тратил. Узнав, что я работаю в Коминтерне референтом по Скандинавии, Берзин сказал, что дело для меня найдется.
…Он при мне позвонил Пятницкому, спросил, чем я занималась в Коминтерне, положив трубку, сказал, что Пятницкий меня горячо рекомендовал. Берзин спросил, была ли я когда-нибудь на Дальнем Востоке. Я ответила отрицательно. Он предложил мне ехать в Японию. Я согласилась не сразу. Мне ведь не были знакомы тонкости работы тайных служб, да еще я должна была ехать в совершенно чужую страну. Генерал, конечно, заметил мое замешательство, сказал:
— Не бойтесь. Мы вам разведывательные задания не дадим. В Японии можете устраивать жизнь по своему усмотрению, учите японский и вообще знакомьтесь со страной, Мы будем вас финансировать, отчитываться будете передо мной. Единственное условие: в Японию вы должны ехать надолго…»
Более подробные воспоминания о Берзине оставила разведчица Мария Полякова, работавшая в Разведупре в 1932–1950 годах. На работу в военную разведку ее рекомендовали после пяти лет работы в Коминтерне. Она жила с родителями в Германии, училась там, свободно владела немецким. Это и определило ее дальнейшую судьбу. У Берзина было правило — прежде чем решить судьбу нового сотрудника, встретиться с ним и обстоятельно поговорить. Об этом вспоминали многие, кто стал разведчиком. Мария Полякова не составляла исключения, и первая встреча с руководителем разведки запомнилась ей на всю жизнь. Вот несколько фрагментов из ее воспоминаний:
Ознакомительная версия.
